Вероника Иванова - Разрушитель: И маятник качнулся… На полпути к себе. Вернуться и вернуть

— Но… ведь… а эльфы?

— Эльфы? Тоже монстры в своём роде. Просто ты ни разу не видел, с какой злостью смотрит на эльфийку девушка, считавшая себя королевой красоты… Тот, кто не человек, тот чудовище. С этим трудно спорить, да и… не нужно.

— Я… не о том… моя… сущность…

— Ты больше человек, чем, например, я. Если это тебя хоть немного утешит. — Печальный смешок. — Даже в самой чистой и светлой душе живёт демон. Крохотный, незаметный, безобидный, он ждёт своего часа. Ждёт удобного момента, чтобы пожрать сияющий свет и исторгнуть из себя мрак, который поглотит всё и вся… Нужно уметь бороться со своими демонами, но раз и навсегда их победить невозможно.

— Невозможно?

— Увы. Утро не наступит, если вечером солнце не скроется за горизонтом. Добра и зла не существует, Джерон. Тебе так долго и много об этом рассказывали — неужели до сих пор не понял?

— Я… пытаюсь…

— Вижу. Может быть, твоих усилий недостаточно, но… Не буду тебя в этом упрекать. Принимать то, что неизбежно, очень трудно. Многие погибают, не в силах смириться со своим Путём.

— Но… то, что во мне…

— В тебе и останется. Я могу на это рассчитывать?

— Да… наверное…

— Киан передал мне твои слова. Значит, кое-что ты всё-таки принял.

— Я… — Воспоминание об уродливой морде вызвало новый всплеск рыданий. — Я не смогу с НЕЙ справиться… Я всего лишь вернул ЕЁ на место, но… ОНА когда-нибудь вырвется на волю…

— Пока ты будешь помнить о последствиях, привязь останется прочной.

— Привязь… Кто из нас сидит на цепи? Я или ОНА?

— Думаю, вы оба. Кстати, приношу извинения.

— За… что?

— Я подозревал, насколько жестоким будет твоё сражение, но… Должен был сделать то, что сделал.

— Ты хочешь сказать, что нарочно…

— В некотором смысле да. Впрочем, это произошло бы очень скоро, даже без моего скромного участия. Ты подошёл к самой Грани, но отводил глаза, не желая смотреть на то, что ждёт во мраке. Не видя пути, по которому ступаешь, нельзя двигаться ни назад, ни вперёд, Джерон. Ты должен был оказаться лицом к лицу с самим собой. И оказался.

— Значит… это…

— Некоторые вещи невозможно объяснить: их можно понять, только прожив.

— Ты говоришь совсем как…

— Кто?

— Мантия.

— И давно ты с ней разговариваешь?

— С лета.

— Хм… Впрочем, это уже не имеет значения. Я рад, что ты встретил достойного противника, и ваш первый поединок, насколько понимаю, закончился ничьей?

— Хотелось бы верить…

— Хочется — верь! Иногда вера творит чудеса. Нужно только правильно выбрать объект этой самой веры, потому что верить в неосуществимые вещи — только тратить попусту свои драгоценные силы.

— Я… попробую…

— Думаю, у тебя должно получиться. Если не у тебя, то у кого же, собственно? Однако, дорогой кузен, хватит валяться в постели! И так целую неделю мял мою любимую перинку…

— Неделю?! — Потрясение мигом подсушивает слёзы.

— А как ты думал? Эльф твой уже все уши мне прожужжал вопросами о твоём самочувствии! Видеть его больше не могу!

— Что же ты ему сказал?

— «Что», «что»… Наплёл, что ты подхватил жутко заразную лихорадку и навещать тебя запрещено. Примерно так.

— Сам не помнишь?

— Ну… — Ксаррон отстранился и посмотрел на меня своим обычным лукавым взглядом: — Я ещё буду запоминать такую ерунду!

— Он же… волнуется!

