Томас Тимайер - Дыхание дьявола

– И вы утверждаете, что здесь была Лемурия? Смешно.

– Не здесь, – Лилиенкрон указал на землю: – Под нашими ногами. Я заметил, что создания поднимаются из глубины шахты, но пока, к сожалению, не нашел входа. Поэтому залег в засаду, чтобы дождаться следующую группу и узнать, куда они возвращаются.

– Лену похитили, – выпалил Оскар. – Они забрали ее с собой.

– Я уже объяснил профессору, что произошло, – сказал Гумбольдт. – Он в курсе всех последних событий.

– Да, и мне очень жаль, – ответил ученый. – Если бы я знал, что Бхамбан окажется такой крысой, я бы не бросил вас на произвол судьбы. Просто я полагал, что обязан защитить свое открытие.

– Лично я считаю существование перешейка между Африкой и Индией вздором. Я сторонник теории дрейфа материков, – заявил Гумбольдт. – Но вынужден согласиться, что в вашей теории есть своя прелесть. Естественно, я не могу одобрить ваши действия. Эта экспедиция находится под моим командованием, и нельзя вот так просто делать то что вздумается. Но сейчас вы нам нужны, поэтому предлагаю зарыть топор войны, пока не узнаем, куда увели Лену. Кроме того, я вам обещаю, что если затонувшая империя находится под нашими ногами, то только вам, и никому другому, достанется честь первооткрывателя. Договорились?

– Договорились! – улыбнулся Лилиенкрон.

Еще через тысячу метров коридор закончился. В конце его не оказалось ни спуска, ни ответвления. Ничего. Ни отверстия, ни двери – никакого намека на то, куда идти дальше. Казалось, что в последнюю минуту архитекторы утратили желание продолжать коридор. Лампы освещали голую, гладкую скалу.

Гумбольдт опустил рюкзак на землю и провел пальцами по грубо обтесанному камню.

– Что это? Тупик?

– Может быть, мы пропустили поворот? – спросила Элиза.

– Нет, – возразил Лилиенкрон. – Я возвращался и осматривал все еще раз. Отсюда до скульптуры нет ни одного ответвления. И посмотрите сюда, – он указал на землю.

В свете ламп они разглядели огромные отпечатки копыт с когтями.

– Значит, должна быть потайная дверь, – заключил Оскар. – Других вариантов не остается.

– Я тоже пришел к такому выводу, – согласился Лилиенкрон. – Вопрос только, как она открывается.

Все разошлись в разные стороны и осмотрели тупик сантиметр за сантиметром.

Вдруг послышался шум. Он доносился с большой глубины. Гумбольдт изумленно взглянул на свою команду:

– Что вы сделали?

Земля под ногами задрожала. Пробежала трещина. Такая ровная, будто ее прочертили под линейку. Потом земля опустилась. Сначала на несколько сантиметров, потом еще ниже. На какой-то миг все замерли от ужаса. Плита, на которой они стояли, устремилась в глубину.

– Подъемник! – воскликнул Лилиенкрон. – Что-то вроде подъемника!

– Но как он пришел в действие?

– Понятия не имею. Вероятно, под нашим весом. Я один был слишком легким, чтобы сдвинуть его.

– Остановите эту чертову штуку! – крикнула Шарлотта. – Сделайте что-нибудь!

– Не получится, – ответил Гумбольдт. Ветер трепал ему волосы. – Нет ничего, похожего на тормоз. А голыми руками ее не остановишь.

Глядя на мелькающие каменные стены, Оскар невольно отступил назад. При свете ламп было видно, как меняется горная порода. Скалистая поверхность напоминала наждачную бумагу. Воздух со свистом кружил по шахте и путал волосы. Стоял ужасный грохот. Температура непрерывно поднималась. На лбу путешественников выступил пот.

Они опускались все глубже и глубже. Оскар ощущал, как увеличивается атмосферное давление. Как будто его сжимала огромная рука.

Гумбольдт достал барометр и посмотрел на стрелку.

– Господи, – воскликнул он. – Только посмотрите! Мы сейчас ниже морского дна. Одна целая две десятых бара. Мы находимся в толще земной коры, и я даже не представляю, сколько нам еще опускаться.

– А какой толщины кора? – у Оскара сжалось сердце. Мысль об огненной, раскаленной лаве лишала всякой надежды.

– Предполагается, что примерно сорок километров, причем под континентами она толще, чем под океаном.

– А после нее?

– Под земной корой температура достигает нескольких тысяч градусов. В таких условиях не может существовать ничего.

– И что, под корой совсем ничего нет?

– Что ты хочешь сказать?

– Вспомнил теорию Джона Клива Симмса о концентрических кругах. Книга о полом мире.

Лилиенкрон поднял брови:

– Ты читал Симмса?

– Разумеется, – ответил Оскар. – И Жюля Верна тоже. Эта теория вдохновила его на создание романа «Путешествие к центру Земли».

– И что ты об этом думаешь?

– Мне такая точка зрения кажется интересной, – ответил Оскар. – Но меня никто больше не поддерживает.

Лилиенкрон просиял:

– О! Эта семья еще не вся потеряна! Как минимум один человек из нее выделяется, – он схватил руку Оскара. – Поздравляю, мой мальчик. И добро пожаловать в клуб вольнодумцев.

– Да, но что, если мы просто падаем в пустоту?

– Успокойся, мой дорогой. Тот, кто построил этот подъемник, наверняка позаботился о том, чтобы он где-то остановился. Иначе придумывать его не было никакого смысла.

В этот миг раздался сильный гул. Земля задрожала, как будто на них вот-вот обрушится скала. Скорость, с которой проносились мимо каменные стены, стала заметно меньше. Никаких сомнений – они останавливались. Конец путешествия уже близок.

Все замолчали. Элиза, Шарлотта и Оскар обменялись перепуганными взглядами. Гумбольдт и Лилиенкрон растерянно смотрели на отвесную поверхность. Подъемник опускался все медленнее. Еще несколько метров, и они у цели.

Вдруг промелькнуло отверстие. Щель в каменной стене, за которой можно было увидеть иной мир. Совсем короткое мгновение, но и его хватило, чтобы путешественники застыли от удивления. Еще раз промелькнуло отверстие. На этот раз оно было больше. Широко раскрыв глаза, пятеро друзей смотрели на странную местность под ногами. В лицо ударил горячий ветер. Оскар потерял дар речи.

– Говоришь, что полого мира не существует, отец? – наконец сказал он.

Гумбольдт молчал. На его лице, освещенном красным светом, застыло безграничное изумление.

Мир под ногами был пустым и хаотичным. Черные горы, коричневые холмы, желтые пустыни, залитые светом красного пылающего солнца. Первобытные дикие пейзажи с горячими озерами, ядовитыми клубами пара и полыхающими туманами. Ландшафт, который больше всего напоминал ад, – таким, каким его представлял Оскар. Даже картины Иеронима Босха, которые он видел на диафильмах в библиотеке отца и которые всегда рассматривал с дрожью, меркли перед этой панорамой. Она могла возникнуть только в больном воображении.

Когда подъемник с грохотом остановился, путешественники молча вышли. До сих пор Оскару казалось, что это просто декорации, но теперь он убедился, что все настоящее. В лицо дохнул сухой ветер. Над землей вздымались тучи пыли. В воздухе пахло жарой и сухостью. Высокие крутые скалы окружали их. Казалось, сильный ветер вдавил скалы в песок.