Alesya-Grey - Оборотень [СИ]

Невыносимое чувство обиды, вот только имею ли я право обижаться на него? Внутри боль и неприятный холодок по телу, чувствую себя ничтожным человеком. Может было бы всё иначе, если бы Джексон был рядом. Но что теперь гадать, нужно как-то пережить эти дни. И что делать, если Джексон вернется и будет вести себя, словно ничего не происходило, что не было признаний и не было обещаний. И почему-то я уверена, что от него можно такое ожидать. Ведь однажды он уже бросил чемодан к моим ногам и содрал ожерелье, что помешает ему сделать это ещё раз? Смогу ли пережить ещё одно такое отречение от меня? Смогу или нет, теперь это не важно! Важны сейчас малышки, которые сладко спят на руках своих родителях. И неважно как поведет себя Джексон и что он решит делать с нашими отношениями, если это можно назвать отношениями? Я сама должна решить для себя, кто для меня Роберто? Он мне не парень, не муж и уж точно не запасной вариант! Роберто отец моих детей и только! Хватит уже обманывать его и саму себя — мы никогда не будем счастливы! Видя Джексона, я всегда буду оглядываться назад, а Роберто зная правду не сможет доверять мне и не будет счастлив со мной.

Мне страшно от того, что когда-нибудь всё же придется поговорить с ним. Высказать свою позицию и открыть чувства, о которых он уже догадался, но не слышал от меня.

— Мой розовый пупсик, и как же тебя назвать? — а вот и про имя вспомнил, но походу советоваться и не собирается. — Может быть Элианор? Хотя нет! Только не на Э… — мог бы по рассуждать не в моем присутствии, хотя надо же как-то меня по-раздражать. — Эмили, они же на меня похожи? — приподнимает шапочку, пытаясь увидеть волосы. — Она лысая! — усмехается. — Моя дочь лысая! А ну-ка ты пупсик? — потянул руку к моей малышке.

— Можно подумать ты с густой шевелюрой родился? — отодвигаю её от него, чтоб не лез ей под шапку. — Большинство детей рождаются без волос. И это нормально! — меня начинает злить его глупые насмешки.

— Нормально? У оборотней это не нормально! — пояснил раздраженно.

— Не упускай тот факт, что они не чистокровные, — тихо огрызнулась.

— Ну значит лысиной пошли в тебя, — состряпал довольную ухмылку и окинул меня взглядом, будто пытается найти сходство.

— А малышек разве ещё не забрали? — снова вошла врач и строго посмотрела на нас четверых.

— Как уже? — возмутило меня. — Их же только принесли? А раз мне их материнским молоком кормить не нужно? — чувствую, как заныла тяжелая грудь. Кожу тянет от шеи вниз и горит горячем пламенем.

— Нужно, но не сейчас! Сейчас тебя должен осмотреть врач и тебе нужен покой, — вошла и кому-то в коридоре подала знак рукой. — Тем более тебе нельзя долго находиться в таком положении, швы могут разойтись!

— Я хорошо себя чувствую…

— Эмили не нужно препираться! — одернул меня Роберто. — Слушай своего врача! — Встал и положил девочку в одну из больничных колыбелек, а ведь я её так и не подержала, не обняла и не приласкала, мою крошечку.

— Ну ещё пять минут? — сердце забилось в тревоге, а ведь я только почувствовала спокойствие, прижимая одну из них к себе.

— Эмили, — укоризненно протянул мое имя. Они что все сговорились? — Ведешь себя, словно маленькая!

Подошел ко мне и забрал девочку, укладывая её тоже в колыбельку. Вошел санитар и выкатил моих малышек из палаты, увез куда-то. В какую сторону, куда я даже не знаю!

Странное молчание повисло в воздухе. Роберто стоит не подвижно на том же месте, где отдал девочку и смотрит куда-то, но только не на меня. И почему именно сейчас, я так хочу его внимания? Зачем, когда уже решила, что нам нужно окончательно остановить эти отношения? Мне так стыдно перед ним, может это чувство и гнетет меня? Смотрю на него и понимаю, может, я его не люблю больше, но он мне далеко не безразличен.

Если бы я только могла соскочить с кровати и броситься к нему на шею, то плакала и извинялась. Наверно это единственное, что я умею, другого пока мне не дано.

— Мисс Браун, вам лучше прилечь, — строгий голос женщины дернул меня обратно. — Процедуры начнем через десять минут! — и вышла тихо прикрывая дверь.

Молча ложусь, пытаюсь не кряхтеть и не стонать от боли в животе — не так сильно, можно и перетерпеть. Роберто продолжает стоять, его молчание убивает меня. Лучше бы он раскричался, обозвал как-нибудь, обвинял, чтоб я себя не чувствовала такой сволочью.

— Никогда не думал, что окажусь в такой ситуации, в которой буду тебя любить и ненавидеть одновременно, — повернулся и презренно посмотрел.

— Мне жаль, — голос задрожал, с трудом проглотила вставший комок в горле.

— Жаль кого? Меня? — съежил жалко лицо. — Тебя жаль Эмили. Я конечно ожидал подлянку от Джексона, так как сам виноват — спровоцировал его. Но чтобы ты повелась на его поводу, вот этого я точно не предвидел. Я в тебе был уверен, как в себе! — о чём он вообще говорит? — Малыш, как ты могла? — подходит, подвигает кресло к кровати и садиться напротив меня. — Я же за тебя умереть готов был! — берет мою ладонь в свою и прижимает к щеке, тяжело вздыхает, прикрывая веки.

— Роберто не надо! — пытаюсь убрать руку, но не отпускает. Что-то я совсем его не понимаю. К чему весь этот непонятный разговор, что он пытается мне сказать?

— Не знаю, какие у вас там разногласия с братом, но не на чьем поводу я не велась! — выдираю силой руку.

— Он всё-таки запудрил тебе мозги…

— Никто ничего мне не пудрил! — уже раздраженно перебиваю его. — Зачем ты наговариваешь на него?

— Защищаешь, значит он запал тебе в душу. Всегда рядом, заботливый врач, лучший друг, а может любовник? Использовал тебя, крутил тобой, как хотел и получил же желаемое! — прорычал последнее.

— Никто мною не пользовался! Да и Джексон на подлость неспособен, — мотнула спокойно головой. Пусть говорит что знает, хотя что-то мне подсказывает, что Джексон бы не стал рушить жизнь младшего брата из-за каких-нибудь старых обид детства. В противном случае буду действовать ему на нервы, защищая старшего брата.

— Все мы невинны и добры, пока дело не коснется личного. А там уже не разберешь, кто брат, а кто друг — идешь по головам. Ревность это болезнь, от которой практически невозможно избавиться.

— И кто сейчас ревнует? — думаю лучше все это остановить одной без оспоримой фразой. — Я люблю его, а он меня!

— Он любит Лару! — криком перебил меня. — Он не может мне её простить! Используя тебя — он мстит мне! — нервно соскочил с места и оперся о подоконник. Опустил голову и глубоко дышит с закрытыми глазами.

— Нет, — мотаю головой. — Джексон не такой! Тем более это было давно и он переболел любовью к ней! Я знаю Джексона, он не опуститься до такой низости и не будет играть чужими чувствами, — не знаю, кого пытаюсь убедить себя или Роберто? А может просто выгораживаю Джексона, ведь иногда кажется, что я его совсем не знаю и не понимаю. Нет! Это бред! Джексон просто бы ко мне не подошел больше, Роберто ничего не понимает и накручивает меня и себя.