Вероника Иванова - Разрушитель: И маятник качнулся… На полпути к себе. Вернуться и вернуть

Значит, я не спал и не переживал очередной кошмар? Всё случилось наяву? Надеюсь, в этом Пласте зрелище было более пристойным… Но почему я плохо вижу? Как будто что-то мешает…

Мешает. Пальцы касаются слоёв ткани, обмотанных вокруг головы. Почему…

Я не успеваю обдумать очередное ошеломляющее открытие, потому что Мин возвращается в сопровождении эльфийки. Кё, чья округлившаяся талия скрыта водопадом шерстяного, но мягкого и гладкого, как шёлк, платья неистово жёлтого цвета, выглядит настоящей королевой. Властной, могущественной и… невероятно радостной.

Признаться, чувствую себя неожиданно неловко, хотя и понимаю, что радуется эльфийка больше тому, что её «защитник» в скором времени сможет приступить к своим непосредственным обязанностям, нежели моему пробуждению. Раньше я бы охотно принял в качестве объяснения именно второй вариант, но теперь… не спешу обманываться. В конце концов, это никогда не поздно сделать, верно?

— Как ты себя чувствуешь? — И голос ведь дрожит так искренне, так взволнованно… Нет, всё равно не хочу верить.

— Хорошо.

— Насколько хорошо? — Бирюзовые глаза смотрят очень внимательно и строго.

— В пляс, конечно, бросаться не буду… Ничего не болит, и вроде бы даже усталости нет. А по какому поводу на моей голове столько всего намотано? Чтобы было теплее? — Подношу руку к повязкам, но Кё запрещающе качает головой:

— Не трогай, пожалуйста…

— Почему?

— Видишь ли… Как тебе сказать… — Она мнётся по совершенно непонятной мне причине.

— Скажи как есть!

— Новость тебя не обрадует.

— Ничего, рано или поздно всё равно узнаю… Итак?

— Когда ты подошёл к этой… ящерице… она чем-то плюнула в тебя.

— Припоминаю что-то в этом роде… А дальше?

— Дальше ничего не было. Ты упал лицом вниз, а она… исчезла.

— И всё?

— Да, — обескураженно подтвердила эльфийка. — Ты рассчитывал ещё на что-то?

— Нет, просто…

Хорошо, если так. Значит, нити существовали преимущественно в моём воображении, но тем не менее оставили след на теле. Любопытно… Продолжим задавать вопросы:

— Я был без сознания?

— Скорее в бреду, — нехотя ответила Кё. — Бормотал, совершенно неразборчиво… Вздрагивал… Тебя лихорадило.

— Могу себе представить!

Лихорадило? Мягко сказано, милая! Впрочем, даже если бы ты разобрала мои слова, вряд ли поняла бы, о чём идёт речь…

— Мы постарались добраться до города как можно скорее, чтобы показать тебя лекарям… — продолжала эльфийка.

— И? Лекари установили причину моей… болезни?

— Нет. Они сказали, что ты… вовсе и не болеешь.

— А что же я делаю?

— Умираешь.

Ай-вэй! Ну и вывод… Не спорю, внешне всё могло выглядеть более чем грустно, но вот так прямо заявить о приближении смерти! То ли доктора нынче пошли недоученные, то ли дела обстояли серьёзнее, чем мне представляется.

— И почему же было решено, что я одной ногой в могиле?

— Ты… ни на что не реагировал. Вообще ничего не чувствовал.

— Совсем-совсем?

— К тому моменту, когда тебя осматривали, да. Доктор сказал, что чувствительность отсутствует, даже демонстрировал нам…

— Как?

— Несколько раз уколол… — Кё отчего-то застеснялась: судя по всему, места уколов были выбраны не случайно.

— И что?

— Ты ничего не почувствовал.

— Ну вам-то всем откуда это было знать, если я был без сознания? — Ехидно ухмыляюсь.

— Но доктор сказал…

— Мало ли что он сказал! Ты когда-нибудь была в обмороке?

