Alesya-Grey - Оборотень [СИ]

— Что тоже? — огрызается.

— Плевать на алкоголь! — перефразировала, чтоб уже прекратить бесполезный спор.

— Что-то мало верится…

— Ты о чем? — он решил меня вывести? — Я вообще молчала про спиртное! Это ты начал — «Клуб, алкоголь! Зажжем твой день рождения!»

— Девушка! — на весь зал. — Принесите нам Виски — White Horse! — злобно смотрит на меня.

— Джэксон, ты чего? — одергиваю его.

Как-то погано на душе стало, что с ним такое происходит? Он старается быть милым и хорошим и тут же взрывается на каком-нибудь пустяке. А я только подливаю масло в огонь, больше злю, чем пытаюсь помочь.

— Не нужно Виски! — тут же наперерез его слов. — Да что с тобой такое?! — наклоняюсь к нему, пытаюсь сказать как можно тише.

— Тот же вопрос хотел бы задать тебе! — прошипел сквозь зубы. — Может, пьяная ты будешь сговорчивее! — нервно встал.

Противный скрип стула по полу, заставил съёжится. Лицо переполнено гневом, бледнее белого, глаза полны злости. Скулы напряжены, с трудом переводит дыхание.

— Ты куда? — хватаю его за руку. — Блин, Джэксон, я тебя совсем не понимаю! Не уходи!

— Лучше не трогай меня, — опустил взгляд на мою руку с неприязнью.

— Да вот как бы не так! — тоже соскакиваю и нагло смотрю ему в глаза.

— Когда я прошу не трогать меня, лучше не трогать, — прошипел сквозь зубы и вырвал руку из моей ладони.

Мимо прошел, задел плечом так, что я рухнула обратно на свой стул. И куда ушел? После такого даже поворачиваться не стала. Пусть катиться куда хочет!

Встал комок, слезы подкатили, не могу ровно вздохнуть. Как же я устала от этой жизни! Не могу ничего поделать, не в силах что-то изменить. Как какая-то марионетка, как меня крутанут, так и верчусь. Сначала Робэрто воспользовался мною, теперь Джэксон ведет себя, как взбешенный зверь.

Как же мне всё надоело! Хочу просто взять да раствориться в воздухе, и что бы проблемы исчезли сами собой. Нет меня, нет проблем, нет боли, нет обид…

— Кхм… — в микрофон знакомый голос.

Джэксон сидит на стуле с гитарой в руке, а микрофон наклонен ко рту. Глотаю выкатившие слезы, пытаюсь незаметно вытереть.

— Хм… Ееее… — бьет по струнам и улыбается, словно ничего и не произошло.

Смотрю на него и не могу не заулыбаться в ответ. Такой красивый, когда смущается. Быстро пересаживаюсь на его стул, чтоб видеть лучше. Кто-то решил спеть, будет потом над чем посмеяться!

Все посетители смотрят на него, а затем на меня. Немного неловко, но в тоже время очень приятно. Я догадывалась, что он романтик, но не до того, чтобы играть на гитаре для друга, правда же?

Просто взять и сыграть, и, наверно, в качестве заглаживания вины?

Голос прожигает насквозь, а, может, и слова. Далеко не до смеха!

Болью отдаются слова в голове, как бы не противоречила себе, а разум твердит одно…

Холодок бежит по коже, Джэксон, что ты творишь! Лучше б ты меня унизил, снова бросил, тогда не было бы так больно.

Не реально слышать такое и понимать то, что он чувствует сейчас.

Смогу ли я быть твоей, когда ты узнаешь правду? Захочешь ли ты быть со мной?

— Все что было до меня, обнуляй. — если бы это только было возможно!

Без сомнения, это признание в любви. Открывает то, что так долго не решался сказать. Но почему только сейчас? Всего этого жду от другого, но жизнь, как всегда, распоряжается по-своему.

Ещё месяц назад я тебе доверяла, хотела обрести рай с тобой, но ты прогнал. И всё же, ты мне дорог, так как мне больно от того, что твое сердце бьется обо мне, а мое пусто.

Кладет гитару и спрыгивает со сцены. Какие-то ребята со скрипками появляются сзади и начинают играть. Затягивают мелодию у моего уха, точно это для меня. Что ещё задумал Джэксон?

Самоуверенно шагает ко мне, я бы после такого сгорала от смущения, но это не про него. Молча берет меня за руку и поднимает. Кладет руку на талию, другую сжимает в ладони. Кружит в медленном танце, крепко прижимая к себе. Я молчу, и он молчит. Мне неловко, а у него, наверно, с души камень сошел.

Прижимаюсь к его груди и музыка действует на меня, как успокоительное. Хорошо в его объятьях, но как в дружеских. Как бы хотелось быть его другом, хорошим другом, в котором он не разочаруется. После этой песни сомневаюсь, что мы сможем общаться дальше. Его признание разрушило нашу дружбу, так же, как тогда, месяц назад, потребовав от него большего, я осталась ни с чем.

— Можем и в клуб пойти, — шепнул на ухо. — Ночь только началась, — горячее дыхание.

— Уже ночь? — не заметила, как время прошло. — Хватит с меня гулянок, домой хочу, — обнимаю и не поднимаю головы.

— Поужинаем, потом отвезу тебя домой, — расцепляет объятья.

— Сил нет, — усаживает меня обратно.

— Это потому, что ты сегодня ещё ничего не ела, — садиться напротив.

На столе уже блюда, шампанское в ведерке со льдом. После нашей стычки, боюсь лишний раз взглянуть в его сторону.

— Ела, — начинаю прокручивать весь день в голове. А он прав, я даже не позавтракала!

— И всё же, это стоит попробовать, — кивает в сторону моей тарелки.

Ничего не отвечаю, молча берусь за вилку — пробовать так пробовать! Мясо тает во рту, такое мягкое и сочное. Не зря Джэксон не дает мне рот открыть, когда нужно что-то заказывать. Наверно, потому что хорошо знает меня, мои привычки, и берет всегда самое лучшее — ни разу не ошибся в выборе.

Подошла девушка и открыла шампанское.

— Не нужно, — заслонила ладонью пустой бокал. — Спасибо.

— Оставьте, — Джэксон кивнул ей. — Все ещё дуешься? — отложил приборы в сторону.

— Нет, — мотнула головой, — Правда не хочу.

— Как скажешь, — пожал плечами и отвел взгляд в сторону.

— Поедем? — тихо шепнула.

Не могу больше смотреть ему в глаза. Чувствую себя виноватой, хотя, как он сам любит выражаться: — «Повода я не давала!»

Обессилившая от моральных терзаний, я всю дорогу пыталась уснуть, хоть и ехать было не так далеко. Играла тихо медленная музыка, я упорно не открывала глаза от окна. Что-то непонятное бредилось в голове, не давало хорошо осмыслить все происходящее.