Дмитрий Кутейников - Укротитель

— И что дальше? Вы тут так и сидели, пока я не очнулся?

— Ну, во-первых, всего-то третий день. Первый раз ты очнулся этой ночью, а сейчас уже далеко за полдень. И нет, мы не сидели. Мы принесли еды — той, что долго не портится, хотели ещё запасти мяса, но у нас не очень получилось. — при этих словах Мальвина громко фыркнула, но ничего не сказала. — За тобой присматривали, бульоном мясным тебя поили, только без толку. Сегодня ещё кроликов поймали, это Мальвина сказала, что ты скоро очнёшься, после эволюции такое бывает, и я решила приготовить.

Настя с очень таким… прямо-таки материнским умилением на лице смотрела, как я ем уже четвёртый банан — и старательно принюхиваюсь к творчеству Мальвины. Такое впечатление, что еда исчезала раньше, чем попадала в желудок… Хотя нет, живот, поначалу практически прилипший к спине, теперь округлился и больше не бурчал. Мальвина закончила импровизированные шашлыки и села рядом, с ровно тем же выражением лица, что у Насти.

— Девочки, — им явно нравилось такое обращение. — Присоединяйтесь! Если я съем всё это один — меня потом совесть замучает. На повестке дня у нас два вопроса: истребить гарпий и что делать дальше.

Они обе подавились.

— Никто не смеет безнаказанно вас обижать, — безапелляционно заявил я. — Кроме меня, но я хороший. Так что гарпий я убью.

— Эм… — Мальвина только хлопала глазами, а вот Настя всё-таки набралась решимости возразить. — А ты уверен, что это хорошая идея?

— Нет. Это откровенно плохая идея, и я рад, что ты тоже так считаешь. Но наказать их всё равно надо, и так, чтобы они накрепко запомнили.

— Не получится, — Мальвина тоже включилась в спор. — Они живут на самых неприступных скалах, а в воздухе у них преимущество.

— Думать будем. Но потом, сначала — десерт.

— Ну-с, кого первую отшлёпать? — пояснил я. Они смущённо переглянулись и Настя решительно потянула меня к себе.

— Меня! Раз я теперь главная, то с меня первой и спрашивать! — и, отпихнув Мальвину, улеглась мне на колени, демонстративно оттопырив попу.

— Не лезь на рожон! — шлёп!

— Не обижай своих! — шлёп! Шлепки были совсем не сильные, но Настя старательно пищала на каждый.

— И сама не обижайся! — шлёп! Фантазия у меня кончилась, а она похоже, только во вкус вошла.

— И вообще! — шлёп! — Что это такое! — шлёп! — За безобразие! — шлёп! — Как ты, — шлёп! — С таким подходом! — шлёп! — Собираешься командовать?! — шлёп! Вот теперь точно всё. Ущипнув Настю — на этот раз она взвизгнула вполне искренне — я сгрузил её с коленей.

— Следующая! — Мальвина бодро плюхнулась ко мне на колени — точно так же оттопырив попу, как перед этим Настя, только в противоположную сторону.

— Ты! — шлёп! — Зачем! — шлёп! — Шлем! — шлёп! — Убрала! — шлёп! — А?!! — шлёп-шлёп! На этот раз шлёпал я несколько решительнее, уж очень мне не понравилось резать по живому…

— А если бы без глаза осталась? — шлёп! Всё-таки взял себя в руки и сбавил обороты. В отличие от Насти, Мальвина «терпела» молча, только чуть-чуть вздрагивала.

— И могла бы догадаться! — шлёп! — Чего Настя бузит! — шлёп! — И объяснить! — шлёп! Чёрт, она не вздрагивала! Это она коварно притиралась грудью к… Вот что значит опыт!

— И нечего тут коварно подкрадываться! — пресёк я её поползновения и тоже показательно ущипнул за попу.

Раскрасневшиеся пиджи сидели передо мной абсолютно бесстыдно, совершенно довольные понесённым «наказанием».

— А теперь я вас буду награждать за геройское спасение меня любимого! — и с весёлым рыком я прыгнул на них и повалил обеих — к полному их удовольствию.

Помнится, где-то встретил умную мысль, что секс с двумя женщинами — это как тащить два неподъёмных чемодана — то один чуть-чуть, то другой, и всё время стараешься, чтобы один от другого слишком далеко не утащить, чтоб не спёрли… С пиджи такой проблемы нет — хоть среди них и есть строго гетеросексуальные (очень мало, но есть), даже они воспринимают групповой секс вполне благосклонно, а про остальных и говорить не приходится. У Насти с Мальвиной в этом плане были совершенно классические вкусы, и мы старательно перепробовали самые разные варианты — даже те, о которых я никогда, ни за что и никому не расскажу — пока не уснули, усталые, с непонятными перспективами впереди, но счастливые здесь и сейчас, как всегда обнявшись — Настя справа, Мальвина — слева.

Наутро я проснулся первым, очень-очень рано, едва рассвело, и долго лежал неподвижно, слушая тихое дыхание прижавшихся ко мне пиджи. Думал я о гарпиях, но ничего путного придумать не мог. Их позиция была принципиально выигрышной — они в воздухе, а мы привязаны к земле и никак не можем заставить их спуститься. Я крутил ситуацию так и эдак, но всё без толку.

— А ты, вообще, чего от них хочешь? — Настя проснулась и сразу включилась в работу. А я крепко задумался.

— Наверное, чтобы они, вспоминая нас, скрипели зубами и писали кипятком от бешенства. И чтобы нескоро забыли.

— Тогда можно просто сделать им напоминание, которое они долго не смогут убрать. Логично? И, кажется, у меня есть идея, только она мне не нравится.

— Излагай. А моральные терзания оставь мне, мне полезно — вдруг совесть проснётся?

— Там остались трупы…. Несколько… Можно, наверное, с ними что-нибудь сделать… — с каждым словом она говорила тише — идея была действительно мрачноватая.

— Отличный план! Самый главный его плюс — никого из вас точно не ранят! — и я решил выразить своё одобрение самым наглядным способом: поцеловал Настю и осторожно, чтобы не разбудить Мальвину, потянул её на себя. Впрочем, наш тет-а-тет продлился недолго — ровно до её первого стона.

— А что это вы тут делаете, пока я не вижу?

— Ничего такого, в чём ты не могла бы поучаствовать! — Надёжно удерживая Настю за поясницу, я весело уронил её на Мальвину, которая не растерялась и включилась в процесс. Под нашим совместным натиском Настя быстро «капитулировала» и я переключился на Мальвину. Она была в том чудесно расслабленном состоянии, которое бывает только сразу после пробуждения рядом с любимым человеком, тёплая и мягкая, и «сдалась» почти без «боя». Но тут инициативу перехватила Настя, Мальвина её поддержала, и вскоре они вдвоём «победили» уже меня — самым бесчестным образом злоупотребив повышенной чувствительностью моей «расширенной анатомии»! Не то чтобы мне не понравилось, как раз наоборот, но это-то и напрягало…

Закончив с утренней гимнастикой, я оставил Мальвину готовить — «печка» была её изобретением: просто здоровенный камень с дырой, который она изнутри нагревала молнией, за неимением огня, до достаточно высокой температуры, чтобы на нём можно было готовить, так что без Мальвины печка просто не работала. А мы с Настей отправились на бывшую тренировочную площадку — у меня были соображения по поводу паутины.