Марк Лоуренс - Ошимское колесо

– Вы меня знаете?

Лунтар снова улыбнулся. Для человека, который должен бы кричать от жуткой боли, он казался весьма жизнерадостным. Пока он говорил, его обожжённая кожа трескалась и выделяла влагу.

– О тебе я знаю намного меньше, чем почти о любом человеке. Что и делает тебя редкостью. Твоё будущее слишком переплетено с будущим Эдриса Дина, так что слишком сложно разглядеть.

Я нахмурился. "Присягнувшие будущему меня не видят", – вот что Эдрис Дин сказал о себе. И тот факт, что в моём будущем он маячил не меньше, чем в прошлом, меня никак не радовал. Я, может, и хотел его смерти, но вовсе не горел желанием лично браться за это дело.

– Мои соболезнования по поводу утраты отца, принц Ялан. – Лунтар заговорил в тишине, вместо которой должен был звучать мой ответ. – Однажды я встречался с ним. Хороший человек. Утрата твоей матери изменила его.

– Я… – Я сглотнул и закашлялся. – Благодарю.

– Лунтар, чем мы обязаны этой честью? – спросил Гариус.

– Ты же знаешь меня, Голлот. Я всегда гоняюсь за возможностями и вероятностями. Или они гоняются за мной.

Лунтар посмотрел на бледное небо над крышами домов. На его черепе блестела высохшая кожа, и я сделал шаг назад, или сделал бы, если б не упёрся в стену и не ударился в неё головой.

– Идёт беда. – Он говорил в небеса.

– Не надо быть магом будущего, чтобы это понять. – Я потёр затылок. – Беда всегда идёт.

– Будет нападение? Где? – спросил Гариус.

– Да. – Лунтар снова посмотрел на нас. – Но всё гораздо глубже. Твои сёстры отправились остановить Мору Шиваль, но этого недостаточно. Мир разрушен, и не только эта империя, не только эти земли, но сам мир, от основания гор, до небес и выше. Армии мёртвых – это только начало.

Я задумался о "Море Шиваль", а потом вспомнил, что в воспоминаниях бабушки госпожа Шиваль в сапфировой диадеме явилась убить старшего Голлота. Примерно после этого она и стала Синей Госпожой.

– Сколько времени у нас осталось? – спросил Гариус.

– Несколько месяцев.

– Месяцев? – спросил я. – До нападения? – Бабушка вернётся к тому времени, и это будет уже её проблема.

– Нападение начнётся очень скоро. Возможно, оно уже началось. Несколько месяцев до конца.

– Конца чего? – вопросительно развёл я руками.

Лунтар повторил мой жест, а потом развёл руки ещё шире, описав и дворец и небо.

– Всего.

Я рассмеялся.

Он уставился на меня.

Я снова попытался рассмеяться. Бабушка сказала, что её война с Синей Госпожой была по поводу конца мира. Я не воспринял её слова буквально. Или, точнее, понял слова, но не принял их. Да, Зодчие сломали мир, повернув своё колесо; да, маги вроде Келема, Сейджеса и остальных ломали его ещё сильнее всякий раз, как использовали магию… но конец? Я знал, что Синюю Госпожу интересовало то, что последует за уничтожением всего сущего – но это всегда было где-то далеко, спустя много лет, проблема на будущее. Даже после отбытия бабушки в Словен, я не думал, что на кону действительно всё . Не целый мир. Может, Красная Марка, или земли вокруг Ошима. Но я всегда представлял себе, что можно будет куда-нибудь убежать, где-нибудь скрыться.

По крайней мере, теперь я понимал спешность… или отчаяние… которое сорвало Красную Королеву с трона, вынудив оставить любимый город перед угрозой, и отправиться на войну в дальние страны, в возрасте, когда многие бабушки, седые и сморщенные, тихо вяжут в уголку, отсчитывая свои последние деньки.

– Месяцы! – я снова произнёс это слово, чтобы посмотреть, не станет ли оно теперь лучше на вкус. Не стало. Да, я как-то говорил, что шесть месяцев это вечность, но прямо сейчас этот срок казался существенно меньше достаточного. По какой-то причине в моём уме всплыл ребёнок Дарина, хотя я и видел-то лишь пухленькие розовые ножки и пухленькие розовые ручки, тянущиеся к тяжёлой от молока груди Миши. И, честно говоря, я не смотрел на ребёнка. Но шесть месяцев не много ей дадут.

– Для тебя – меньше недели, если не выдержат стены. – Лунтар сунул руку в свою накидку, и между нами снова поднялся мой меч. – Месяцы – это для мира.

– Неделя! – завопил я. – Меньше недели? – Далеко ли я смогу уехать за неделю на самой быстрой лошади? – Это не правильно! Нападение здесь? Приближается армия? Это Мёртвый Король? Кто-то должен что-то сделать! Нам надо…

– Дар, Голлот. – Лунтар проигнорировал мою панику и вытащил белую шкатулку, куб дюймов шести. – Однажды ты дал мне свою медную шкатулку, и она оказалась очень полезной. Теперь я верну должок. – За исключением бледно-розовых пятен, там, где его ожоги испачкали поверхность, шкатулка была безо всякого орнамента или узора – куб из белой кости со скруглёнными углами. Может, слоновая кость… или…

– Это пластик? – спросил я. – Штука Зодчих? – Я пытался говорить спокойно, но слова "меньше недели" стучали в моей голове, вместе с образами моего нового коня, Убийцы, который ждал меня в конюшне.

– Да, это пластик. – Лунтар положил шкатулку возле Гариуса.

– Что внутри? – спросил я, прежде чем мой двоюродный дедушка смог выдавить слово через искривлённые губы.

– Призраки.

ОДИННАДЦАТЬ

Мы спешили в тронный зал, чтобы расспросить Лунтара под защитой лучших стражей Красной Королевы. А мне всю дорогу приходилось останавливаться, чтобы подгонять носильщиков Гариуса, тащивших паланкин по дворцу. Мне удалось убедить себя (по крайней мере, пока я не смотрел в сторону Лунтара), что не следует слишком уж серьёзно воспринимать предсказания всех прорицателей подряд. Хотя, как посмотришь на этот бескожий ужас, так сложно представить, что он какой-то шарлатан. Но всё равно, как тонущий хватается за любую соломинку, так и я ухватился за мысль, что Лунтар возможно ошибается, или по крайней мере врёт.

Тронный зал никогда не был людным или цветастым местом. Но за дни с тех пор, как Красная Королева уехала, всё изменилось. С паланкином Гариуса, установленным перед троном бабушки, зал, казалось, обрёл новую жизнь. Вдобавок к сиделкам, к старику по расписанию приходили разные музыканты, наполнявшие воздух песнями и звуками дюжин народов, пока он разбирался с петициями подданных. Он разговаривал в основном с торговцами – как высокородными, так и простыми, – и утверждал, что страны развиваются на торговле и производстве, а всё остальное вторично.

Он говорил мне: "Ялан, говорят, будто деньги – корень всех зол, и возможно так оно и есть. Но ещё они корень множества хороших вещей. Одень своих людей, наполни им желудки и возможно придёт мир. Желания порождают войну".

Та расслабленная атмосфера рассеялась с нашим спешным появлением – разбегавшиеся придворные чувствовали, что похороны принца были не худшим событием за этот день.