Сара Пинборо - Дом смерти

Глубоко вздохнув, Эшли трижды стучит в дверь и поправляет сверток, который держит под мышкой. Там несколько кусков ватмана, раскрашенных разным цветами. На внутренней поверхности свертка видны надписи убористым почерком, но слов не разобрать. Чтобы хорошенько присмотреться, я свешиваюсь через перила, но тут дверь в кабинет открывается, и Эшли исчезает внутри. Пару секунд стою на лестнице. Наверху ждет кровать. Меня не должно беспокоить, что понадобилось Эшли от Хозяйки. Честно говоря, мне действительно до лампочки, но знать охота. Поднимаюсь еще на две ступеньки и снова останавливаюсь. Смотрю туда, где только что комком нервов стоял Эшли. Не зная, куда идти — вверх или вниз, вместе со штанинами от напряжения дрожат ноги. Эшли в кабинете Хозяйки. Против воли в голове возникают тысячи догадок. Я никогда не хотел и до сих пор не хочу связываться с местными обитателями. Какой в этом толк? Если не считать Уилла и Луиса (избегать которых уже бесполезно, потому что я к ним привязался), я прекрасно справляюсь с задачей не лезть в чужие дела. Все мы умрем в одиночестве, а значит, и жить я должен так же. Тут уже ничего не поделать.

Но Эшли, блин, в кабинете Хозяйки, и мне хочется знать почему. На вид он вроде не болен. Но даже если бы и заболел, то вряд ли пошел бы сказать ей об этом лично. И к чему все эти куски бумаги? Сомневаюсь, что он наваял кучу жалоб по поводу проживания в доме. Даже такой самодовольный ублюдок, как Эшли, не додумался бы до подобной глупости. Я мрачно сдвигаю брови. А если все-таки додумался? Вдруг этот его поход к Хозяйке как-то связан с нашей спальней? Если так, то это напрямую касается меня.

Я смотрю на утопающую в тенях зевающую лестницу. Сверху донизу она изгибается так и эдак, как покореженный позвоночник дома. В конце концов спускаюсь туда, откуда пришел. Внизу пусто. Заглядываю во все коридоры — зрители мне ни к чему. И только потом прижимаюсь ухом к двери кабинета, но слов разобрать не могу. Слышу только гул приглушенных голосов. Сердитыми они мне не кажутся. Впрочем, по голосу Хозяйки никогда не скажешь, сердится она или нет. Она — просто Хозяйка, всегда спокойная и безликая. Не удивлюсь, если под кожей у нее окажется сеть проводов и процессоров.

Оставаться под дверью дольше нет смысла. И так уже чувствую себя шпионом. Хотя как раз этим я и занимаюсь — шпионю. В итоге нахожу в комнате отдыха Уилла и Луиса. Они стоят отдельно от других мальчишек — в углу возле проигрывателя. Пытаются найти в идиотском собрании допотопных записей то, что может понравиться, и спорят, что поставить дальше.

— Я только что видел, как Эшли заходил в кабинет Хозяйки. Вы не в курсе, в чем дело?

— Смотри! Она прокрутилась вокруг ветки! Как у нее это получается?

Шахматная доска забыта. Белых фигур заметно меньше, чем черных. Держу пари, черными играл Луис.

— Идемте поиграем на улице с остальными. — От волнения Уилл аж пританцовывает. — Дождя же нет.

— Там Джейк.

— Так ведь и Том тоже.

Всего пара дней — и Том один из них. Принят в стаю. По крайней мере Луисом и Уиллом.

— Зуб даю, он ее окучивает. Весь из себя такой крутой!

— И раз за разом терпит сокрушительное фиаско.

Сразу за этими словами — взрыв хохота.

Я опять пытаюсь привлечь их внимание:

— Я сказал, что видел, как Эшли в кабинет Хозяйки заходил. Догадки есть, на кой он туда поперся?

