Джеймс Кейбелл - Земляные фигуры

– Мне нужна ваша помощь в отношении вот этого. Королева Фрайдис посмотрела на них и улыбнулась.

– Эти холодные недоноски сделаны с должным усердием. Чего еще можно желать?

Дон Мануэль рассказал ей, что хочет создать одушевленную живую фигуру.

На это она весело рассмеялась и презрительно ответила, что никому и ни за что не будет помогать.

– Отлично, – сказал Мануэль, – у меня есть средства, чтобы заставить вас это сделать. – Он показал прелестной женщине орудия пыток. Его приятное молодое лицо было очень серьезно, словно его сердце уже было растревожено. Он засунул ее кисть в приготовленные тиски искренности. – Теперь, чародейка, которой страшатся все, кроме меня, вы расскажете мне заклинания Туйлы в награду за мои усилия, или иначе я постепенно уничтожу эту руку, которая натворила так много несчастий.

При свете семи свечей Фрайдис казалась бледной, как молоко. Она сказала:

– Здесь я – смертный человек и не обладаю силой, большей, чем обыкновенная женщина, то есть вообще беззащитна. Тем не менее я вам ничего не скажу.

Мануэль положил ладонь на рукоятку, готовый начать пытку.

– Откройте то, чего я хочу, иначе будет больно…

– Нет, – ответила Фрайдис, – я не собираюсь подчиняться ни вам, ни кому-либо другому на свете.

– А бросив мне вызов, вы будете ужасно страдать…

– Буду! – ответила Фрайдис. – Очень вас это волнует! – сказала она с укоризной.

– Поэтому, я думаю, что вы поступаете глупо.

Фрайдис сказала:

– Вы сделали из меня обыкновенную женщину и ожидаете, что я буду поступать разумно. Это вы ведете себя глупо.

Граф Мануэль задумался, ибо, без сомнения, здесь звучал голос рассудка. По его приятному молодому лицу можно было судить, что его сердце сейчас чрезвычайно растревожено. Королева Фрайдис облегченно вздохнула и улыбнулась той женской улыбкой, которая не сверхчеловечна, а просто безжалостна.

– К тому же, мы бы испортили ручку, – сказал Мануэль, посмотрев на нее более внимательно. На среднем пальце было медное кольцо с черным камнем – это и был Шамир! Но Мануэль видел только руку.

Он коснулся ее.

– Ваша ручка, королева Фрайдис, какие бы несчастья она ни приносила, нежна, как бархат. У нее цвет лепестков розы, но благоухание намного сладостнее. Нет, определенно, мои изваяния не стоят подобной руки.

Затем Мануэль со вздохом освободил ее.

– Мой гейс должен оставаться на мне, а мои изваяния должны подождать, – сказала Мануэль.

– Что, вам действительно нравятся мои руки? – спросила Фрайдис, критически их разглядывая.

Мануэль сказал:

– Ах, прелестная, милая соперница, не насмехайтесь надо мной! Все было готово, чтобы заставить вас выполнить мою волю. Сохрани вы какое-нибудь уродливое обличье, я бы вас победил. Но с обликом, который у вас сейчас, я бороться не могу. Драконов, химер и тому подобных сказочных чудовищ, которые, как мы видим, толкаются вокруг ограды из намасленных ивовых прутьев, я вообще не боюсь, но не могу сражаться против вас в таком облике, который вы сейчас приняли.

– Что, вам действительно нравится моя внешность? – спросила Фрайдис, невероятно удивленная. – Забавно, конечно, время от времени принимать ее, но, так или иначе, я никогда, по правде, об этом не задумывалась…

Она подошла к большому зеркалу, которое было установлено, как и велел Гельмас.

– Во всяком случае, мне никогда не нравилась вот такая прическа. Что до этих чудовищ, то это мои подданные вышли из огня, чтобы меня освободить, в давно забытых обличьях спорнов, калькаров и других ужасов античности. Из-за вашей магии они, бедняжки, не могут войти в эту ограду из намасленных ивовых прутьев. Как нелепо – не правда ли? Они строят рожи и скрежещут зубами, когда вокруг нет ни одного суеверного человека, чтоб обратить на них внимание.

Тут королева сделала паузу: она деликатно кашлянула.

– Но вы говорили какую-то ерунду о моей естественной внешности, которая якобы недурна. Сейчас большинство мужчин предпочитают блондинок, и, кроме того, вы, ей-богу, меня не слушаете, а это невежливо.

– Трудно услышать, – сказал Мануэль, – когда ваши отвратительные слуги строят рожи и скрежещут зубами по всему Морвену.

Возвышенная королева Фрайдис подошла к двери в ограде, утыканной булавками и иголками и увешанной подковами, через которую она не могла пройти, если только человек не перенесет ее через порог.

Она крикнула высоким приятным голосом:

– Грош, грош, два гроша, полтора гроша и полгроша! Уходите все, ибо мудрость Гельмаса для нас слишком сильна. Вы не сможете войти в загородку из намасленных ивовых прутьев, а я не могу выйти, пока я не окручу и не одурачу этого надоедливого косоглазого смертного. Спускайтесь в Бельгард, пролейте кровь норманнов, поднимите бурю с градом или развлекитесь как хотите. И забудьте обо мне на то время, пока я обыкновенная женщина. Ибо мой противник – простой смертный, а в таком поединке меня еще никто не побеждал.

Она обернулась к Мануэлю и сказала:

– Я – Фрайдис, ужасная и возвышенная королева Аудельская. Но вы воспользовались моими слабостями и сделали из меня обыкновенную женщину. Поэтому я связываюсь с призраками, ибо мое потерянное королевство – единственное, что реально. Здесь все – лишь непрестанная борьба теней, которые вскоре прейдут; здесь все видимое и все цвета, известные людям, суть тени, затуманивающие истинные цвета, а время и смерть, самые темные из известных людям, обманывают вас ложной видимостью: ибо все подобные вещи, что люди считают неопровержимыми, поскольку они очевидны для зрения и органов чувств, суть усталое движение тумана, что закрывает мир, который больше не принадлежит мне. Так что в этом вашем сумеречном мире мы, жители Ауделы, являемся лишь простыми мужчинами и женщинами.

– Хотелось бы, чтобы такие женщины появлялись почаще, – сказал Мануэль.

– Я – Фрайдис, ужасная и возвышенная королева Аудельская, королева всего того, что лежит за покровом человеческих чувств и зрения. Этот покров нельзя приподнять, но очень часто покров разрывается, и, замечая отверстие, люди называют его огнем. Через эти разрывы люди могут мельком взглянуть на реальный мир, и он ослепляет их слабые глаза и насмехается над их скудными силами. Когда отверстие делается достаточно большим, несколько человек тут и там, не такие безмозглые, как их сородичи, знают, как через эти прорехи вызвать нас из Ауделы, когда на час луна становится пуста и бессильна. Мы приходим по одной древней причине. И мы приходим простыми людьми.

– Ах, но вы не говорите голосами простых людей, – ответил Мануэль, – ибо ваш голос – сплошная музыка.

– Я – Фрайдис, ужасная и возвышенная королева Аудельская, и очень часто, исключительно ради забавы, я и мои слуги тайно разгуливаем среди вас. В виде человеческих существ мы блуждаем по вашему затемненному миру теней, связанному законами зрения и чувств, но в душе всегда храня тайны Ауделы и тайный способ нашего возвращения туда. К тому же, порой, ради забавы, мы заточаем в земные фигуры искру истинной жизни Ауделы. И тогда вы, маленькие людишки, не обладающие подлинной жизнью, но лишь мельканием некоей раздосадованной тени, поддерживающей вас в мимолетной раздраженности, говорите, что это очень мило. И вы беспечно рукоплещете нам как самым тривиальным людям.