Светлана Галямина - Начало пути (СИ)

Итак, все было готово, оставалось только приступить к самому, нелегкому для обоих, процессу. Все обступили пень, перед которым на колени встал Эдвин, положив на него левую руку с загнутыми, кроме мизинца пальцами. Он вздохнул, сглотнул и кивнул Нилу:

— Давай.

Взмах хорошо отточенного кинжала, и боль страшно стеганула по руке и прошла по всему телу. Принц в первый раз не удержал вскрик, но более никто не услышал от него ни звука, хотя боль терпеть было очень трудно. Одно дело испытывать ее в горячке боя, и другое вот так — стоя неподвижно и ожидая ее. Но все же он справился с этим, и дело было вовсе не в мальчишеской браваде. Если она и была, то он успел избавиться от нее за время похода. Дело было в Ниле. Эдвин взглянул на него. Мужчина закусил губу и побледнел. А на лбу у него блестели капельки выступившего пота. Нилу было очень тяжело, ведь он не был палачом. И Эдвин прекрасно понимал, что ели он станет орать, то сделает работу Нила и вовсе невыносимой. Принц взглянул на свою левую руку и увидел вместо мизинца его обрубок. Срез был косым, и из него хлестала кровь. Эдвин облил ею артефакт, но ничего не произошло. Он продолжал гореть темно-багровым светом. Ему этого явно было недостаточно. Юноша поежился, он должен был вытерпеть еще одно прикосновение металла. Но что было делать?

— Продолжим. Ты готов? — Спросил он у гвардейца.

Тот, молча, кивнул и ударил по следующей части мизинца. Эдвин снова полил на статуэтку и через несколько мгновений с радостью, если в такой ситуации вообще можно было радоваться, увидел, что она стала чуть-чуть светлее. Юноша очень понадеялся на то, что это не обман зрения, и воображение здесь тоже не причем. Но нужно было продолжать. И так вот Нил отрубил у принца полностью весь мизинец, верхнюю фалангу безымянного пальца, потом вторую, а после и весь палец целиком. Рука у Эдвина болела так, как-будто ему отхватили не пальцы, а всю ее целиком, и боль распространялась дальше по телу. Но он, как всегда, молча, терпел. И это вызывало огромное уважение гвардейцев, которые, наконец, поверили в то, что все рассказанное о принце участниками похода, правда, а не досужая выдумка. Сам он продолжал стоять в той же позе, и его рука, из которой обильно текла кровь, лежала на пне. Он не отдергивал ее, не прижимал к себе, баюкая, как это обычно бывает при серьезном ранении, зная, что ничего еще не закончилось. Но для принца сейчас самым главным было то, что артефакт явно стал успокаиваться.

Эдвин чувствовал, как уменьшилась его мощь, и светился он уже ярко-красным светом. Артефакт принял первоначальный вид, когда от всех пяти пальцев принца ничего не осталось. Эдвин был очень бледен, а его нижняя губа была прокушена и из нее тоже сочилась кровь. Он, наконец, встал, покачнувшись, но тотчас восстановив равновесие. И к нему тут же бросилась Делия, которая, конечно, никуда не ушла, и занялась его рукой. Она едва сдерживала слезы. У Эдвина были такие красивые руки, и вот одна из них навсегда изувечена! Разве найдется целитель, который даже ради принца пожертвует своими двумя десятками лет, чтобы восстановить ему пальцы? Так же как он сам это сделал для нее, когда она потеряла глаза. Но она, закончив перевязку, с надеждой спросила об этом у юноши. Но он лишь подтвердил ее предположения, сказав, что двумя десятками лет тут не обойдешься. Что хотя глаза устроены намного сложнее, но в пальцах есть кости, а их регенерировать труднее. Для восстановления глаз больше требуется умения и искусства, а для восстановления пальцев нужно больше силы. И это означает, что целителю придется отдать за выращивание чужих пальцев еще больше своих лет жизни. Эдвин вздохнул и добавил:

— Я даже просить об этом никого не буду. Не хочу ставить людей в неудобное положение, вынуждая их отказывать принцу. — И, закрывая эту тему, без перехода спросил, — Нил ты как?

— Наверно, лучше, чем вы, сэр Эдвин, — неуверенно ответил гвардеец.

— Просто Эдвин, мы же теперь с тобой кровные братья. — Сказал юноша и услышал за спиной завистливый вздох какого-то гвардейца. Вот, мол, повезло парню — стал побратимом самого будущего короля!

— Нет, сэр Эдвин, я такой чести не достоин! Побратимы это те, что соединили свою кровь, а я вашу пролил. Эдак любого ранившего тебя врага в побратимы можно записать! — Возразил Нил.

Эдвин услышал за спиной еще один выразительный вздох, теперь досадливый. Мол, вот ведь дурень! Ему такой шанс выпал, что может всю его жизнь в лучшую сторону повернуть, а он отказывается! Меня бы на его место, уж я бы ни за что ни упустил такую возможность! И руками и ногами бы уцепился. Но, увы, предложили не мне, а этому дурню. Эдвин слегка улыбнулся и сказал:

— Мы не враги Нил, и ты тоже принес себя в жертву, только не так как я. Но раз для тебя это так важно, то если хочешь, мы можем соединить нашу кровь. Дай мне свой кинжал, я сделаю тебе надрез на пальце, а моя кровь на пне еще свежая.

— С радостью сэр! — воскликнул Нил и подал принцу кинжал.

Эдвин надрезал своему будущему побратиму палец. Гвардеец опустил его в лужицу еще не успевшей свернуться крови Эдвина, скопившейся в трещине на пне. После этого они обнялись и Эдвин сказал:

— Ну вот, теперь у меня появился старший брат, о котором я всегда мечтал. И твоя обязанность отныне давать мне подзатыльники, если я их заслужу.

Все вокруг засмеялись, а Нил, покраснев от смущения, возразил:

— Я уверен, что ты их никогда не заслужишь…брат. Я тоже всегда мечтал о брате, только о младшем. У меня сестренка есть, невеста уже. Я ее очень люблю, конечно, но она девчонка, а брат есть брат. — Ответил Нил.

— Ты обязательно нас должен познакомить, ведь теперь она и моя сестра. А родители у вас живы?

— Нет, они уже давно умерли. Я Дану сам, растил, когда мы с ней одни остались. Ей всего восемь лет было, а мне восемнадцать. И я в гвардию тогда записался. У нас командир хороший был, жаль ушел уже по возрасту. Он мне разрешил дома, а не в казарме жить. Теперь Дане пятнадцать. Уже совсем взрослая. Она у меня красавица, не успею оглянуться, как она замуж выйдет.

— Прости, я не знал на счет родителей. Жаль коли так. А у меня отец жив, но его все равно, что нет, меня для него не существует. — Вздохнул принц и добавил, — а мне понравилось, что ты сначала отказался от моего предложения, а не поспешил ухватиться за него. Это значит что, ты человек честный и прямой, и я рад, что мой брат именно такой!

Нил, еще больше зардевшись от похвалы, с сочувствием смотрел на Эдвина, который разговорами пытался отвлечься от терзающей его боли. А потом он попал в объятия товарищей, поздравивших его с успешно выполненным долгом и с тем, что он стал кровным братом принца. После этого его приняли в свой круг друзья принца, которые рады были появлению нового друга. А с Эдвином в это время связался метр Сибелиус и подтвердил, что артефакт снова уснул. Только юноша закончил разговор с архимагом, как к нему подошли Эвен и Улита с ребенком, и девушка, опустив голову, сказала: