Сара Маас - Королевство крыльев и руин

Среди сирфемов была молодая женщина по имени Нефелла. Она занималась составлением карт. У Нефеллы была возлюбленная — одна из старших командиров в армии Дракония. Она-то и сообщила об исчезновении Мирьямы и Нефеллы. Драконий места себе не находил, но его магическая сила истощилась. Он не мог остановить смыкающиеся воды пролива и отправиться на поиски Мирьямы. Но то, чего не мог сделать он, сделала Нефелла.

— А при чем тут составление карт? — не выдержала я.

— Это сыграло ключевую роль в спасении Мирьямы. Нефелла занялась картами, поскольку оказалась непригодной для сражений в воздухе. Ее крылья были слишком маленькими, а правое еще и искривлено. Она не вышла ни телосложением, ни ростом. Если ее поставить в цепь, где все сражались щит к щиту, могла возникнуть брешь. Из уважения к ее возлюбленной Драконий разрешил Нефелле подняться в воздух вместе с легионом. Первый же полет выявил все недостатки Нефеллы. Она едва удерживала в руках тяжелый сирфемский щит, а из-за своих маленьких крыльев постоянно отставала. Но у Нефеллы был другой дар: она составляла потрясающие военные карты, не раз выручавшие Дракония и его полководцев. Добавлю, что за долгие месяцы войны Нефелла и Мирьяма крепко подружились.

Нефелла помнила, что Мирьяма шла последней. Люди торопились к берегу, но Нефелла полетела обратно. Мирьяма была еще жива. Она лежала, истекая кровью. А воды пролива уже начинали смыкаться, накрывая вражеских солдат. Мирьяма говорила Нефелле, что той нужно спасать себя. Однако Нефелла не желала бросать подругу. Подхватив Мирьяму на руки, она взлетела.

Я не верила своим ушам: в голосе Азриеля звучал благоговейный восторг.

— Драконий не переставал удивляться случившемуся. Даже через несколько лет, когда они с Ризом вспоминали переход через пролив, он недоуменно разводил руками. История Нефеллы противоречила всем законам логики, опровергала все принципы обучения. Нефелла, для которой был тяжел сирфемский щит, подняла на руки Мирьяму, чей вес втрое превышал ее собственный. И не только подняла. Она взлетела с Мирьямой в воздух и устремилась к противоположному берегу. Внизу бурлило море, а Нефелла летела так, как летали лучшие сирфемские воины. Пролив изобиловал высокими острыми скалами. Это был настоящий каменный лабиринт. Изможденные сирфемы не могли подняться выше и застревали между зубчатых ловушек. Но Нефелла с ее маленькими, слабыми крылышками… Будь они чуть шире, она бы тоже застряла. А так она летела дальше, неся умирающую Мирьяму. И откуда только взялись эта быстрота и искусность полета! Нефелла лавировала между скалами. Она летела почти над самой водой, не имея сил подняться выше. Но крылья ни разу ее не подвели. Даже искривленное правое крыло оказалось благом, когда она ныряла в щели между скалами.

У меня щипало в глазах.

— Нефелла благополучно достигла берега. В тот же вечер возлюбленная объявила ее своей женой, а Мирьяма… благодаря Нефелле Мирьяма и сейчас жива.

Азриель вертел в руках плоский белый камешек.

— Эту историю Риз рассказал вначале мне, а потом уже остальным. И с тех пор мы решили, что отныне в военных делах будем руководствоваться нефеллианской стратегией.

Я изумленно посмотрела на него.

— Мы… Риз, Кассиан и я договорились постоянно напоминать друг другу о том, что сила и слабость способны неожиданным образом меняться местами. Порою слабость становится величайшей силой, а незаметная личность способна изменить весь ход истории.

— Получается целая… нефеллианская философия.

Азриель кивнул.

— На их острове каждый год устраиваются состязания в честь знаменитого полета Нефеллы. Поскольку люди не могут летать, желающие состязаться пробегают расстояние, равное длине пролива. И Нефелла каждый год награждает победителя цветочной короной.

Азриель бросил камешек, но не в воду, а на берег.

— И потому, Фейра, мы будем упражняться, пока есть такая возможность. Неизвестно, чем потом может обернуться каждый дополнительный час занятий.

История Нефеллы всколыхнула меня. Забыв о содранных ладонях и ноющих мышцах, я встала и расправила крылья.

— Тогда продолжим занятия.

В нашу спальню я не пришла, а прихромала. Риз сидел за столом, листая книги.

— Я же тебя предупреждал: Азриель — упрямый и безжалостный придурок, — не поднимая головы, сказал он.

Он взмахнул рукой, и из купальной донесся звук льющейся воды.

Я пробормотала слова благодарности и поплелась в купальную. Боль в спине, бедрах и костях заставляла сжимать зубы. Болела каждая часть тела, отчего я не могла убрать крылья. Они волочились за мной, шурша по дереву, ковру и снова по дереву. Это был единственный звук, сопровождавший шаги моих предельно уставших ног. Пар над купелью манил поскорее залезть в горячую воду, но на это у меня не хватало сил.

Еще один круг мучений: сбрасывание одежды.

В спальне скрипнул стул. Послышались мягкие, кошачьи шаги, затем…

— Хотя ты и знаешь, но позволь напомнить: купель существует не для созерцания, а для мытья.

У меня не было сил, чтобы зыркнуть на Риза. Я шагнула к воде, споткнулась и, наверное, ударилась бы лбом о стенку купели, если бы он меня не подхватил.

Вся одежда на мне исчезла. Вероятно, отправилась в прачечную. Риз осторожно опустил меня в воду. Вместе с крыльями.

Я лишь застонала, наслаждаясь горячей водой. Голова сама собой привалилась к стенке купели.

— Я сейчас вернусь, — пообещал Риз, выйдя из купальной, а потом и из спальни.

Пока он ходил, я успела заснуть. Риз осторожно коснулся моего плеча.

— Вылезай, — сказал он, но вытащил меня сам, вытер и отнес на кровать.

Риз уложил меня на живот. Весь столик был уставлен принесенными им снадобьями. Я почувствовала слабый аромат розмарина и еще чего-то знакомого. Но вспоминать название мне было тяжело. Ладони Риза блестели от какой-то мази. Через мгновение она оказалась на моей истерзанной спине.

Вместо благодарности я недовольно застонала. Риз принялся разминать мышцы спины. Я вскрикивала и взвизгивала, когда он касался самых больных мест. Но пальцы Риза двигались с необычайной осторожностью. Постепенно обжигающая боль сменилась тупой и вполне терпимой.

А потом он взялся за мои крылья.

Вот оно, блаженное облегчение для напряженных, саднящих мышц. Заботливые пальцы Риза с дразнящей нежностью касались самых чувствительных мест. Одно было настолько чувствительным, что я невольно скрючила пальцы ног. У меня свело живот. Руки Риза подобрались к моим лодыжкам. Он двигался очень медленно, поднимаясь все выше, и постепенно достиг бедер. Прикосновение к их внутренним сторонам было таким дразнящим, что я невольно засопела. Пальцы поползли выше, пока не оказались на ягодицах. Их Риз растирал очень умело и… возбуждающе. Затем его пальцы переместились к пояснице и наконец к крыльям.