Кристина Выборнова - Король и спасительница

— …Похожа на человека. Вот я и подумала, что если бы он был живой, я бы с ним поговорила. И сказала, что жалко, что он неживой…

Сьедин откинулся на спинку трона и презрительно расхохотался. Ржал он старательно и долго, а я смотрела на него и думала, что всегда терпеть не могла закомплексованных подростков.

— Женщины… — выдохнул он наконец сквозь смех. — Что с них взять, ни ума, ни логики. В общем, по случайности вас расколдовали, я понял.

— Как говорят в мире моей спасительницы, случайность — это непознанная закономерность. Ну а что до женского ума и логики, то они, несомненно, проявляются гораздо лучше, если женщина не заколдована.

Вывалив все это, Лид с безмятежным видом уставился в глаза Сьедину. Натка позади моего стула тихо икнула, мне вспомнилась известная присказка «сделал гадость — сердцу радость». Сьедин, явно не умеющий скрывать свои эмоции, то ли в силу возраста, то ли темперамента, раза три переменился в лице и, остановившись на самом мерзком его выражении, прошипел:

— Между прочим, ваше величество, до меня тут дошли сведения, что вы обозвали мою любимую фрейлину простолюдинкой. А ваша спасительница-то тоже не высокородная изначально. Высокородной ее сделали вы, так же, как я — свою фрейлину.

— Простите, ваше величество, — почти ласково сказал Лид. — Но вы, как говорят в мире моей спасительницы, сейчас сравниваете пень с ярмаркой.

Сьедин в ответ молча и зловеще сморщил нос. Я заерзала на стуле, поглядывая на Лида и не понимая, почему он все время лезет на рожон: эдак мы отсюда точно живыми не выйдем, если он будет продолжать хамить… Но, видимо, для высокородных в разговоре считалось нормальным периодически показывать зубы, потому что нас опять благополучно не заколдовали. Наоборот: Сьедин перестал морщить нос, сошел с трона и направился к нам широкой покачивающейся походкой обычного нахального юноши, по дороге небрежно шевельнув пальцем. В результате перед нами образовался развесистый стол с яствами, а напротив нас — еще более развесистый стул-трон, на который и пересел Сьедин, пригласив нас:

— Можете разделить со мной трапезу.

Лид кивнул, но ничего не взял, и, мало того, еще и схватил меня сразу за обе руки под столом, при этом не меняя светского выражения лица. Я же почувствовала, что моя благостная улыбка явно покривилась, а по спине прошлись ледяные мурашки. Близкое соседство со Сьедином и его непонятное поведение действовало мне на нервы. Прав был Лид: от короля, как бы он ни выглядел, можно ожидать чего угодно…

Сьедин тем временем посмотрел нам за спину и сказал недовольно:

— Если вы тут вообще находитесь, смерды, вы должны обслуживать господ.

Леня и Натка молча вылезли из-за наших кресел. Натка взяла кувшин и принялась наливать из него вино в чашку Сьедина с таким выражением лица, будто еле сдерживалась, чтобы не плеснуть этим вином в физиономию короля-подростка. Леня же весьма неловко пытался прислуживать мне и Лиду. Возле меня он налил на стол лужу из вина, и я поспешно заставила ее рюмкой, а обслуживая Лида, чуть не задел его плечо. Король быстро прянул назад, прижимаясь к спинке стула: по нему было видно, что сегодня он уже напинался слуг.

— Экий дурак, — небрежно сказал Сьедин, вдруг кивнув на Леню. — Ничего не умеет, и страшный к тому же.

С этими любезными словами он состроил на длинном лице мерзкую улыбку и медленно потянулся к Лене. Лид так же медленно поднял руку, как бы перегораживая путь его руке, и тоже расцвел улыбкой, которая могла соперничать со Сьединовой по гадостности. Некоторое время короли молча глядели друг на друга, потом оба одновременно опустили руки. Я разжала кулаки, а Натка слегка выдохнула. Леня, оценив обстановку, шлепнул нам на тарелки последний кусок еды и юркнул за спинку Лидового стула. Сьедин принялся ковыряться у себя в блюде золоченой вилкой; я, хоть у меня и не было аппетита, попыталась из вежливости сделать то же самое, но Лид снова, будто сторожил, поймал под столом мои руки. Сьедин же неожиданно решил покачаться на стуле. Конечно, из-за большого веса золоченого предмета мебели, затея ему не удалась. Малолетний король, кажется, смутился или что-то в этом роде, потому что начал говорить преувеличенно громко, глядя на Лида:

— Ну так вот, король Лидиорет. О вас я теперь знаю. Не хотите узнать обо мне? Толпа называет меня жестоким правителем, но я просто не даю никому сесть мне на шею. Те, кто пробует это сделать, добром не кончают. Вот, например, как мои родители…

«Не иначе, мама заставляла в комнате убираться», — подумала я. Сьедин же продолжал, ускоряя темп речи:

— Народ у меня в стране сплошь тупой и трусливый, а родственники мои доброго слова не стоят. Когда я их кого заколдовал, кого прогнал, стало гораздо лучше. Я король, и живу как хочу. Между прочим, уже многого добился. Вот, видите, у стены — это трофеи, которые я собирал из завоеванных соседних областей. К счастью, есть у меня тут вид простолюдинов, которые не только тупые, но и агрессивные, им все равно надо было дать повоевать, ну, я и даю. А в награду им достаются некоторые из моих заколдованных служанок. Кстати, вы тут что-то говорили про то, что не заколдованные женщины могут быть умными — так это полная чушь! Я-то с ними имел дело, можете мне поверить. Тупые, нахальные, ничего не соображают, а мнят о себе почище, чем высокородные дамы! Вот фрейлины у меня не заколдованные, потому что эти хоть понимают, как вести себя с королем, но таких среди моего быдла меньшинство, конечно же. Кругом все такие кретины, что даже не смешно: простолюдины в большинстве своем не достойны существования, высокородные — дураки или предатели… Их даже наказывать скучно. Скука это все… В общем, сами знаете. Не знаю, за что там завидуют королевской участи.

Лид вдруг вполне серьезно и, кажется, искренне, кивнул, но сказал вовсе не то, что можно было от него ожидать:

— Ваши политические взгляды определяются возрастом. В такие годы я и сам имел подобные. Но со временем вы поймете, что если мы видим кругом лишь скуку и гадость, то это всего лишь оттого, что они отражаются в нас, как в кривом зеркале, а другие аспекты ускользают. И не стоит недооценивать простолюдинов: в большой массе они не так глупы, какими кажутся, и могут повредить даже высокородным.

— Вы меня тут чего, учите?! — вдруг взвизгнул Сьедин и пошел пятнами. Лид в ответ только молча пожал плечами, выразив лицом вежливое недоумение от таких сильных проявлений эмоций. Сьедин явно почувствовал себя неудобно от своей несдержанности, сверкнул глазами, застыл лицом и вдруг с видом игрока, скромно выкладывающего на стол туза, произнес:

— Ну, я понимаю, ваше величество, почему вы боитесь простолюдинов. Вы же позволили им себя заколдовать до такой степени, что вас даже понадобилось спасать… — он презрительно кивнул на меня. — И еще, вы так самонадеянны, что подумали, будто я не знаю, как обстоят дела в вашем королевстве. Но дыры между мирами еще не закрылись, как говорится. Так что я прекрасно знаю, что в вашей стране уже двести лет как республика, а у вас власти больше нет, вы — неприкаянный изгнанник, а не король.