Пол Томпсон - Убежище

Прошли два дня с тех пор, как лэддэд бежали в Долину Голубых Песков. Адала установила свою палатку прямо там, где стояла, и остальные воины кочевников разбили лагерь вокруг нее, перевязывая свои раны и хороня своих мертвых. Они будут оставаться здесь до возвращения эльфов.

Проблема была в том, что у них не было достаточно припасов для долгой стоянки. У кочевников лишь были те еда и вода, что оказались при них во время сражения, и ничего больше. Сражаться налегке и необремененными было их традицией; затяжная осада была не их стилем. Основная масса их припасов была потеряна при нападении на семейный лагерь.

Немедленно возник дефицит. В большинстве кхурских лагерей у каждой палатки был свой собственный очаг, но сейчас у кочевников было так мало топлива, что лагерные огни разжигались по одному на пять палаток. Традиционно, они жгли коровьи или козьи лепешки, но они находились далеко от своих стад. Вода была драгоценной, а пища скудной.

Адала не разводила огня, хотя любой из ее воинов с радостью отдал бы ей свое топливо. Она сидела в своей палатке и шила по своему собственному проекту, единственным ее освещением был свет звезд, который она собирала в установленное в открытом дверном проеме вогнутое серебряное зеркало.

«Никаких признаков врага», — доложил Вапа. Она кивнула, но не подняла взгляд. Кончики ее пальцев были исколоты и красные от раздражения, неизбежное следствие долгого шитья при таком слабом освещении.

Он ждал, что она прекратит шить и поест. Когда прошли несколько долгих минут без каких-либо намеков на это, он решился задать вертевшийся у него в голове вопрос. Она поест, когда поест.

«Маита, как долго мы пробудем здесь?»

Соплеменники недавно добавили это к ее титулам. Больше не говоря «Маита Адалы», они назвали ее самой Судьбой.

«Мы будем оставаться здесь, пока лэддэд не выйдут». — Она перевернула тяжелый прямоугольник ткани и принялась шить с другой стороны. — «Или пока нам не велят идти».

«Велит кто?»

«Те, кто Наверху. Я всего лишь Их орудие».

Нахмурившись, Вапа вышел. Лагерь, через который он возвращался в палатку Биндаса, недавно назначенного военачальником Вейя-Лу, был темным и мрачным. Младшие военачальники племени взяли привычку собираться здесь, не в последнюю очередь из-за того, что покойный дядя Биндаса, Гварали, никогда никуда не отправлялся без серьезных запасов пшеничного пива. Вожди сидели вместе в абсолютной темноте, потягивая пиво из крошечных латунных чашек и тихо обсуждая сложившуюся ситуацию. Уже пошли разговоры о том, чтобы покинуть устье долины. Им не нужно болтаться здесь, говорили несогласные. Все, что им нужно делать, это охранять обратный маршрут в Кхури-Хан, и они непременно поймают лэддэд , когда те попытаются вернуться к своему народу. Пищу, воду, медикаменты и другое снаряжение можно было бы получить торговлей, если только они оставят это место и продолжат движение. Это было традиционно для них. Сидеть здесь в тени Столпов Небес было несвойственно, и опасно.

«Вейядан знает, что делает», — настаивал Вапа. — «Те, кто Наверху выбрали ее, чтобы очистить нашу землю. Вы сомневаетесь в ней?»

Никто этого не произнес, но зачатки этого мнения были столь же очевидны в темной палатке, как был очевиден аромат варева Гварали.

Разговоры переключились на стратегию. Какой способ был наилучшим, чтобы поймать и разгромить неуловимых эльфов? Их длинноногие лошади были сильными и быстрыми, хотя и не такими выносливыми, как пустынные пони. Доспехи лэддэд не пробивались любимым оружием кочевников, луком. Даже у их мечей клинки были длиннее, чем у членов племени.

«Неракцы в Восточных Дебрях скачут с копьями», — сказал Биндас. Он служил наемником в армии Рыцарей во время недавней большой войны. — «Они пронзают любой металлический доспех на скаку».

«Чтобы сделать копья, тебе нужно твердое дерево», — заметил другой ветеран-наемник.

«Мы можем выменять их».

«До того, как лэддэд выйдут?»

И дальше в таком же духе. Повышались голоса и проявлялись вспышки гнева по мере того, как опустошались пивные запасы, и озвучивалось недовольство. Те немногие из младших военачальников, кто бывал за пределами Кхура, предлагали вести войско в долину, чтобы отыскать эльфов.

Командиры постарше были шокированы. «Ваше преступление будет ничуть не меньше, чем их!» — произнес один из них.

«Где написано, что мы не можем входить в долину?» — сказал молодой военачальник. — «Это традиция, да, но почему? Что делает это место таким священным?»

Вапа прочистил горло. Многие закатили глаза; кузен Вейядан был известным любителем поговорить.

«Когда Те, кто Наверху сотворили мир, они все по очереди вдавили руку в новую землю, оставив отпечаток. Каждый бог сказал: „Это мое место. И чтоб никто не осквернял его“. Шло время, стихии и различные катаклизмы стерли следы большинства этих мест. Но Долина Голубых Песков осталась в том виде, в котором была, когда боги создали ее. Это их место, не наше, и не лэддэд ».

На какое-то время воцарилась тишина, нарушаемая только стуком латунных чашек и звуками наливаемого пива. Биндас осушил последние капли из своей чашки и поставил ее. Он просил извинения у собравшихся, собираясь предложить им всем отправиться спать, когда над лагерем раздался странный металлический звук. Все поспешили из палатки, присоединяясь к остальным обитателям лагеря, также собравшимся снаружи, чтобы выяснить, что происходит.

Звук повторился, и они обнаружили его источник. На гребне холма в шестидесяти метрах от них, на фоне звездного неба, всадник на вставшем на дыбы коне дул в рог. Были натянуты луки, но Биндас запретил кому-либо пускать стрелу. Враг вряд ли провозгласил о своем приближении медным рогом.

Всадник галопом спустился по каменистому склону холма, лавируя между кустами можжевельника и большими камнями, в центр лагеря. Как раз к палатке Адалы. Вейядан вышла как раз вовремя, чтобы попасть в облако пыли, поднятое, когда черный конь остановился юзом. Его всадник был одет в свободные одежды, не светлых тонов, как у традиционного геба, а алые, казавшиеся практически черными в свете звезд. На его голове был капюшон. Он был худым, с бледным лицом чужеземца. Он казался небольшого роста, но, возможно, всего лишь из-за того, что его конь был таким большим, не меньше восемнадцати ладоней в холке.

«Кто здесь командует?» — спросил он. Голос был мужским и довольно молодым. — «Вы понимаете меня? Кто ваш вождь?»

«Я». — Адала сделала шаг вперед. — «А кто ты?»

«Я принес вам послание от Шоббата, принца Кхура!» — Он сделал паузу, явно ожидая ответной реакции. Когда Адала никак не отреагировала, он добавил, еще громче, — «Принц призывает людей пустыни Кхура спасти свою страну!»