Александр Тув - Новобранец. Служба контрмагии [цикл]

Денис успел бросить короткий взгляд в сторону где сражался любимый руководитель, и ему сразу не понравился вид мага с воздетыми над головой руками, между которыми клубилось что-то очень похожее на черную грозовую тучу — даже крошечные молнии поблескивали! Поэтому, несмотря на предупреждение верховного главнокомандующего, что с магом работает он, а дело Дениса не упустить остальных агрессоров, Денис, пока позволяла обстановка на фронтах, быстренько обстрелял мага двумя стрелами: пустив первую ему в голову, а вторую между рук — в тучу.

Первая стрела, летящая прямиком в волшебную голову, цели не достигла — не долетев сантиметров десяти до поблескивающего зеленым огнем глаза, она потеряла свою, прямо скажем, немаленькую скорость, и бессильно упала к ногам боевого мага. Вторая же, благополучно попала прямо в центр грозовой тучи, чем вызвала последствия видимо не предусмотренные «Планом Барбаросса». Вообще, любая волшба, не доведенная до логического конца, прерванная так сказать, очень похожа на прерванный половой акт — большого удовольствия прервавшему она не доставляет, а в случае с не доведенным до конца плетением и вовсе приносит одни огорчения, — причем, чем более мощным, в смысле закаченной энергии, было построение — тем хуже будет откат для незадачливого колдуна, не доведшего дело до конца.

Туча, клубившаяся между рук боевого мага, после попадания в нее стрелы, сжалась в нестерпимо засверкавшую точку, а затем произошло что-то вроде взрыва сверхновой в микроскопических масштабах. Так как взрыв произошел не в вакууме, как при настоящей звездной катастрофе, а в атмосфере, то основным поражающим фактором стала ударная волна, раздавшая всем сестрам по серьгам. Правда, раздача была проведена, как обычно и бывает в жизни, крайне несправедливо, то есть, неравномерно — кому-то досталось больше, кому-то меньше. Самую большую серьгу, можно сказать бриллиантовую, каратов на тридцать, получил волшебник, находившийся в эпицентре, ну, а все остальные в зависимости от расстояния до этого самого, пресловутого, эпицентра. Некоторую роль, правда весьма небольшую, сыграло и топологическое распределение участников — кое — где, за счет интерференции от мебели и самих действующих лиц этой трагедии, ударная волна немножко ослабла, а кое — где и усилилась, но это все было так — баловство, доли процента — решающим фактором при получении серьги было все же расстояние до злосчастного мага в момент катастрофы.

По силе воздействия на живые организмы, находившиеся в комнате, на втором месте, после ударной волны, была световая вспышка, — на какую-то долю секунды в помещении вспыхнуло крошечное солнце. Если вернуться из дальнего Космоса на грешную землю, и уйти от аналогии со звездным взрывом, то все происходящее сильно смахивало на ядерный взрыв в миниатюре, но вот возникло ли при этом радиоактивное излучение, науке осталось неизвестным, — его последствия сразу не проявляются, а чтобы проявились, — до этого знаете ли, еще дожить надо…

Больше всех, в результате инцидента, пострадали «обезьянки» — их разбросало по полу неопрятными тряпичными кучками, валявшимися без признаков жизни, а меньше всех, три человека — это естественно, компаньоны, защищенные своими шкирами, и как ни странно, маг, находившийся прямо в центре событий, но маг на то и маг, чтобы его так просто было не угандошить, тем более — боевой маг. Все трое относительно бодро вскочили на ноги… ну — у… может быть «вскочили» и не совсем адекватное определение произведенного ими действия, но на ногах очутились. Дениса подташнивало… да что там лукавить — тошнило не по детски: он ощущал в теле некоторую прозрачность, а в голове размеренный колокольный звон: Бом!.. Бом!.. Бом!.. — приложило его все-таки не слабо — он даже вяло ужаснулся, представив, что с ним было бы без шкиры, но время для рефлексии было неудачное — надо было работать и Денис выкинул ненужные мысли из головы. Он хотел было снова начать обстрел восставшего из праха мага, успел даже подумать: «Феникс хренов!» — но был остановлен Шэфом, видимо угадавшим его намеренья:

— Добей этих. В голову. — Приказ верховного главнокомандующего никакого протеста в душе Дениса не вызвал: «Ю la guerre comme Ю la guerre» — подумал он на самом что ни на есть французском языке, а выгравированный на башке переводчик и здесь не преминул отметиться: «На войне, как на войне!»

Это было странно, но никаких отрицательных эмоций Денис не испытывал, он не переживал, что ему приходится убивать людей. Может быть дело было в том, что он находился в кадате, может быть он от природы был таким и только притворялся, причем главным образом перед самим собой, что он белый и пушистый, может недолгое пребывание в Ордене Пчелы так на него подействовало, а может быть дело было в том, что все эти люди только что сами пытались убить его, но факт остается фактом, — добивая ниндзя, он комплексовал по этому поводу не больше, чем плотник забивающий гвозди в бревна.

«Черным когтем», который Денис держал в левой руке, он сбрасывал с головы очередной «обезьянки» балаклаву — чтобы отделить уже «обслуженных» клиентов от дожидающихся своей очереди, а «правый коготь» всаживал в глаз или в ухо — в зависимости от того, как были повернуты головы беспомощно распростертых «черных обезьян». Последней из них повезло меньше остальных «товарок» — когда Денис подошел, она была еще в сознании, и когда он сбросил с нее балаклаву, «обезьянка» повернула голову, и не имея возможности сделать что-либо иное — видать хорошо ей досталось, уставилась на него маленькими, горящими ненавистью глазами. Вот как раз в один из этих глаз он хладнокровно, не испытывая ни восторга, ни ненависти, и всадил, напоследок, свой меч.

Кто-то может обвинить Шэфа и его кровавого подручного Дениса в неоправданной жестокости, чуть ли не в геноциде, но если он человек честный и не склонный ко лжи самому себе, то он вне всякого сомнения вынужден будет признать, что никакого иного приказа мудрый руководитель своему помощнику отдать не мог: взять в плен беспомощных, раненных врагов не было возможности — война не была официальной, ведущейся хоть по каким-то правилам, это была, выражаясь современным языком, сшибка спецслужб, после которой свидетелей не остается. А самым главным резоном был тот, что если оставить кого-то из «черных обезьянок» в живых, то с вероятностью равной единице, придется встретиться с ней, по крайней мере, еще один раз, и кто после этого останется в живых — это еще вопрос.

Денис же, будучи от природы весьма эмоциональным человеком, к тому же склонным к жалости и всяческим интеллигентским рефлексиям, качества эти прекрасные, за последнее время заметно подрастерял и в сложившейся ситуации с любимым руководителем, отдавшим варварский и бесчеловечный приказ, был полностью солидарен. Да и к тому же, надо честно признать — из песни слова не выкинешь — никакой жалости к людям… а впрочем Денис их и за людей-то перестал считать, приглядевшись поближе — были они действительно очень маленькие, действительно очень смуглые, узкоглазые и с густой растительностью на мор… ну — у будем считать на лице — так вот, никакой жалости к этим существам, пытавшимся его убить, он не испытывал. С другой стороны, будь они рослыми, голубоглазыми блондинами, нордической внешности, вряд ли это что-либо принципиально изменило… так что, по крайней мере, в расовых предрассудках обвинять Дениса не стоит.