— Пусть волнуется. Волнения сердца в столь юном возрасте весьма и весьма полезны! А тебе, в отличие от прочих, сейчас необходим покой, и только покой.

— Для чего? — Я вытер нос простынёй. Ксо брезгливо сморщился:

— Ну и манеры… Не знаю, каковы твои ощущения, но могу сказать одно: вынужденный отказ от пищи в течение нескольких дней сил не прибавляет. Посему тебе необходимо начать с сытного завтрака!

— Сейчас утро?

— Какая разница? Ты же только что проснулся… Киан приготовил твои любимые шарики из рубленого мяса, и я уже снял пробу. Слегка переперчено, но в целом…

— Откуда ты знаешь?

— Что?

— Про шарики?

— Я всё про всех знаю, — вставая, пожал плечами кузен. — Ну ладно, принимая во внимание слабость и всё остальное… жду тебя за столом через четверть часа, не позже. Если опять завалишься спать, так и знай: выпорю!

— Нет… ты не сможешь… только не…

— Хочешь испытать пределы моих возможностей? Нет? Тогда будь любезен встать и одеться! Уж извини, но костюм я подбирал на свой вкус, потому что каждая новая минута в чужой роли опасно приближает тебя к сумасшествию… Так что забудь о Горькой Земле и её обитателях. Хотя бы на некоторое время!

Забудь… Когда Ксо, насвистывая какой-то грозный мотивчик, удалился, я выполз из постели и начал рассматривать одежду, висящую на спинке кресла.

Нечто безликое, как и следовало ожидать. Тёмно-зелёный каштан на песке — вот что мне напомнил предложенный костюм. Шерстяное сукно камзола и штанов — довольно плотное, с кожаными вставками, нижнее бельё и рубашка по виду совсем тонкие, но на ощупь… Наверное, шёлк с шерстью. Доггеты… Нет, не буду в них по дому ходить — упарюсь быстрее, чем спущусь вниз. Пробегусь в носках…

Ох, как меня качает… Прямо-таки штормовое предупреждение на твёрдой суше. В штанины попадаю… нет, не попадаю совсем. Стоя имею в виду. Приходится вернуться на кровать и, кряхтя, как древний старик, разбираться с предметами гардероба сидя. Удаётся. Не сразу, но удаётся. Кое-как застегнув то, что застёгивается, и завязав то, что завязывается, выползаю из комнаты. В коридор, по которому бреду в поисках лестницы. А когда до ступенек, отделяющих меня от накрытого стола, остаётся всего несколько шагов, натыкаюсь взглядом на зеркало.

Стекло, с задней стороны залитое серебряной амальгамой, отражает меня во всём великолепии. М-да.

То, что кожа бледная, не особенно удивляет: в конце концов, за лето я загореть не успел — не было такой возможности. Совершенно безжизненное лицо и заплаканные глаза человека, до смерти чем-то напуганного, — тоже не новость: могло быть и хуже, скажем прямо. Но, фрэлл подери… КАК?! Ведь прошла всего одна неделя — волосы за такое короткое время отрасти не могут…

Не могут. Но, видимо, для Ксаррона такая мелочь, как особенности моей природы, не указ, потому что из зеркала смотрит молодой человек со вполне нормальным состоянием головы. Ну коротковаты вихры, конечно, но в общем и целом… Пристойная причёска. Однако во всём этом благолепии есть один махонький изъян… Я больше не могу притворяться лэрром!

— Ксо, сволочь, ты что наделал? — Возмущённо поскользнувшись, скатываюсь с лестницы прямо в объятия Киана, который, чтобы поймать меня, вынужден был совершить очень дальний (для человека, имею в виду) прыжок. Так мы и предстаём пред довольные очи кузена: оборотень лежит на полу, руками держась за мои бока, а я — донельзя расстроенный и обиженный — располагаюсь сверху, пытаясь одновременно освободиться от крепкой хватки Киана и не рухнуть рядом, потому что, как только поддерживающие меня пальцы разожмутся, это непременно произойдёт.