Сергей Варлашин - Юные дарования. Художник

— Что скажешь? — спросил я, одевая медальон и приходя в замешательство.

— Скажу, что вы меня совсем замучали! — улыбаясь, сказал он. — Я думал, что моя степень кандидата наук, присуждена мне не зря. Однако вижу, это не так. Я думал, могу легко определить возраст и происхождение любой вещи. Хотя бы приблизительно. Но теперь, второй раз понимаю, что я не всесилен. Это обидно.

— Очень содержательно. А есть что-нибудь, по существу предмета?

— По существу предмета, — посерьёзнел Артём, вновь снимая очки. — Я не знаю, что это и откуда. Вот если бы это был не ты, а какой-нибудь лысеющий профессор. Я бы сказал, что это новодел, на свободную художественную тематику, с красивыми узорами. Но не могу. В некоторых местах, патина слишком древняя. Примерная датировка может уходить на тысячи лет в прошлое, точный век я тебе могу сказать, только если оставишь его на точную радиологическую экспертизу. Но ты этого делать, я уверен не станешь.

— Откуда такая уверенность?

— Стоимость этой вещицы, может превысить годовое финансирование, у нашего города.

— Я не главный финансист. Сколько это примерно?

— Ну, в общем, эта вещь бесценна, чтобы её можно было вот так просто, носить на себе. Либо будет оценена, непомерно дорого. Даже может стать достоянием страны.

— Ты ничего не видел, — сказал я ему так серьёзно, как никогда, и дал купюру самого высокого наминала.

— У меня второй раз за неделю такое. С Зеноном, было примерно то же самое.

— Так почему, ты его секрет мне рассказал?

— Он честно признался, что кинжал не его, а твой. Сказал, чтобы я тоже, хранил язык за зубами.

— Ну, раз ты всё знаешь. Не буду тебя задерживать. У тебя ведь совещание скоро, правильно я понимаю?

— Да, вы ребят, если пришельцы сами по природе, то можете мне сказать. Я никому вас не выдам.

— Не. Мы не такие, — улыбнулся я уходя. — Но если что интересное будет, шепну тебе, как нибудь по секрету, для архива истории, но не сегодня.

— И на том спасибо, — закрыл за мной задумчивый Артём.

Будет ему теперь, вдвойне, о чём подумать. Наедине с собой и со своим багажом знаний, в области витиеватой истории.

Несмотря на жару, перед тем как выйти из института, я одел капюшон. Мера, конечно, не архи какая эффективная, чтобы скрыть свою личность. Учитывая, что отследить мой телефон, было делом пары плевков. Но так оно надёжнее. Поглядывая на отражающие всё и вся, витрины и рекламные вывески, я искал, не следует ли кто за мной теперь. Выходило, что нет, а если следуют, то делают это старательно.

Перед тем как зайти в метро, я обнаружил, что неподалёку от меня, остановилась серебристая машина. Двери открылись и из неё, вышла четверка в сером, с безучастными лицами. От такой толпы, будет сложно скрыться. Не ускоряясь, я зашёл в двери храма и только, оказавшись за ними, побежал в сторону эскалатора. Стоп. Этого они и ждут. Лучше спрятаться, а потом выйти наружу. Следуя вдоль древних колонн из красного кирпича, превратившихся от времени в тёмно бурые, я встал в нишу в стене. Позади меня, был истёршийся лик безвестного святого.

Как вот интересно святые понимали, что они святые? В чём отличие святого, от сумасшедшего возомнившего себя им. Надеяться на здравую оценку со стороны совершенно нельзя. Ведь если человечество сошло с ума, а единственные кто выходят из порочного круга это святые, то получается замкнутый круг. С другой стороны разница в том, что сумасшедший не сможет показывать чудеса. Но что тогда делать настоящему святому, если он не будет показывать чудеса? Эти и другие дурные мысли навещали меня, пока я вжимался в нишу, как ребёнок, играющий в прятки.

Серые прошли мимо и стали спускаться по эскалатору. Сработало. Я собирался уходить, но вдруг обнаружил, что звуки как-то приутихли, а яркость и цветность всего вокруг померкла. Не хватало мне сейчас в обморок упасть, от перегрева на жаре, например. Но в храме было прохладно. Я обернулся, потому что не чувствовал позади себя, каменную опору. Вместо стершегося лика святого, увидел коридор, в слабом жёлтом свете. Меня тянуло внутрь.

Делая первые шаги, я вновь оглянулся. Вдруг, кто нибудь, ещё смотрит сейчас. Глаза упёрлись в тёмно-бардовый цвет кирпичей, а рука, в их не иллюзорную твердь. Может это какая нибудь хитроумная ловушка серых? Маловероятно, слишком замудрёная. Тогда что это? Ответы можно найти, только если идти дальше.

Сложно описать словами, когда пространство вокруг и позади тебя свёрнуто, как например толстый журнал или газета. Свёрнуто в трубочку. По которой, я сейчас, как паук или жучок, шёл вперёд. Это свёрнутое пространство давило. Я был уверен, что если задержаться на месте, хоть на минуту, то мой коридор, как журнал, свернётся в такую тугую спираль, что меня просто не станет. Идти вперёд не страшнее, чем вариант, оказаться быть расплющенным и свёрнутым в пространстве.

Вдруг стало легче дышать. Словно давление воздуха стало резко падать. Будто с высокогорной вершины, я вновь очутился в низовье, на равнине подножия горы. Со свежим ветром, лугов и леса. Ощущение, что я буду расплющен пространством, незаметно покидало меня. Света почти не осталось и мне, пришлось держаться за каменные, холодные стены, покрытые испариной. Стойкий затхлый запах подземелья, наполнил ноздри. Впереди, была узкая полоска белого света. Когда я подошёл поближе, это оказалась щель приоткрытой двери. Дверь гуляла на ветре и щель, то становилась шире, то уже. Нащупав ручку двери, я потянул дверь на себе.

Меня обдало обеденным жаром дня. Яркое солнце слепило округу. Прикладывая руку к лицу, я осмотрелся и к немалому изумлению, обнаружил, что стою посреди кладбища. Лес шумит от ветра по краю, благодать. Выйти мне удалось из натурального склепа. Меня заметила, какая-то пожилая женщина, возившаяся поблизости с цветами на могилке и выдергивающая сорняки.

— Я, я, я. — причитала она с нелепым выражением лица. — Я же там была. Там никого не было. — сама себя убеждала она. — Чур, чур меня! — вскрикнула она и помчалась, прочь, довольно живо для своего возраста.

— Не было, а теперь есть. — по традиции классического монолога, сказал я сам себе.

Открыв дверь в склеп ещё раз, я внимательно изучил его тесное помещение. Никаких коридоров, люков, дверей или окон, вот что странно. Осмотрел себя, вид приличный. Спортивная одежда, ничего предосудительного во внешнем облике нет. Выбираясь с кладбища, я его узнал. В четырёх километрах мой дом. Не близко, но и я никуда не тороплюсь. Прошло времени, не более трёх минут, с тех пор я зашёл в храм-метро, близ исторического института. И вот я здесь, примерно в двенадцати километрах от того места. Неплохой способ перемещения. Жаль только неконтролируемый. Четыре километра в минуту или 66.6 метра в секунду.