Пол Томпсон - Судьба

Он имел в виду, когда Гилтас будет мертв, и она была в ярости не из-за того, что он ошибался, а потому, что он так легко угадал причину, по которой она интересовалась его маршрутом. Он ушел, больше не произнеся ни слова, оставив Кериан гадать, было ли странное выражение в его глазах состраданием.

Подошла Эльхана, протягивая руку своей молодой преемнице. Она попрощалась с типичной изящностью, но, даже пока они обнимались, Кериан пыталась понять, как добрая, образованная, благородная Эльхана ежеминутно терпела Портиоса.

«Ты не знала его прежде», — сказала Эльхана, — «Он был совсем другим».

Кериан поняла, что пробормотала свои мысли вслух. Покачав головой, она спросила, — «Так что, огонь забрал и его нрав и манеры?»

«Его внешность — самое меньшее, что он потерял. У него благие намерения».

Кериан сомневалась в этом, но знала, что спор был бессмысленным. К счастью, подошел Гилтас, и Эльхана переключила свое внимание, чтобы тепло попрощаться с Беседующим. Затем настало время армии отправляться.

Плотной колонной по шесть всадников, воины выстроились за Портиосом, который пока что шел пешком. Он до сумерек будет держать армию у устья прохода, а затем вытолкнет горстку кочевников, которые, как было известно, находились там. Он мог подождать сумерек, прежде чем оставить лагерь изгнанников, но боялся начать терять воинов, если задержится. Нельзя было позволить, чтобы связь между Беседующим и его преданными воинами поколебала какие-либо нерешительные головы.

Следующими должны были двинуться всадники на грифонах Эльханы. Все, кроме бывшей королевы, были в седлах и готовы стать на крыло. Чиза, золотая самка Эльханы, спокойно стояла, пока Эльхана в последний раз обняла Гилтаса и обменялась рукопожатиями с Хамарамисом и Таранасом. Когда она обнимала Кериан, Львица сделала ей последнее откровенное предупреждение.

«Присматривай за ним». — Кериан не беспокоилась говорить тише, и все в пределах слышимости знали, кого она имеет в виду. — «Все мы пешки в игре, которую он играет, даже ты».

Эльхана улыбнулась. — «Я знаю его, племянница». — Фиалковые глаза метнулись к стоявшему неподалеку Гилтасу, и Эльхана прошептала, — «Ты присматривай за ним ».

Руки Кериан судорожно сжали руки Эльханы. Эльхана расцеловала ее в обе щеки и быстро направилась в сторону. С привычной легкостью она забралась в седло Чизы, намотала поводья на левую руку и отдала приказ. Чиза поскакала вперед. На третьем прыжке грифон был уже в воздухе, мощно хлопая крыльями. Самар с остальными всадниками последовали в небо за своей госпожой.

Летящие грифоны быстро скрылись из виду среди низких пиков. Никакая поднятая пыль не выдала выступление колонны всадников. Влажная почва Инас-Вакенти не поднималась вверх, как песок пустыни. В поразительно короткое время остававшиеся эльфы уже наблюдали пустой проход и чистое небо.

Кашель Беседующего нарушил тишину. Все глаза обратились к нему, а затем в сторону, давая ему возможность отчасти незаметно подавить спазм. Трусанар предложил микстуру. Гилтас выпил ее и проигнорировал обеспокоенные вопросы целителя. Прошлое только что ускакало. Больше не было причины задерживаться.

Указывая на центр долины, Гилтас поднял голос, говоря: «Мой народ, наше будущее лежит в том направлении».

Беседующему не нужно было проделывать этот путь пешком. Группа из восьми эльфиек вышла вперед, неся кресло с высокой спинкой, умело выполненное из ковриков, сплетенных из местной травы. Они сделали паланкин для Беседующего, чтобы не заставлять его идти. Гилтас был глубоко тронут. Так же как и Кериан, хотя она скрыла это за грубостью. Кресло было разложено, и с каждой стороны сквозь плетеные полосы было пропущено по прочному шесту. Двое мужчин и две женщины стали у шестов, ожидая, чтобы поднять Беседующего себе на плечи. Гилтас, было, запротестовал — Беседующего с Солнцем и Звездами не должны были носить на спинах подданных, словно какого-то жестокого тирана — но один взгляд на Кериан заставил его замолчать. Честно говоря, он знал, что у него не было выбора. Он просто не смог бы проделать такой долгий путь пешком.

Однако он собирался проделать малую его часть своими собственными силами. Взяв Кериан за руку, он шагнул в Реку Львицы. Течение было слабым, и глубина там — не выше колена, так что пересечение не составило особого труда. Оказавшись на другом берегу, Гилтас остановился, а затем осознал, что затаил дыхание. Такая простая вещь, переход реки вброд, но каким глубоким смыслом он был наполнен. Здесь они оказывались под влиянием действовавших в долине странных сил. Тем не менее, Гилтас ощущал переполнявшее его огромное возбуждение. Наконец-то началась последняя часть их путешествия.

Носильщики перенесли паланкин, и Гилтас уселся в него. Носильщики подняли шесты. Прилив смущения придал лицу Гилтаса больше цвета, чем у него было уже долгое время.

«Вперед, мой народ», — произнес он. — «В землю нашей мечты!»

Адала шлепнула ладонью по комку холодного теста. Пирожок был в два раза меньше требуемого для правильной буханки размера, и в грубой муке, которую они выменяли, под ее пальцами ощущался песок, но это было все, чем они обладали. Черная железная кастрюля была готова, так что она положила тесто в скудный мазок масла. Тесто зашипело.

Зверь лежал рядом с ней. Слюна стекала струйкой с его открытых черных губ. Адала отщипнула еще один шар теста и раскатала его в пирожок. Зверь высунул язык.

«Ты голоден?» — спросила она.

«Да!»

«Ужин скоро будет готов». — Еда будет скудной, но она поделится всем, что имеет. Адала не позволит гостю голодать, не важно, каким странным мог быть гость.

Строительство стены на сегодня закончилось. Изможденные мужчины и женщины притащились обратно в свои палатки, чтобы съесть столь же скудную пищу и тотчас заснуть. Четверо несли дежурство на верхушке стены. Адала сперва держала в патруле по двадцать человек, но, так как дни шли, а лэддэд не появлялись, размер ночной стражи сократился. Слишком многие изможденные часовые засыпали на каменной пирамиде и получали травмы, когда скатывались с нее.

Зверь находился с ними два дня. По ночам он охотился, утоляя голод редкой крысой или кроликом, и возвращался перед рассветом. Днем он прятался в палатке Адалы, проходившие мимо видели лишь зеленоватый отблеск его глаз. Мало кто ходил мимо. Распространился слух о предположительной личности зверя. Кочевники верили, что проклятия передаются, как болезнь, и что любой, кто подойдет слишком близко к зараженному принцу, мог пасть жертвой того же несчастья. Сторонники Адалы умоляли ее убить или прогнать его. Ничего хорошего нельзя было ждать, держа рядом такое противоестественное существо, говорили они. Но она не обращала на них внимания.