Сара Маас - Королевство крыльев и руин

Тело, куда я вернулась… оно тоже было странным.

— Заглянула, — ответила я, с трудом ворочая пересохшим языком.

— И что ты увидела? — спросил Косторез, поднимаясь на ноги.

Я нашла в себе силы слегка улыбнуться.

— А вот это тебя не касается.

Зеркало показало мне… очень многое.

Я не знала, сколько времени прошло. Внутри зеркала текло совершенно иное время. Но даже несколько часов могли оказаться очень значимыми.

— Зеркало ты получил, — сказала я и махнула в сторону двери. — Теперь выполняй свою часть уговора. Сражение вот-вот начнется.

Косторез смотрел то на меня, то на зеркало.

— С большим удовольствием, — наконец произнес он.

Обычные слова, но меня зацепило, как он их произнес… После встречи с зеркалом я ощущала себя заново родившейся, и моя новая душа дрожала, хотя никакого ветра в камере не было.

— Как это понимать? — спросила я.

Косторез расправил складки на одежде.

— Мне эта вещица не слишком-то и нужна. — Он указал на зеркало. — А вот тебе… очень.

Я моргала, не понимая, к чему он клонит.

— Я хотел убедиться, стоишь ли ты моей помощи, — продолжал Косторез. — Очень немногие способны увидеть свое истинное отражение и не убежать, не сломаться от увиденного. Урбос безжалостно показывает каждому его истинную суть, не скрывая самых отвратительных уголков. Кто-то смотрит в зеркало, теряет рассудок и даже не понимает, что весь увиденный ужас, все кошмары — это они сами, а не какие-то неведомые чудовища. Иные храбрятся и рассыпаются на куски, увидев, до чего же они на самом деле жалки и ничтожны. Но ты… Да, таких очень мало. И потому я отправлюсь помогать тебе.

Если встреча с зеркалом оставила во мне зияющие дыры, их сейчас заполнил гнев.

— Ты хотел убедиться, достойна ли я твоей помощи?

Возможно, и нет. Но те, кто может оказаться жертвами короля, — они наверняка достойны.

— Да, — ответил Косторез. — Я убедился. И теперь буду тебе помогать.

Мне хотелось захлопнуть дверь камеры перед самым его носом. Но я подошла к нему и без страха взяла Костореза за холодную руку:

— Тогда идем.

Утренняя заря золотила клубы тумана, низко стелющиеся над равнинами. Эта часть Притиании принадлежала людям. Армия Сонного королевства, двигаясь от границ Двора весны, уничтожила, разрушила и сожгла здесь все, что попадалось на пути, включая и мою бывшую деревню. Проходя мимо, мы увидели только груды камней и дымящихся обломков.

От отцовского дома уцелела одна треть. Остальное лежало в развалинах. Но и в уцелевшей части были разбиты все окна, а трещины на стенах тянулись до самого фундамента.

Сад Элайны был вытоптан полностью, словно по нему намеренно водили лошадей. Раскидистый дуб, под которым Неста любила стоять и оглядывать наши владения, превратился в почерневший пень.

Это было целенаправленной местью нашей семье. Король приказал истребить весь крупный и мелкий скот. Накануне мы сумели перебросить слуг с семьями, а также лошадей и собак. Но в доме оставалось достаточно имущества. Самое ценное было разграблено, а то, что не унесешь с собой, — уничтожено.

Почему король окончательно не сровнял отцовские владения с землей? По мнению Кассиана, он торопился. Он не хотел задерживаться. Своим главным преимуществом король считал выбор места сражения. Вид пустых деревень наверняка лишь разжег королевскую ярость. Она излилась на те селения и городки, до которых мы вчера не успели добраться.

Сейчас нашей основной задачей был поход к месту битвы. В штабном шатре она выглядела совсем не так, как в действительности. Выучка солдат разных дворов отличалась множеством особенностей. Обилие командиров, раздающих приказы, было скорее помехой, чем подспорьем.

Иллирианцы становились все нетерпеливее. Их не сдерживала даже железная рука Девлона. Они считали, что им вполне по силам полететь на перехват противника и не дать армии Сонного королевства выбрать место сражения.

За три часа Кассиану пришлось дважды заводить серьезный разговор с иллирианскими командирами, пресекая их попытки действовать самовольно. Солдат, которые громче всех возмущались «черепашьей скоростью», он вывел из состава передовых отрядов и отправил в тыл армии, приказав тащить повозки с припасами. По иллирианским меркам такое наказание считалось очень суровым. Едва остальные увидели, что спуску Кассиан не даст никому, жалобы прекратились.

Кейр и его Вестники Тьмы все это видели и постарались держать языки за зубами, даже внешне не выказывать своего недовольства. Они шли молча, и их черные, прожженные солнцем доспехи все гуще покрывались дорожной пылью.

В полдень устроили краткий привал на широком лугу. Мы с Нестой переоделись в боевые иллирианские доспехи. Неста даже пристегнула к поясу кинжал. Таково было требование Кассиана, хотя он сразу предупредил сестру, что кинжал — штука опасная, «которой и покалечиться недолго».

Наша Элайна… Она спокойно воспринимала доспехи на мужчинах. Увидев нас, она густо покраснела и замотала головой. Вивана пришла нам на выручку, предложив Элайне одежду Двора зимы: менее облегающие кожаные штаны и длинную, почти до колена, голубую блузу с воротником, отороченным белым мехом. Я не представляла, как она будет двигаться на такой жаре, но Элайна безропотно надела все это. Кассиан протянул кинжал и ей, однако Элайна наотрез отказалась. Вид оружия заставил ее побелеть.

Подошел Азриель. Он все еще хромал.

— Лучше возьми вот этот, — сказал он Элайне. — Это мой Правдорубец. Мне он сегодня все равно не понадобится. А тебе может пригодиться.

Его крылья зажили, однако вдоль перепонок тянулись длинные тонкие полосы шрамов. Маджа строго предупредила его: сегодня — никаких полетов.

Утром у него с Ризом был короткий, но ожесточенный спор. Азриель утверждал, что он вполне здоров и может сражаться в составе легионов. Риз стал возражать. Кассиан тоже. Азриель пригрозил, что нырнет в тени и все равно будет сражаться. Риз тоже пригрозил приковать Азриеля к дереву, если тот попытается осуществить свою самоубийственную глупость.

Не знаю, чем бы это кончилось, но в шатер вошла Мор и стала его просить… да, со слезами на глазах стала просить не рисковать. Только тогда Азриель отступил, пообещав заниматься исключительно разведкой.

Он стоял среди высокой луговой травы. Все семь сифонов на его доспехах ярко сверкали…

Элайна ошеломленно смотрела на кинжал с обсидиановым эфесом. На ножны, украшенные письменами. Темное лезвие Правдорубца не сверкало на ярком полуденном солнце, а втягивало в себя его свет.

— Этот кинжал ни разу меня не подвел, — продолжал «певец теней». — Говорят, он наделен магией и потому всегда бьет в цель.