Анастасия Анфимова - Отважная лягушка

"Восемь! — быстро подсчитала она любителей конных прогулок. — Нет, девять. Точно девять!"

Испытывая серьёзные сомнения в их добрых намерениях, девушка нырнула в фургон за дротиками и копьеметалкой. А когда выбралась обратно, кавалеристы уже нарезали круги вокруг вставших повозок.

Молодые чернявые юноши, почти подростки, в грязной, покрытой заплатами кожаной одежде, весело скалясь, сжимали в руках деревянные дубинки и короткие кинжалы, а двое держали луки с уже наложенными на тетиву стрелами.

Посчитав, что именно они представляют наибольшую опасность, Ника не спускала с них глаз. С гиком и хохотом всадники успели объехать вокруг каравана пару раз, когда из своего фургона посыпались актёры с ножами, топорами и короткими копьями. Сбившись плотной группой и выставив оружие, они бесстрашно встали на пути варваров, заставляя коней объезжать их.

— Госпожа!!! — отчаянно завизжала Риата.

Резко развернувшись на узком приступке, девушка с ужасом увидела, как один из из всадников, незаметно подъехав с другой стороны, умудрился схватить рабыню и теперь, весело скаля белые зубы, тащил её на коня.

С пронзительным криком женщина, вцепившись побелевшими пальцами в крышу фургона, устремила на хозяйку полный мольбы о помощи взгляд. Отбросив в сторону копьеметалку, Ника сделала выпад дротиком на всю длину руки и тут же отдёрнула её назад, со злорадным удовольствием заметив на железном острие блестящее мокрое пятно. Отпрянув от неожиданности, парень выпустил упиравшуюся добычу и замахнулся дубинкой на неожиданную противницу.

Девушка нанесла ещё один укол, целясь в коня. Сильным ударом всадник сломал лёгкое древко, но наконечник успел глубоко оцарапать шею скакуна, заставив того с ржанием отскочить в сторону. Ника тут же схватила другой дротик, готовая отразить новое нападение.

Риата, чтобы не мешать госпоже, рыбкой нырнула в фургон.

Заметив, что конь ранен, варвар, тут же перестав скалиться, разразился гневной тирадой, грозно вращая вытаращенными глазами, размахивая дубиной и брызгая слюной.

— Да пошёл ты! — не в силах сдержать бушевавший в крови адреналин, Ника по-русски объяснила парню, куда тому следует идти.

Родственники Хромого Хемона, стоя спина к спине, отмахивались мечами от крутившихся вокруг конников.

Артисты, размахивая оружием, теснили варваров от своего фургона. Неожиданно один из всадников что-то крикнул, перекрывая царивший на дороге гвалт. Ему ответило несколько явно недовольных голосов. Но молодой человек, уже успевший отрастить густую чёрную бороду, грозно рявкнул, подкрепляя приказ взмахом руки с зажатым кинжалом. Только после этого варвары развернули коней и помчались в сторону Кааны.

— Уехали, госпожа? — спросила невольница, опасливо приоткрыв дверцу фургона.

— Мальчишки! — пренебрежительно фыркнула девушка, спрыгнув с повозки и подбирая обломок дротика с окровавленным наконечником. — Хотели что-нибудь своровать по-быстрому, но получили отпор и удрали.

Такого же мнения придерживался и Гу Менсин. После отступления противника он навестил путешественницу, чтобы узнать, как она пережила налёт варваров?

Остаток дня прошёл без приключений, и к вечеру караван вошёл в ворота Меведы. С первого взгляда путешественница определила, что сей город значительно меньше Канакерна.

Хорошо хоть, постоялый двор ни чем не напоминал заведение Турпал Оола. Расположенный неподалёку от ворот, он походил на букву "Г". В одной двухэтажной части находился обеденный зал, комнаты для гостей и хозяев. В другой двухэтажной — баня, конюшня, хлева, кладовые.

Хозяин, высокий сухощавый мужчина, в синей тунике с привязанными рукавами и с вышивкой по подолу встретил новых клиентов чрезвычайно радушно, но после беседы с Гу Менсином энтузиазм его несколько потух.

Артисты отказались брать отдельные апартаменты, предпочитая ночевать в общей зале, и к тому же не могли сказать, как долго здесь пробудут.

Ника, решив не экономить, сняла себе комнату.

Несмотря на то, что владелец постоялого двора гарантировал сохранность вещей в фургоне, она всё же велела принести в номер две корзины и попросила приготовить баню.

Предоставленное помещение никак не тянуло на категорию "люкс" и уж тем более совсем не напоминало покои в доме Мерка Картена. Но тут имелась дверь с массивным засовом, небольшие окна с крепкими ставнями, кое-какая мебель и даже цветные циновки на грубо отёсанных плахах пола.

Ещё раз напомнив молодой, жуликоватого вида гостиничной рабыне о бане, путешественница, закрыв за ней дверь, рухнула на широкую кровать, с удовольствием ощущая. как шуршит под спиной солома в матрасе. Судя по запаху, она казалась не такой уж и старой.

Риата с озабоченным видом рылась в корзине, отыскивая полотенце, гребень, круглую деревянную коробочку с пастообразной массой, заменяющей здесь мыло, и старое платье, которое госпожа собралась одеть после купания.

Перед тем, как идти мыться, Ника сняла одетый прямо на голое тело пояс с деньгами. Полученное в награду золото она зашила в широкий матерчатый кушак, с которым не расставалась, снимая только перед сном. Жизнь приучила девушку носить с собой если не всё своё, то хотя бы значительную его часть. Вот только благородный металл оказался изрядно тяжёлым, и пояс, несмотря на мягкую ткань, натёр на коже болезненные красные пятна.

— Ой, госпожа! — испуганно всплеснула руками рабыня. — Да как же это я недоглядела! Тут болячки могут быть, шрамы останутся. Нельзя вам такую тяжесть таскать.

— А куда я его дену? — раздражённо фыркнула хозяйка, кивнув на валявшийся поверх одеяла пояс.

— Да уберите в корзину! — торопливо зашептала собеседница, косясь на дверь. — Никто же ничего не знает, госпожа.

— Нет, — подумав, решительно заявила та. — Нельзя это без присмотра оставлять.

Озабоченно качая головой, невольница, присев на корточки, принялась внимательно рассматривать вспухшую кожу на боку чуть выше бедра. Осторожно потрогала пальцем.

— Больно, госпожа?

— Не очень, — поморщилась девушка.

Ладонь Риаты, как бы ненароком скользнула вперёд и вниз, а на губах заиграла лукаво-блудливая улыбка.

Почувствовав, как невольно напряглись мышцы живота, Ника с трудом заставила себя не отпрянуть в сторону, хотя голос её всё же чуть дрогнул:

— Ты руки не распускай. Я с женщинами… не кувыркаюсь.

— Слушаюсь, госпожа, — деланно смутилась невольница, с замедленной грацией поднимаясь на ноги и стрельнув глазами в хозяйку. — Я только хотела сказать, что надо бы чем-нибудь смазать. Если хотите, я схожу в город и куплю мазь?

— Не нужно, — проворчала Ника, оправляя платье. — У нас своя есть.