Пол Томпсон - Альянсы

Озаряемая вспышками молний, она приложила к плечу новый арбалет и отправила третий, последний, шепчущий болт точно в центр мишени.

Путешествие в Самустал большей частью прошло в молчании. По природе своей молчаливые, кагонестийцы между собой общались жестами и мимикой. Пленным неракцам мало что было сказать, да и почти не оставалось дыхания для разговоров. Охранявшие их эльфы заставляли их двигаться, позволяя делать лишь короткие остановки для приема пищи, воды или отдыха.

Между собой, люди окрестили своего тюремщика в маске Пугалом из-за ободранного внешнего вида. По его речи и манерам было очевидно, что он — эльф, и люди недоумевали, почему он так тщательно скрывается. Недалеко от их пункта назначения, когда они пересекали речушку с крутыми берегами, сержант Джералунд мельком под лохмотьями увидел самого эльфа.

В далеком прошлом, Беседующий с Солнцем отряжал лесные патрули, чтобы инспектировать мосты, дороги и туннели в своем королевстве и поддерживать их в хорошем состоянии. Эта необходимая служба игнорировалась наводнившими Квалинести захватчиками. Когда Джералунд, замыкавший цепочку пленников, уже почти перешел мост через Клеймор Крик, он почувствовал, как доски уходят у него из-под ног. Он вскрикнул, ожидая разбиться вдребезги о булыжники в двадцати метрах под ним. Вместо этого, он внезапно повис, болтая в воздухе обутыми в сапоги ногами.

Задыхаясь, он посмотрел вверх. Пугало одной рукой схватил лиану, соединявшую связанные запястья Джералунда с запястьями впереди стоявших. Другая его рука сжимала руку пленника впереди Джералунда.

«Тяните!» — приказал он, стиснув зубы от усилия удержать полный вес человека.

Пленники с кагонестийцами напряглись, вытягивая Джералунда. Сержант взобрался на мост и встал на руках и коленях, тяжело дыша и дрожа от облегчения.

Он посмотрел наверх, разглядывая стоявшую над ним фигуру в лохмотьях. «Ты сильнее, чем выглядишь».

Джералунд резко осекся. Ряса Пугала разошлась на животе. Прореха в обносках открыла не бледную кожу или проступающие ребра, а ярко-красную плоть, испещренную воспаленными рубцами.

Это видение длилось лишь секунду. Кагонестиец рывком поднял Джералунда на ноги, и колонна пленников двинулась дальше. Тем временем, Пугало скрылся среди деревьев, оставив Джералунда размышлять над смыслом увиденного.

Их тюремщик в маске был очень серьезно обожжен. Его плоть выглядела как шкура картэйской береговой ящерицы. Если и в остальном он был чем-то подобным, не удивительно, что он кутался с головы до пят. Будучи солдатом, Джералунд знавал много изуродованных людей. Закоулки любого гарнизонного города кишели людьми с отсутствующими руками, ногами, конечностями, глазами. Подобного можно было ждать от тех, кто выбрал своим ремеслом драку. В худшем случае, они оканчивали свои дни, попрошайничая. Но те были людьми, а не эльфами. Изуродованные эльфы были редкостью по одной простой причине: обычно они накладывали на себя руки. Джералунд знал квалинестийского офицера, потерявшего руку в сражении, предшествовавшем падению Драконицы Берил. Тот парень бросился с высокой башни, как только у него хватило для этого сил. Одержимые красотой и безукоризненностью, эльфы не выносили уродства. Лишь кагонестийцы были другими. Со своими рисунками по телу, татуировками и ритуальными шрамами, казалось, они наслаждались искаженным внешним видом.

Пугало вырос в городе, Джералунд был в этом уверен, но он был тут, в ужасных рубцах, и все еще живой. Для человека подобное существование было бы болезненным; для эльфа же оно было немыслимым. Плетясь со своими товарищами, Джералунд размышлял, почему этот эльф не покончил с собой.

Укрывшись за дубом, Портиос ощущал себя так, будто его тело обратилось в камень. Он полагал себя выше любого чувства стыда, но когда этот варвар взглянул на его обезображенную плоть, Портиос понял, что ошибался. Унижение свежим огнем пронзило его вены. Сильное, как затопившая Квалиност бурная река, оно наполнило его горло горечью.

«Великий Лорд?» — позвал Наларин, не видя своего предводителя. — «Великий Лорд, отряд двинулся в путь».

Портиос громко ответил: «Ступай. Я присоединюсь к вам».

Преданный кагонестиец ушел. Оставшись наедине, Портиос сел на камень и достал из кармана рясы небольшой швейный набор. Рожденный править Квалинести, он не был портным, но в последнее время у него было много практики в штопанье. Его стежки были неровными, но плотными и крепкими. Спустя несколько минут, его стыд был снова прикрыт.

Ко времени, когда показался Самустал, опустилась ночь. Казалось, тьма тяжело повисла над жалким городишком. Затянутое облаками небо сырым удушливым плащом прижимало вниз дымный воздух.

Портиос приказал Наларину разбить лагерь возле ближайшего ручья. Он отправится в город в одиночку, чтобы проникнуть сквозь его оборонительные сооружения и разузнать все, что мог, о любых эльфах, которых там удерживали. Будучи невооруженным, он, вероятно, мог бы воспользоваться главными воротами, без помех подкупив стражников, но это бы означало подвергнуться досмотру — невыносимая идея — так что он выбрал более незаметный способ.

Он удалялся от ворот по кругу, осторожно двигаясь по смертоносному открытому пространству под стенами и следя за парапетом над головой. Лорд Олин возвел ограждение в спешке. Его люди не потрудились сперва выровнять землю, так что некоторые места были ближе других к верхушке стены. Портиос нашел точку, где заостренные концы частокола возвышались лишь на два с половиной метра над землей. Портиос пятился, пока не отошел к ряду построек с крышей из коры, а затем побежал к стене. Он подпрыгнул и оперся правой ступней на небольшую площадку, образованную обрубком ветви, отпиленной от одного из бревен ограды.

Его мышцы взвыли, и Портиос поджал губы в гримасе боли. Полуголодное существование в лесах и разрушительное влияние его ран не позволили ему восстановиться. Тугая зарубцевавшаяся кожа натянулась на его истощенном теле, когда он двинулся вверх.

Боль была невероятной, но столь же сильной была воля Портиоса. Он закинул левую руку на стену из бревен. Его ногти сквозь перчатки впились в дерево. С помощью правой руки, он двинулся выше, нащупывая щели между двумя бревнами. Когда, наконец, Портиос ухватился за грубо спиленную верхушку ограды, он почувствовал сочившуюся сквозь перчатки теплую влагу. Его руки оставили на дереве темные полосы. Он продолжал двигаться с осторожностью, проверяя, чтобы за ним никто не следил. Наконец, Портиос свалился на стену и лежал неподвижно. Он весь дрожал, и его перчатки были жесткими от запекшейся крови, но он был внутри.