Наконец-то их головы поворачиваются ко мне.

— Не-а, — отзывается Уилл. — Я его не видел.

— Он ничего странного не говорил?

— Не больше, чем обычно. — Луис вдруг широко улыбается, когда до него доходит, что я нарушил привычный распорядок дня. — А ты, значит, не спишь. Пойдешь с нами в сад?

Я едва не испускаю мучительный стон:

— Зачем? Не хрен там делать.

— Клара по дереву лазит. Смотри. — Уилл тычет пальцем в окно, как будто с порога я что-нибудь увижу.

— Я не собираюсь вам мешать. Хотите поиграть, как дети, — вперед.

Ей-богу, надо было сразу завалиться в постель, а не париться по поводу планов «преподобного» Эшли.

— Так ведь мы и есть дети.

— Тогда отвяжитесь и валите к чертовой матери. Я вам на что сдался?

— Пойдем! Будет весело! — уговаривает Уилл. — Побудем все вместе. И дождя нет.

— Солнца тоже.

Луис смотрит себе под ноги, но, похоже, не замечает, что один шнурок развязался. Когда он сюда приехал, ботинки были новыми. В первый же вечер он сам с вселенской печалью в глазах рассказал нам, что их ему купила мама. Теперь коричневая кожа потерта и поцарапана. Понятия не имею, как он умудрился их так покалечить, когда большую часть времени только и делает, что слоняется призраком по дому. Вот только Луис поразительно неуклюжий. Его мозг работает слишком быстро, и тело просто не успевает за ним угнаться. От смущения на его щеках проступают красные пятна. Он сует руки в карманы джинсов и только потом смотрит на меня, слегка пожимая плечами.

— Там Джейк, — повторяет он тише, чем в первый раз, потому что ему стыдно.

— Том тоже, — говорю я. Что ж, признаю: это проверка. Том старше меня.

— Да, но… — Луису настолько не по себе, что он высоко приподнимает одно плечо, только чудом не коснувшись им порозовевшего уха. — Том не станет… ну, ты понимаешь. Не станет за нами приглядывать.

— Пожалуйста, Тоби, — просит Уилл.

Оба смотрят на меня с надеждой в глазах.

Я перевожу взгляд с одного на другого и поражаюсь, как я до такого докатился. Громко вздыхаю. Мне все еще хочется узнать, что там у Эшли с Хозяйкой, перед тем как пойду спать. А значит, надо как-то убить время.

— Десять минут, — говорю я, точь-в-точь как мой отец. — И ни минутой больше.

— Охренительно! — выпаливает Луис. Слушать из его уст такие слова непривычно до потери пульса.

— Спасибо, Тоби, — приглушенно говорит Уилл, потому что уже натягивает свитер. Из воротника появляется сияющая физиономия. — Бежим!

Я иду за ними по коридору, выхожу через заднюю дверь и мысленно обалдеваю: с каких пор выйти в сад стало таким важным событием? Если это так весело, то какого черта мы не ходили туда раньше? Может быть, я не единственный, кто прячется от судьбы. Я прячусь, пока сплю. А остальные вполне могут прятаться по-своему — сидя в четырех стенах. Может быть, на улице — слишком яркий настоящий мир, частью которого мы больше не являемся. А может быть, всему виной бесконечные дожди.

Делая шаг за порог, я ужасно хочу перестать так много думать. Наверное, надо пить больше чая за завтраком.

— Смотрите, как она высоко! — восхищается Уилл, когда мы подходим к дереву.

Из дома старый дуб кажется совсем не таким большим, как в сыром саду. Сейчас он просто огромный. Чтобы обхватить толстенный кривой ствол, понадобилось бы три человека. Под ногами ярко-зеленым блестит разросшаяся мокрая трава. Влажные спортивные штаны липнут к ногам, но мне не холодно. Даже если и есть ветер, высокий забор вокруг прилегающей территории не пропускает его в сад.