Ирмата Арьяр - Поцелуй на счастье, или Попаданка за!

— Легким преступлением считается дезертирство, лжесвидетельство, воровство и даже раскрытие несущественных государственных тайн нашим врагам. К примеру, демонам. Еще добровольный выезд за границу без подорожной грамоты, то есть без пошлины. Контрабанда. Вам нужно прочитать свод законов Риртона, леди.

— Непременно, светлая франа! — Губы у меня пересохли, сердце екнуло.

Нет, я не замыслила переворот и убийство одного эльфообразного коронованного субъекта. Но вот выезд за границу… не только королевства, но вообще мира, планировала.

Про себя я решила отсыпать монашке еще десяток золотых. И мысленно поблагодарила Ворона: не знаю, как он сумел сбить настройки магического заклинания во время присяги, не дав ей закрепиться, но я была уверена, что моя клятва не нашла адресата. А вот брачный договор уже действовал — Ворон делал все, чтобы выполнить вписанный мной пункт о моем возвращении. Клятва закрыла бы мне путь домой, вздумай король воспротивиться. Пошлина за выезд и обязательная подорожная даже аристократов превращала в государственных крепостных.

— Кисть руки можно восстановить или прирастить, леди, — вдруг разоткровенничалась франа. — И есть целители, которые делают это виртуозно.

Уж не она ли сама такая мастерица? Я уважительно посмотрела на нее, а монашка слегка улыбнулась. Мы прекрасно друг друга поняли без всяких менталистов.

— Виртуозно — это значит с восстановлением магических потоков? — спросила я.

Унтана кивнула. Я не стала спрашивать прайс на услуги, время уже поджимало, но информацию запомнила. Получается, что клятвопреступники спокойно могут расхаживать по королевству — и воры, и предатели, и заговорщики. Или последних клятва порвет, как Тузик грелку? Ладно, это потом. Есть и поважнее вопросы.

— А что с брачной клятвой? — спросила я. — Заклинание отрежет правую руку за измену?

Франа брезгливо поджала губы:

— Фи, леди Тиррина! Я наслышана о вашем вздорном характере и отсутствии моральных ориентиров. Странно еще, что вы сохранили девственность при ваших замашках. Но думать об измене уже сейчас, даже не надев брачного кольца?

— Во-первых, почему сразу я? Может, я не уверена в будущем муже. Во-вторых, а это что? — хмыкнула я и продемонстрировала огромный бриллиант-артефакт в кольце Ворона.

— Это еще не брачное кольцо! — отмахнулась франа, хотя ее глаза жадно вперились в драгоценность. — Брачное надевается на третьем этапе. Это фамильный оберег Орияров. Только у них есть традиция вручать этот оберег невестам уже при заключении договора, дабы уберечь девушек от демонических искушений. Никогда не снимайте его, даже в купальне.

Не очень-то и помогает этот оберег, судя по моим предшественницам.

— Спасибо за заботу, — искренне поблагодарила я. — Но что насчет магической клятвы у алтаря? Может ли помешать присяга королю моей супружеской клятве?

Франа Унтана покосилась на окошко, занавешенное вышитой золотом белой кисеей и украшенное цветами.

— Может, — понизила она голос до шепота. — Корона превыше всего. Король может приказать вам доносить на мужа, и это не будет считаться предательством. Король может приказать вам даже лечь на его ложе, и это не будет считаться изменой. Король может приказать вам убить мужа, и это не будет преступлением…

— …а будет считаться исполнением королевского приговора, — так же тихо договорила я. — Король не доверяет своей правой руке?

Монашка осенила себя священным знаком и сделала голос почти беззвучным:

— Не знаю, почему я вам все это говорю, леди… Вы правильно догадались. Наш благословенный Небесами государь боится своей правой руки.

— Почему?

— Потому что граф Орияр проклят.

— Ах, это… Но ведь проклятие легко снимется.

— Но до сих пор не снято.

— Но ведь для этого я и жертвую своей честью — выхожу замуж за некроманта во благо короны, — пафосно заявила я. — Разве не так?

— Так. Уж точно не по любви, — скупо улыбнулась монашка.

Карета мягко остановилась. Приехали? Я приподняла край занавески. Увидела белоснежную громаду храма с нестерпимо сверкавшей крышей. Двое служителей катили ковровую дорожку от ступенек к вратам, у которых остановилась карета его величества.

— Вы мне очень помогли, франа Унтана. Не ожидала такой искренности. Почему вы были так откровенны?

Хорошо, что я взглянула на ее лицо. Долго удерживаемая маска доброжелательности треснула, и из-под нее проглянула мучительная гримаса. Женщину просто корежило от злости, неприязни, непонятного страха и гнева.

— Я и слова бы вам не сказала, леди, ни за что! Но… Я не могу! — прохрипела она и так рванула хрустальные четки, что бусины рассыпались по коврику на полу кареты. — Не могу сдержать язык! Меня что-то толкает отвечать вам, говорить даже то, о чем вы не спрашивали! Даже при короле можно хотя бы молчать, чтобы не выдать своих мыслей. Вы… вы лжете, что у вас нет магии!

Я как завороженная смотрела на рассыпавшиеся бусины. Нет, не будет ей премии в десять золотых.

— Я не лгу. Может быть, это влияние королевской магии, закрепившей мою присягу, ведь я принесла ее буквально за минуты до того, как сесть в карету. Мне жаль, что ваша честность и правдивость причинила вам столько боли, светлая франа.

Мой сарказм Унтана прекрасно поняла, скривила лошадиную физиономию. Говорю же, у нас с ней дивное взаимопонимание возникло с первого взгляда. Но сказать в ответ какую-нибудь колкость она не успела — лакей открыл дверцу кареты.

Твой выход, Тамара Коршунова, или графиня Тиррина Барренс в мире Айэры.

Лакей помог мне сойти по ступеньке кареты, юные невинные беломонашки в праздничных хламидах, расшитых серебром и бисером, поправили мне локоны, надели венок из свежих цветов и подхватили мой шлейф. Я двинулась к храму, чувствуя себя клумбой на ножках. Лепестки уже осыпались, и моя тонкая кожа болезненно реагировала на их прикосновения.

Стоявший на пересечении дорожек король Артан Седьмой взял меня за правое запястье, прикрытое кружевной перчаткой с вышитым раструбом.

— Леди Тиррина, вы не устали в поездке?

— Нет, ваше величество. Франа Унтана интересный собеседник, чувствуется аристократическое воспитание. За что ее сослали в монастырь?

— За прелюбодеяние, — ответил король с некоторым удивлением в голосе. — Хм, странно. Простите, леди, я не хотел, чтобы такие слова оскорбляли ваш слух.

— Как я могу вас не простить, сир? Любое королевское слово — жемчуг, пусть даже черный, — улыбнулась я, но мысленно заклеила свой рот скотчем. Никаких вопросов! Не дай Небо, вслед за монашкой и коронованный параноик заподозрит во мне магию.

Но какой все-таки интересный эффект! Надолго ли мне такое счастье?