Вероника Иванова - Разрушитель: И маятник качнулся… На полпути к себе. Вернуться и вернуть

Росчерки бледных шрамов на золотистой коже обняли эльфийку кружевной накидкой, когда она одним плавным движением повернулась ко мне.

М-да… На каком же месяце будущая мать? Не на последнем — купол храма, хранящий покой не рождённого до поры до времени эльфа, ещё не возведён на нужную высоту. А вот грудь выглядит так, будто готова слиться в поцелуе с маленькими губами… Могу поклясться: в нашу первую встречу ничего подобного не было! Хотя… Мы виделись почти четыре… или даже пять месяцев назад. За это время можно нагулять и тройню… И всё же тогда она уже должна была быть… Я запутался.

Тёмные глаза улыбнулись: похоже, эльфийка поняла, какими вычислениями занят ваш покорный слуга.

— Ребёнок уже был в моём чреве, если ты это хочешь знать.

Я тряхнул головой:

— И вовсе не хочу… Это не моё дело.

— Отнюдь. — Длинные ресницы кокетливо смежились. — Твоё, и только твоё.

— Объяснитесь, — нахмурился я.

— Минуту назад ты отказывался от моих объяснений, — напомнила эльфийка.

— Минуту назад… Минуту назад мир был совсем другим, а сейчас он изменился, и в этом новом мире… Отвечайте!

— Ты приказываешь? — По бархату голоса пробежали волны смеха.

— Если вы думаете, что мне доставляет удовольствие смотреть на ваше… на ваш живот, то вы заблуждаетесь. Хотите поговорить? Извольте! Но играть в прятки со словами я не намерен, — поясняю. Строго и недовольно.

— В тот раз ты не показался мне смелым… — задумчиво протянула эльфийка. — Ты испугался… Почему же теперь я вижу перед собой совсем другого юношу — жёсткого и решительного?

— Вас так заинтересовал мой характер? Зря, в нём нет ничего привлекательного. Как и в моём лице после ваших стараний. — Не требовалось прилагать особых усилий, чтобы подпустить в голос льда: я давно уже заблудился в холодных пустошах Сарказма.

— Да, работа удалась на славу, — кивнула эльфийка, искоса подглядывая за мной. Рассчитывает разозлить? Не получится: я, конечно, могу покричать, потопать ногами, скорчить страшную гримасу, но… этим придётся и ограничиться. До рукоприкладства дойти не могу. Не дозволено. Самим собой и не дозволено. Так зачем напрасно тратить силы?

— Если вы и вправду гордитесь собой, поздравляю. — Едко улыбаюсь. — Вы многого добились.

— О да! — усмехнулась эльфийка, проводя ладонями по животу. — Я даже не сразу поняла, КАК многого… Однако…

— Есть сомнения? — слегка удивился я.

— Только не в результатах содеянного, — качнула головой эльфийка. — Тот день… Был странным.

— Чем же?

— Разыгралась буря. Сильная буря, возникшая из ниоткуда… — Взгляд эльфийки стал чуть отрешённее. — Лошади не слушались поводьев и шпор, собаки поджимали хвосты, люди… Люди почувствовали неизъяснимую тревогу.

— А вы?

— Я… Я вновь родилась на свет. — Бездонный океан глаз опять возжелал поглотить меня целиком.

Что она имеет в виду? Слишком мало данных для проведения всестороннего анализа… Фрэлл, как меня это бесит!

— А сегодня, — продолжала эльфийка, — сегодня я родилась в третий раз. Я получила три Дара Жизни, [58] …Я получила три Дара Жизни… — «…Для эльфов — как для расы существ, чьё пребывание в подлунном мире длится столетиями, — понятие „Дар Жизни“ является одним из самых значительных. В эльфийских семьях дети рождаются очень редко — не в силу каких-либо проблем, а потому что одновременно Клан может вмещать в себя ограниченное количество членов, обеспеченных полноценной связью с Источниками Силы Клана. Впрочем, это вовсе не означает, что для рождения одного другой должен умереть: наполненность Источников изменяется с течением времени, и периодически наступают моменты, когда появление на свет нового представителя Клана становится не только возможным, но и желательным… Разумеется, каждый ребёнок — выстраданный или подаренный случаем — окружается любовью и заботой, намного превышающей сходные чувства других рас…» («Гобелены Древней Крови», том 2 — «Эльфийские Кланы», Большая Библиотека Дома Дремлющих, Архив.) и два были приняты из твоих ладоней.

— Не приписывайте мне излишних заслуг! — возразил я. — С солдатами воевала Мин, а я… Пытался не путаться под ногами.

— Скромность хороша, но не всегда, — поучительно заметила эльфийка. — От твоей руки пали двое. Столько же — от рук Мин. Но если бы не ты, никто бы не пришёл на помощь.

— Вы считаете… — осторожно пытаюсь прощупать почву. Неужели она… Поняла?

— Я знаю, — отрезала моя собеседница.

— Что вы знаете? — Согласен, прикидываться дурачком поздно, но никак не могу смириться с мыслью, что мои действия не остались тайной. Ведь то, что не проходит незамеченным, не остаётся безнаказанным.

— Ты насытил мой Зов Силой. Будешь отрицать?

— Не буду. — Мрачно признаю поражение. В этой конкретной схватке.

Эльфийка скрестила руки на груди и странно на меня посмотрела:

— Я не могу понять… Ты ничего не забыл, ты был потрясён, увидев моё лицо, но… Ты ничего не требуешь.

— А должен? — горько спросил я.

— Тот, кто дарит жизнь, вправе в ней участвовать.

— В качестве кого? Поводыря? Надсмотрщика? Спутника?

— Выбирай сам, — разрешила она.

На самом деле разрешила. Что творится в этом мире? Кто сошёл с ума — я или она?

— Даритель не ломает свой подарок и не забирает обратно, разве вы не знаете? Занятно: столько лет прожили, а до сих пор не усвоили такой простой истины…

— То, что очевидно для тебя, многие другие сочли бы глупостью, — улыбнулась эльфийка.

— Значит, я дурак.

— Только очень мудрый человек не считает себя знатоком жизни.

— Это комплимент? — съязвил ваш покорный слуга.

— Наблюдение, — поправила она.

— Вы позвали меня только затем, чтобы узнать, буду ли я требовать плату за свои услуги?

— Да. — Эльфийка с вызовом выпрямила спину.

— И что же вы можете предложить?

— Всё что ты захочешь.

— Даже… ваше тело?

Она на мгновение застыла статуей, но ответила. Твёрдо и спокойно:

— Даже моё тело.

Я рассмеялся:

— Как это много… И как мало! Меня больше устроило бы не тело, хотя, признаюсь, — я окинул эльфийку взглядом работорговца, оценивающего товар, и с удовлетворением отметил, что та задержала дыхание, — это тело кажется мне совершенным. Но такому глупцу, как я, дороже не ваша точёная грудь, а то, что в ней бьётся. И, зная, что ваше сердце никогда не станет моим, хочу ли я владеть драгоценным, но пустым сосудом? Не хочу.

К концу сей поэтической тирады взгляд женщины разгорелся непонятным пламенем. Или… Это блестят слёзы? Ещё чего не хватало! Я же обещал Магрит, что не буду делать больно…

— Ты сказал то, что думаешь? — срывающимся голосом спросила эльфийка.

— Ну-у-у-у… — Немного смущаюсь. — Большей частью. Мои мысли не так красивы, как мои слова.