— Несколько раз… — смущённо призналась эльфийка.

— Что-нибудь помнишь из тех моментов?

— Нет, ничего…

— Так какого фрэлла вы слушали учёного чудака, протыкавшего бесчувственное тело?

— Но… Кровь же не текла! — выпаливает Кё, и только теперь становится ясна причина её настороженности.

— Кровь не текла… Вообще-то если кровь не течёт, значит, перед вами труп не первой свежести, — съязвил я.

— А ты и был похож на труп, — заявляет Мин. — Только дышащий.

Замолкаю, обдумывая услышанное.

Кровь, говорите, не текла? Разумеется! Она уходила из меня другими путями в неизвестных направлениях — можно было даже резать, и всё равно вы бы ни капельки не увидели… То, что я дышал и сердце билось, — понятно: а как бы ещё кровь двигалась по телу? Кровь… Надеюсь, это странное действо посреди ничего не обидело сию алую жидкость? А то обвинит меня в очередном «разбрасывании»…

Но они так и не ответили.

— Так что с моей головой?

— С лицом, — мягко поправила Кё.

— С лицом!

— Может, потом поговорим? — предложила Мин. — Отдохнёшь, успокоишься…

— Наотдыхался! Сколько времени я «отсутствовал»?

— Около недели.

— Вполне достаточно! Так что случилось?

— Строго говоря… — Эльфийка мялась, и воительница закончила за неё:

— У тебя и лица-то не было.

— ЧТО?!

— Ну вот, просили же: потом, позже… — вздохнула Мин.

— Рассказывай!

— Когда мы тебя подняли, всё твоё лицо было покрыто какой-то гадостью, похожей на студень, только не прозрачный, а какой-то пятнистый. Отчистить не получилось — всё равно тонкий слой остался. А потом… Потом он как бы начал гноиться.

— Студень?

— Ну не знаю… — сморщилась Мин. — И он и лицо, наверное… В общем, гной тёк не переставая — мы не успевали повязки менять… И доктор сказал, что ничего сделать не может: либо само прекратится, либо нет. Не прекращалось. Пока… Пока не стали видны язвы.

— Язвы? — Я был близок к тому, чтобы опорожнить собственный желудок. Вот только вопрос: насколько этот самый желудок был наполнен? До начала разговора меня посещало чувство голода: в конце концов, неделю плотно не обедал…

— Вроде того… — Воительница замолчала окончательно, и нить беседы взяла в свои тонкие руки эльфийка:

— Они выглядели неприятно, но кое-как рубцевались, и, возможно, скоро повязки можно будет снимать…

— Зачем?

— Как это — зачем? — опешила Кё.

— Если всё так ужасно, как вы рассказали, есть ли мне смысл открывать лицо?

Я шутил, конечно. Горько и черно, но, поверьте, над бедами лучше шутить, чем рыдать. Конечно, даже от самой удачной шутки проблемы не исчезнут, но вам-то станет существенно легче, а это целое дело! Учитесь шутить, господа! Это сложное и неблагодарное занятие, но однажды наступит момент, и вы поймёте, что та жизнь, в которой вы ни разу не улыбнулись, была скучнее и серее новой, пронизанной молниями улыбок. Пусть эти молнии не могут разогнать мрачную пелену грозовых туч действительности, но они так удачно оттеняют лиловый лик беспощадной стихии… Красоту можно найти в любом предмете и любом явлении, нужно только захотеть. И когда научишься восхищаться тем, что причиняет тебе боль, задумаешься: а боль ли это? Может быть, это не наказание, а награда? Сложно для понимания? Согласен. Скажу больше: у каждого из нас оригинальное восприятие происходящего, и навязывать кому-то свою точку зрения не стоит. Бесполезно. Напрасная трата времени и сил. Но бывает и так, что совершенно разные личности в совершенно разных условиях приходят к одному и тому же решению. Оно не единственно верное, но, если сие решение верно не для одного, а как минимум для двоих, случается маленькое чудо, меняющее мир. Не замечали? Ещё заметите!