Кира Измайлова - Кто вы, профессор Амбридж?

— Ваш системный подход да в мирных бы целях! — в сердцах сказала Марина Николаевна, когда они в восемнадцатый раз попытались перекроить расписание всех семи курсов с учетом наличия четырех факультетов и не совпадающих занятий по некоторым предметам. — И вообще, высчитывать это вручную… издевательство. Тут программист нужен. Уверена, машина составит расписание за минуту, если корректно ввести исходные данные!

— Вы как-то подозрительно много знаете о магглах и их технологиях, — заметил Снейп, окинув взглядом гору исчерканных листков. — Это ваше распоряжение об обязательном изучении маггловедения, просмотр хроники, чтение их литературы…

— Северус, если мы останемся живы, я непременно введу в программу маггловские предметы, — серьезно сказала ему Марина Николаевна. — Вам, к слову, не надоело читать косноязычные сочинения? И исправлять арифметические ошибки в контрольных?

— Признаюсь, я удерживаюсь от массовых убийств лишь невероятным усилием воли, — сознался он. — Долорес, они ведь простейшую пропорцию составить не способны в большинстве своем! Я почему тогда расписывал рецепты для уменьшенного котла? Именно поэтому! Если они и так периодически взрывают класс, то что будет, если им доверить самостоятельно рассчитывать состав зелья?

— Может, сперва пусть посчитают письменно, а потом уж пробуют приготовить?

— А платить за дополнительные часы занятий Слагхорну кто будет? — резонно спросил он. — Моим старшекурсникам это уже не нужно, а с младшими-то теперь возится он, спасибо Дамблдору! Кстати о нем… Ничего не слышно?

— Тишина. Как сквозь землю провалился, — развела руками Марина Николаевна. — Вернее, растворился в осеннем эфире…

«Ищут и ищут, не могут найти мага седого лет ста двадцати», — невольно пришло ей на ум, но она промолчала: вряд ли бы Снейп понял шутку, тем более, в переводе.

— Очень в его духе, — мрачно сказал он. — Наверняка объявится в самый неподходящий момент, руку на отсечение даю.

— Вы бы не шутили так, Северус, — серьезно ответила Марина Николаевна.

— Я помню, мне вообще лучше не шутить, — усмехнулся Снейп, невольно дотронувшись до левого предплечья. — Ну да что теперь… План провалился, верно я понимаю?

— Боюсь, что так. Наверно, нужно было обставить всё как-то более драматически, скажем… скажем, Поттер нашел бы флакон с воспоминаниями под подушкой на койке Дамблдора, с боем прорвался бы в его кабинет и увидел то, чего якобы не должен был увидеть. А мы, скучные взрослые люди, всё испортили. Увидеть-то он увидел, но не поверил.

— Знаете, Долорес, — негромко произнес он, — а я бы на его месте тоже не поверил и заявил, что такого не может быть, потому что… потому что просто не может быть. Если бы мне несколько лет говорили о том, что мой отец был во всех отношениях прекрасным человеком, отличным учеником и верным другом, преданным идеалам стороны добра и света…

— Но это сработало бы только в том случае, если бы вы не помнили своего отца, — осторожно сказала Марина Николаевна.

— Именно. Я-то прекрасно его помню. А Поттер своего — нет. Он видел только колдографии. И даже Блэк не может ему рассказать о том, каким был Джеймс Поттер на самом деле. Он ведь сам этого не знает. У него остались только воспоминания о школьных годах и паре лет после Хогвартса. И не факт, что эти воспоминания им частично не нафантазированы — у него было предостаточно времени на это, верно?

— Так ведь и у вас тоже, разве что вы не в Азкабане сидели, а в Хогвартсе! И Блэк был намного ближе знаком с Поттером, чем вы. Вы ведь видели только… кхе-кхе… не самую приглядную сторону этой компании, а он — всё остальное. Вы не знаете, каким Джеймс Поттер был другом, мужем, отцом, наконец!

— Да каким бы он ни был расчудесным с Блэком, Лили и своим отпрыском, это все равно не перевесит воспоминания о том, как меня раздели на глазах у половины школы! — неожиданно вспылил Снейп. — Просто потому, что кое-кому стало скучно…

— Северус, — сказала Марина Николаевна, — а я ведь тоже не поверила бы во что-то подобное.

— Неужто?

— Да, я ведь…

Она вовремя прикусила язык, не успев сказать, что почти не помнит родителей, видела их, считай, только на фотографиях, а воспитывала ее тетя. Снейп мог бы, мягко говоря, удивиться!

— Что?

— Я даже не представляла, кем на самом деле служит мой отец, — нашлась она. — Я всю жизнь была уверена, что он… ну…

— Пустое место? — деликатно подсказал Снейп.

— Близко к тому. Уборщик в Министерстве — замечательная карьера, не находите?

— Да уж получше, чем домохозяйка при маггле-алкоголике.

— Вы никогда не говорили о своих родителях, — после паузы произнесла она.

— О чём говорить? Обоих уже нет в живых. Вы же видели мое обиталище.

Марина Николаевна молча кивнула.

— Я не появлялся там много лет, — зачем-то сказал Снейп, — после ее смерти.

— А что же…

— Не знаю, — перебил он. — Просто не знаю. Я вернулся с каникул и узнал… узнал, что ее уже похоронили. На кладбище для бедных.

— И спросить было не у кого?

— Соседи не знали, там никому нет до других дела, а отец… — Снейп поморщился, — его даже легилиментить невозможно было, я пробовал потом, когда выучился. На тех, кто пьет до провалов в памяти, это не работает. Просто… вот только что была жена, а потом вдруг исчезла, и по счетам никто не платит.

— У меня мать — маггла, — сказала Марина Николаевна. — А про отца вы слышали…

— Я не только слышал, я его видел, — вдруг ухмыльнулся Снейп. — Вы в самом деле не подозревали, кто он такой?

Она покачала головой:

— Он не хотел, чтобы я знала.

— Должно быть, он вас любит.

— Да уж наверно, если простил после всего, что я сделала…

— Глупая вещь — любовь, правда? — спросил он, глядя в сторону. — Я так и не понял, почему мама вышла замуж за маггла. Но это ладно, только… я же помню с самого раннего детства — он уже тогда пил. Почему, Долорес? Вы же женщина, вы можете мне это объяснить? Ну даже если у нее случилась великая неземная любовь именно к этому человеку, что ей мешало избавить его от тяги к спиртному, запретить поднимать руку на себя и на меня? Это же так просто!

И снова Марина Николаевна прикусила язык, чтобы не упомянуть о своем коротком замужестве. Ее супруг, правда, не пил запоями, но…

— Не знаю, Северус, — сказала она. — Я никогда ни к кому не чувствовала чего-то подобного. Приязнь, влечение… не более того. Я просто не могу судить со стороны. Теперь уж не узнать, что случилось, почему вы жили так… так…

— В нищете мы жили, — сказал он и сжал виски. — В страшной нищете. Я донашивал материны кофты. Знаете, как надо мной в школе смеялись? Я имею в виду, в обычной школе, маггловской.

— Могу представить… Но это же поправимо… — Марина Николаевна осеклась. — А ведь не поправимо. Взять Уизли — я наслышана об их быте, а оба родителя волшебники не из последних! Ничего не понимаю!