Вероника Иванова - Разрушитель: И маятник качнулся… На полпути к себе. Вернуться и вернуть

Я никогда не делил Силу на составляющие — просто не пробовал, да и не было желания обстоятельно и вдумчиво поработать над рассеиванием . Но сейчас в моём распоряжении были представители всех четырёх Источников, а значит, мне нужно отправить их в строго определённые во Времени и Пространстве места. Смогу ли я это сделать? Наверное. В любом случае, мне нужно помочь искоркам — в таком виде они являются желанной поживой для любого чародея, и, уверен, кое-кто из этого племени уже почувствовал появление чистых Сил в Россонской долине…

Открывая сердце для новой боли, я позвал:

— Идите сюда, малыши…

И четыре цветка опустились в чашу моих ладоней. Первый раз в жизни я соприкоснулся с первородной Силой, а не с Нитями, в которые она бывает заключена, и понял, на что похоже истинное могущество.

Я держу в руках целый мир.

…Тяжёлые величавые волны накатываются на скалистый берег, век за веком целуя холодное подножие гор… Облака плывут по лабиринту остроконечных вершин и, распоротые ледяными пиками, обрушивают в зелёные долины живительный дождь… В жерлах вулканов клокочет голодная багровая лава, силящаяся вырваться на свободу…

Вода. Земля. Воздух. Огонь. Четыре Опоры. Думаете, их достаточно для Равновесия Мира? Вовсе нет. Чтобы Мир не рухнул в пропасть Хаоса, нужно кое-что ещё. Не Опора, о нет. Сухонький старичок-аптекарь, отмеряющий на весах граны целебного снадобья, и упаси его боги — ошибиться в пропорциях компонентов! Он не имеет права на ошибку? Имеет. Вот только прекрасно знает, что исправлять оную придётся за собственный счёт…

Но что-то меня затянул лабиринт совсем не своевременных рассуждений. Пора заканчивать. Четыре звёздочки мягко сияют в темноте отрешённого сознания. Я знаю путь? Да. И я покажу его!

— Mo-Haffar!

Огонь. Юг. Ржавчина. Кровь. Страсть… Золотые лепестки съёжились, втягиваясь в ладонь. Пламя Факела Южного Предела дрогнуло, принимая обратно блудную искру…

— Mo-Garrud!

Земля. Север. Скала. Покой. Постоянство… Антрацитовый бутон осыпался пылью. Песок в Чаше Северного Предела всколыхнулся волной…

— Mo-Ceyani!

Воздух. Восток. Небо. Нежность. Мечта… Белое облачко растаяло утренним туманом. Струны Лютни Восточного Предела тронул свежий ветерок…

— Mo-Tyekka!

Вода. Запад. Бездна. Движение. Вечность… Лазурная лилия растаяла сверкающими брызгами. Рябь пробежала по глади Колодца Западного Предела…

Четыре Источника получили назад часть самих себя. Мир стал чуточку равновеснее, чем прежде. Я могу собой гордиться, но эта колючая пустота в груди…

— Дар — принят…

Последний вздох Силы растаял под сумрачными сводами, и я почувствовал, что осиротел. Пока снова не прикоснусь к Источникам — то есть почти навсегда.

Заблудшие дети нашли дорогу домой. Но крупинки праха их мимолётных воплощений всё ещё кружились в моих ладонях весёлым хороводом, сливаясь в кольцо. Кольцо?..

На считанные мгновения мир поплыл перед глазами, и я не заметил, как Сила изменила свою Форму.

Витой ободок, сплетённый из четырёх полосок, похожих на сталь. Сизую, бурую, пепельную и ржавую. То ещё украшение… А чего ты, собственно, хотел? Знаешь ведь, что рядом с тобой магия умирает — вот и то, что оставили малыши, не выдержало общения с Мантией…

Я натянул кольцо на средний палец левой руки, повернулся и…

На пороге залы стоял мальчишка, прижимая к груди ворох какого-то тряпья и во все глаза пялясь на статую, некогда бывшую представительницей славного сословия магов, а заодно — на мою чахлую фигуру. Любопытно, сколько времени он здесь находится? Видел ли он…

Я не успел додумать сию занимательную мысль.

— Меня ты тоже… убьёшь? — дрожащим голоском поинтересовалось хрупкое создание.

С места в карьер? Нет, дружок, я тебя ещё помучаю!

— Твоё предположение не лишено смысла. Принимая во внимание все факты по данному делу, избавление от лишних свидетелей будет не только самым разумным, но и самым простым решением проблем, текущих и будущих.

Глаза ребёнка расширились до предела. Страшно? Знаю, что страшно. Временами я сам себя боюсь.

— Впрочем, есть обстоятельства, которые я должен учесть при определении твоей участи. И они, прямо скажем, мешают мне поступить так, как хочется. Поэтому спешу огорчить: сегодня ты не умрёшь. И завтра — тоже. Если это будет зависеть от меня, твоя персона останется в полной сохранности и неприкосновенности.

И что же я услышал в ответ? Благодарность? Ничего подобного!

— А… что это за обстоятельства?

Непозволительная наглость! Я, можно сказать, сделал ему королевский подарок, а меня заставляют объяснять, почему всё произошло так, а не иначе!

— Хочешь знать?

— Да! — Ответ с вызовом. Уважаю.

— В том, что я скажу, не будет ничего приятного.

— Я переживу! — Ого, да ничегошеньки мы не боимся… Впрочем, понимаю, почему не произвожу на него сильного впечатления: трудно испугаться человека, которого видел с утра до вечера на протяжении… нескольких недель. Да и ночью…

«Вы тоже не расставались…»

Я поперхнулся.

Не расставались?! Что ты хочешь этим сказать?

«Ребёнок спал, прижавшись к тебе…»

Зачем?!

«Наверное, ему было одиноко… И холодно…»

Одиноко… Спать, прижавшись к трупу? Тьфу!

«Ты же не умирал… И благодаря ему — тоже…»

Это что за новость?

«Я использовала его Кружево для того, чтобы подпитывать тебя Силой…»

Подпитывать… Ты хочешь сказать, что он тоже — Мост?

«Да… Но ещё не инициированный. ..»

Пусть подольше таким и остаётся!

«Рано или поздно ему придётся принять свою Судьбу… Как и тебе, впрочем…»

Лучше поздно, чем рано! И, кстати, что там насчёт МОЕЙ Судьбы?

«Умолкаю…»

Как всегда, на самом интересном месте. Будем разговаривать с другим собеседником, тем более что он начинает проявлять нетерпение.

— Во-первых, примечательная особенность твоего организма делает тебя слишком большой ценностью, чтобы допустить безвременную и нелепую смерть. — Мальчик чуть побледнел, и я понял, что он осведомлён на сей счёт. — И, во-вторых, зная о недуге, постигшем старшего из наследников престола Западного Шема, я не беру на себя смелость оставить королевскую семью без дееспособных отпрысков. Даже учитывая надежду на выздоровление…

— Ты видел Дэриена? — не выдержав, прервал он мою глубокомысленную тираду. Как же у него горят глаза! Сколько эмоций… Вот бы за меня кто-нибудь так переживал…

— Видел.

— Как он?

— Я же сказал: есть надежда, что…

— Он поправится? — Голос дрожит. Любопытно почему. Что-то я не замечал раньше за этим мальчишкой склонности к проявлению заботы…

— Если всё пошло так, как нужно… Да. Возможно, он уже совершенно здоров.