Анастасия Анфимова - Отважная лягушка

Войдя вслед за Маммеей, путешественница оказалась в низком, полутёмном помещении с крошечными окнами, устроенными под самым потолком да ещё и забранными толстыми решётками. Кроме них комнату освещали багровым светом угли в большом, похожем на камин, очаге, где, повиснув на массивной цепи, солидно булькал закопчённый бронзовый котёл, а на решётке стояла сковорода, в которой подрумянивалась пышная пшеничная лепёшка.

Стопка готовых лежала на широком столе, заботливо прикрытая чистой тряпочкой, рядом дожидались своей очереди ещё три куска плотного, сероватого теста.

Невысокая, плотно сбитая девушка, лет шестнадцати, опустив глаза, нервно теребила белыми от муки пальцами край грязного фартука.

Кроме неё в кухне находилась ещё одна особа, резко развернувшаяся на шум в дверях. При виде верховной жрицы, злобное выражение лошадиного лица смягчилось.

— Что случилось, сестра Дора? — с показным добродушием поинтересовалась Маммея. — Тебя за воротами слышно.

— Прости мою несдержанность, старшая сестра, — чопорно поклонилась женщина, придерживая звякнувшую на поясе связку ключей. — Но эти девчонки, как будто специально делают всё мне назло!

И повернувшись к прерывисто вздохнувшей поварихе, протянула указующую длань к прикрытой крышкой плетёной корзине.

— Сколько яиц я велела взять?

— Пять, госпожа Дора, — пробормотала девушка. — Но…

— Тогда почему там нет семи?! — грубо оборвала её собеседница. — И почему мука рассыпана? На полу её ещё на три лепёшки хватит!

На взгляд Ники пол в кухне выглядел вполне себе чистым, но своего мнения она, разумеется, высказывать не стала.

— Я уже говорила! — в заплаканных глазах стряпухи мелькнула искорка упрямства. — Два яйца оказались тухлыми!

— Заткнись! — завопила скандалистка. — Даже если так, ты не должна была ничего брать без спроса!

— Я…я подумала…, — растерянно захлопала длинными ресницами девушка.

— У себя в деревне думать будешь! — вновь грубо оборвала её Дора. — Когда навоз в хлеву месить станешь!

— Не надо так переживать, сестра, — натянуто улыбнулась верховная жрица. — Пара яиц этого не стоит.

— Разве же дело в этом, — страдальчески поморщилась собеседница. — Сегодня они яйца без спроса берут и муку рассыпают, а завтра серебряные светильники из храма уволокут.

Не выдержав, юная повариха заплакала, прикрывая рот тыльной стороной ладони.

"Ну и стерва! — мысленно охнула попаданка. — До слёз девчонку довела! Ох, и достанется мне здесь! А самое обидное — в морду не дашь. Тогда точно на кол посадят. Бр-р-р. Вот батман!"

Она зябко поёжилась. Есть почему-то сразу расхотелось. Даже запах варёной фасоли с мясом и специями уже не вызывал аппетита.

— Не преувеличивай, сестра, — насупилась Маммея. — Наши помощницы чтут луноликую Рибилу и никогда не опустятся до такого. А ты…

Она строго посмотрела на плачущую повариху.

— Прекрати реветь и запомни хорошенько: ни на кухне, ни во дворе, ни в кладовой или в птичнике даже крошку нельзя брать без разрешения госпожи Доры. И собери всё, что рассыпала, только через сито просеять не забудь.

"Она на самом деле такая жадная? — думала Ника, глядя на самодовольную лошадиную физиономию. — Или просто вредная?"

— Поняла, госпожа Маммея, — прошептала стряпуха, шмыгнув покрасневшим носом. — Я больше так не буду.

— Я рада это слышать, — ободряюще улыбнулась строгая, но справедливая начальница и, указав на свою спутницу, обратилась к "сестре".

— У нас новая помощница.

— С каких это пор в храм Рибилы сажают преступников? — фыркнула Дора, презрительно оглядев девушку с ног до головы. — Здесь что: тюрьма или каторга?

— Тут всё не так просто, сестра, я потом тебе объясню, — покачала головой верховная жрица и голосом, ясно дающим понять, кто здесь главный, отчеканила. — Пока покажи госпоже Юлисе спальню помощниц, выдай всё необходимое, найди место для её рабыни и позаботься, чтобы они не остались голодными.

— Хорошо, старшая сестра, — кивнула женщина, не глядя на неё.

А та, озадачив подчинённую, царственной походкой направилась к выходу.

— Подождите, госпожа Маммея! — окликнула её Ника.

— Ну, что ещё? — оглянулась та через плечо.

— Разрешите моей рабыне сходить за вещами, — попросила девушка. — Их не много, но это всё, что у меня осталось.

— Пусть идёт, — кивнула женщина уже в дверях.

Проводив её тяжёлым взглядом, Дора буркнула:

— Пошли, — и двинулась к дверному проёму в дальней стене.

Мельком обратив внимание на сдвинутую в сторону циновку, Ника шагнула в тёмный коридорчик, в противоположном конце которого громоздились какие-то корзины. Девушка с трудом рассмотрела три запертые двери: две с левой стороны, одна с правой. Сделав приглашающий жест, сопровождающая открыла именно её.

В комнате оказалось не на много светлее. Солнечные лучи редкими полосами пробивались сквозь щели в ставнях, прикрывавших узкие окна.

Посередине стоял грубо сколоченный стол с парой лавок, а вдоль стен тянулись две широкие лежанки, где, судя по числу цилиндрических подушек и набитых соломой матрасиков, прикрытых аккуратно сложенными одеялами, спали два и три человека.

— Это комната наших помощниц, — заявила женщина. — Ты тоже будешь здесь жить. Поняла?

— Да, госпожа Дора, — кивнула Ника.

— Пойдём, я выдам тебе постель, — вновь позвала её за собой "сестра" верховной жрицы.

Миновав кухню, где заплаканная стряпуха укладывала на сковороду очередную лепёшку, они вышли во двор. На сей раз путь лежал к неприметному сарайчику. Отцепив от пояса связку ключей, провожатая быстро отыскала нужный. Лязгнул массивный, позеленевший от времени замок.

Почти всё место внутри занимали несколько больших облезлых сундуков. Из одного Дора извлекла засаленную до невозможности подушку, из другого — одеяло и пустой матрас, о соломе для которого новенькая, очевидно, должна сама позаботиться.

— Иди устраивайся, — проворчала женщина, запирая кладовую. — После обеда я скажу, что делать.

Оставшись вдвоём, рабыня с хозяйкой вытрясли из одеяла кучу пыли, едва не порвав его пополам. Решив больше не рисковать, госпожа свернула его и стала отдавать распоряжения.

— Отправляйся к Бронии, поблагодари от моего имени за гостеприимство и забери вещи. Если спросит, расскажи ей, как прошёл суд.

— Слушаюсь, госпожа, — без особого энтузиазма отозвалась Риата.

— Зайди на рынок, купи мне льняную тунику, вместо ночной рубашки пойдёт, и плащ, — продолжила инструктировать Ника. — Только не очень дорогой. Деньги беречь надо. А этот я тебе отдам.

— Спасибо, добрая госпожа, — с тем же постным выражение лица поблагодарила невольница.

— Помолчи, — раздражённо оборвала её девушка. — Я даже не представляю, куда тебя поселят. Хорошо, если со мной. А вдруг в какую-нибудь халупу отправят? Ночи сейчас холодные, ещё заболеешь.