Элейн Каннингем - Терновый Оплот

— Я согласен, — быстро сказал сир Гарет. — С вашего позволения, братья, я хотел бы одолжить Алгоринду коня с собственных конюшен. Вопрос слишком важен, чтобы дожидаться, пока он заслужит новую лошадь.

— Возможно, в этом нет надобности, — вставил другой рыцарь. — Вчера вечером у наших ворот оставили большого белого коня. Могло ли случиться, что этот конокрад передумал?

— Я зайду в конюшни и гляну, моя ли это лошадь, сир, — с благодарностью сказал Алгоринд. — Но я ничего не могу сказать о дворфе.

Счастливый избавиться от своих обязанностей, а кроме того желая поскорее узнать, был ли оставленный конь Ледяным Ветром, Алгоринд попросил разрешения уйти, чтобы заняться новым заданием.

При взгляде на бывшего ученика, суровое лицо Лаарина смягчилось.

— Нет. Ты очень устал с дороги и, без сомнения, нуждаешься в отдыхе и еде. Смой дорожную пыль, а затем вернись и преломи хлеб с братьями. Разделить с нами трапезу согласился лорд Пьерджерон. Пажи покажут тебе бараки, где ты сможешь помыться и найти новую одежду. Возвращайся как можно скорее.

Алгоринда не потребовалось просить дважды. Один из пажей направился в бараки. Служка быстро смыл с паладина дорожную пыль и поменял поношенную одежду на новую. С дырами на подошвах сапог ничего не поделаешь, но, после того, как паж протер обувь тряпкой, смоченной гусиным жиром, та, по крайней мере, выглядела чистой и блестящей.

Алгоринд поспешил в зал, успевая прибыть в тот момент, когда звук рога провозгласил приход лорда Пьерджерона. Найдя место подле мастера Лаарина, Алгоринд встал, чтобы поприветствовать владыку Глубоководья.

Пьерджерон был впечатляющим мужчиной — высоким и хорошо сложенным. Его густых коричневых волос едва коснулась седина, хотя, по общему мнению, возраст его перевалил за шестьдесят. Любезно кивнув паладинам, лорд предложил им занять свои места. Алгоринд заметил, что мужчина вел себя скромно и не носил ни единого атрибута, которого можно было бы ожидать от правителя столь развратного города. Но ведь лорд был паладином, и сыном паладина — великого Атара, Руки Тира, который в свое время был столь же знаменит, как Хронульф и сир Гарет в свое. В присутствии таких людей, Алгоринд чувствовал себя приниженным, и потому был крайне благодарен, что никто не попросил его пересказать недавние злоключения. На самом деле, за едой велось мало серьезных разговоров. Мужчины делились новостями, слышанными в дороге, и вспоминали товарищей, которых не видели много лет. Обед, за которым умело следили пажи, прислуживающие за столом, выдался приятным.

Алгоринд наблюдал за работой мальчиков, одобряя их усердие и умелость. Служение было целью и радостью паладина, потому все молодые люди, которые стремились посвятить себя Тиру, начинали путь подобным образом. Мальчикам давали грязную работу, приучая их делать её качественно и весело. Так поступили с Алгориндом и со всеми, кого он знал. Он не мог представить себе лучшей тренировки. Сказки о славе и героизме влекли многих юношей, а иногда даже девушек, заставляя их искать пути паладина, но служение было долгим, трудным и бесславным. Оно проверяло истинность преданности.

Для зала паладинов, банкет был необыкновенно пышным, с тремя сменами блюд и вином. Замечательные, в форме лодочек емкости с солью были установлены перед каждой шестеркой человек, а тарелок было столько, что лишь самым молодым из паладинов и сквайрам рыцарей пришлось держать мясо на хлебных лепешках. Разнообразие еды ослепляло Алгоринда. Жаренная оленина, пирог из угря, голуби, фаршированные зябликами, которые были обернуты в травы, толстый свиной окорок, а еще рыба, роты и маленькие слоеные пирожки. Были даже сладости, от души политые сливками и сдобренные сушеными яблоками. Юный паладин ел мало, не желая впадать в чревоугодие и старался не слишком сурово судить тех, кто соблюдал обеты менее строго. Наконец последние кушанья были унесены, а сладкое вино выпито, положа конец обеду.

— Лорд Пьерджерон, нам нужно обсудить с Вами серьезный вопрос, — начал сир Гарет. — Мы ищем Вашей помощи в поимке одной молодой особы, которая, как мы полагаем, могла украсть артефакт, священный для рыцарей Самулара. Её имя Бронвин. Она красива, у неё каштановые волосы, невысокого роста. Мы бы хотели больше узнать о ней и её сообщниках.

Паладин вежливо вытер губы краем скатерти, как это было принято в хорошей компании, а потом повернулся к брату-рыцарю.

— Я ничего не знаю о ней, но обязательно наведу справки. У вас есть слово Атара, вы узнаете все, что узнаю я.

* * * * *

Одиночество было редким удовольствием, и Данила намеревался использовать его как можно полнее. Во второй половине дня он рассчитывал заняться собственным обучением, а потому проинформировал Монро, своего хафлинга-слугу, никого не пускать. Из-за этого юноша был слегка раздражен, когда его ожесточенная концентрация была прервана стуком в дверь кабинета.

— Да? Что? — сказал он, не утруждая себя оторвать взгляд от рун заклинания.

— Лорд Арансан желает видеть вас, сир. Должен ли я позвать его?

На этот раз Данила все-таки поднял взгляд от книги заклинаний, пораженный этими внезапными словами. Он встретил взгляд хафлинга грустной улыбкой.

— Разве что есть идеи получше, — сухо заметил юноша.

— На ум ничего не идет, сир, — сказал Монро, восхитительно не меняя своей вежливой интонации. Поклонившись, хафлинг поспешил пригласить гостя хозяина.

Данила вздохнул. Хелбен не часто посещал его жилище. Скорее потому, что был ошеломлен экстравагантной обстановкой — множеством лежавших открытыми музыкальных инструментов, бардами и гуляками, которые, казалось, вечно собирались за столом и веселились в гостиной. Но сегодня Данила был один, если не считать помощи стюарда и полудюжины слуг, состоящих под его командой. Дэн планировал изучить новое заклинание. Он открыл ящик стола и убрал книгу с глаз долой. Хотя бард все еще продолжал изучать магию, чему двадцать лет назад поспособствовал его дядя, он преуменьшал свой интерес к этому искусству ради осторожности. Таким образом архимаг не станет возлагать на него слишком большие надежды.

— Дядя! — сердечно воскликнул он, вставая на ноги, чтобы встретить своего посетителя. Пригласив архимага войти, он потянулся к графину эльфийского вина, стоящему на столе. — Извести ты меня о своем приходе, и я приготовил бы что-нибудь безвкусное и непонятное.

— Я поел.

Отмахнувшись от предложенного вина, Хелбен сел напротив письменного стола. Он оглядел новый калишитский ковер, который покрывал красно-кремовым узором большую часть деревянного пола, но в этот раз воздержался от комментариев по поводу экстравагантности.