Анастасия Анфимова - Отважная лягушка

Многоопытная Риата сразу предупредила, что даже ей вряд ли удастся соорудить что-то выдающиеся в трясущейся повозке. Пришлось согласиться на уложенную короной косу.

Лишённая возможности непосредственно следить за процессом, путешественница просто смотрела на дорогу, слушая болтовню рабыни.

Она со смехом рассказала, как Тритс Золт столкнулся в дверях комнаты с Корином Паллом, когда они почти бегом таскали корзины из гостиницы, и мысли Ники вновь вернулись к странному поведению артистов.

Вспомнив, с каким таинственным видом шептались Анний Мар с Корином Паллом, девушка усмехнулась. Наверное, обсуждали результаты неудачного обыска в её комнате? Или планировали дальнейшие действия? Иначе, почему так резко оборвали разговор, как только она появилась в зале.

"Ничего у вас не получится, — с мечтательной радостью подумала путешественница. — Уж я постараюсь не попасть в ваши липкие ручонки".

Глянув в зеркало, она с неудовольствием указала Риате на выбившуюся из причёски прядь и вновь погрузилась в размышления.

"Интересно было бы посмотреть на ту танцовщицу из Банарии. Подумаешь, мостик сделала. Да у меня не хуже получится. Хотя я и не такая… тощая. Они тут просто танцев настоящих не видели. Эх, мне бы музыку подходящую, я бы им такое представление показала…"

Вдруг полог, закрывавший боковой вход катившей впереди повозки, откинулся, и наружу высунулась бородатая физиономия Гу Менсина.

"А почему он замялся, когда я спросила о представлении?" — неожиданно подумала Ника.

Она ещё раз вспомнила все подробности их раннего разговора, короткую, но ясно различимую паузу после её вопроса.

"Да, ну и что? — в сердцах возразила сама себе девушка. — Просто забыл из-за всех этих волнений и неприятностей. Не сообразил сразу. Вот батман! Уже какие-то заговоры мерещиться начинают. Прямо мания преследования какая-то. Паранойя или шизофрения. Так и сбрендить недолго".

Она тряхнула головой, вызвав недовольное сопение Риаты, все ещё возившейся с её волосами, и только тут заметила, как далеко вперёд укатила повозка урбы. Пришлось легонько ударить ослика палкой, заставляя прибавить шаг.

После полудня они свернули с оживлённой дороги, где то и дело попадались повозки, всадники и даже группы пешеходов.

В узких, неглубокий колеях, выбитых в каменистом грунте, стояла вода. Фургон немилосердно трясло, внутри всё трещало и скрипело. Казалось, ещё немного, и он просто развалится на мелкие кусочки.

"Хорошо хоть, причёску успели сделать, — мельком подумала путешественница, крепко вцепившись в скамеечку. — Куда их понесло? Это объездной путь, или они место для стоянки ищут?"

Дорога начала подниматься, стало суше. Осла уже не приходилось подгонять палкой. Тем не менее, чтобы ещё немного облегчить влекомый им груз, Ника соскочила на землю и пошла рядом.

Перевалив через гребень гряды, она увидела, что проходившая вдоль склона дорога, постепенно спускаясь, заканчивается у небольшого, наполовину врытого в землю домика непонятного происхождения. Кроме того, девушка заметила ещё одну дорогу, подходившую к странному строению с другой стороны.

По мере приближения путешественница смогла рассмотреть ровную, засыпанную мелким щебнем площадку и вытекавший из-под неё ручеёк.

"Родник с очередным святилищем", — предположила Ника и не ошиблась.

Тоненькая струйка вытекала из разинутой пасти беззубого льва, чью морду высек из камня искусный ваятель.

Вода привычно собиралась в крошечный круглый бассейн, краями которого служили сомкнутые львиные лапы, и, просачиваясь сквозь каменные когти, утекала в глиняную трубу, проходившую под всей площадкой.

А над мордой хищника в нише стояла крошечная статуэтка нимфы-хранительницы родника. Выступавшее прямо из склона холма святилище так органически вписывалось в окружающий пейзаж, что казалось не сотворённым руками человека, а выросшим по воле природы или местных богов.

"Теперь понятно, почему артисты решили сюда заехать, — подумала Ника. — Здесь так красиво".

Девушка решила, что они поставят фургон прямо на площадке. Но тот прокатил дальше к берегу ручейка, всё ещё поросшему зелёной осокой. Приказав рабыне следовать туда же, хозяйка торопливо направилась к кустам, гостеприимно разросшимся метрах в пятидесяти. Поскольку листочки на них почти облетели, пришлось забираться в самую чащу, чтобы хоть как-то скрыться от чужих глаз. Всё же, оставаясь человеком другого мира, она предпочитала по возможности не выставлять на всеобщее обозрение наиболее интимные моменты своей жизнедеятельности.

Когда путешественница вернулась, костёр уже дымил, женщины резали большие золотистые луковицы и перебирали опостылевшую фасоль. Крина что-то втолковывала плачущей Тсеве, крепко держа дочь за плечо. Риата у родника набирала воду в кувшин. Мужчины о чём-то беседовали, плотно обступив Гу Менсина.

Обернувшийся Крайон Герс заметил приближавшуюся Нику и что-то сказал приятелям, от чего те сразу замолчали, уставившись на неё.

А вот это девушке совсем не понравилось.

"Опять паранойя?" — спросила она у себя. Но артисты вдруг как-то быстро разошлись, словно у каждого нашлось неотложное дело, и у фургона остались только Анний Мар с главой урбы, не обращавшие на неё никакого внимания.

"Паранойя и есть", — мысленно фыркнула путешественница, направляясь к своей повозке. Выпряженный ослик смиренно жевал жёсткую осоку, косясь на хозяйку кроткими, полными вселенской скорби глазами.

— Вот, госпожа! — бодро доложила Риата, демонстрируя кувшин. — Принесла руки мыть.

Ника посмотрела на топкие берега ручейка, потом на невольницу.

— Тебе не кажется, что артисты как-то странно себя ведут?

— Считаете, недоброе задумали, госпожа? — насторожилась рабыня.

— Не спокойно мне, — призналась хозяйка и приказала. — Ты вот что… Уши раскинь. Тебя они не опасаются. Может, что услышишь? А то как я подойду, они сразу молчат.

— Слушаюсь, госпожа, — шёпотом ответила женщина.

На стоянках путешественница всегда держалась немного в стороне от своих спутников. Вот и сейчас она уселась на волчью шкуру и, подставив лицо солнышку, стала наблюдать за происходящим из-под приспущенных век. День стоял тёплый. Ника даже шерстяных носков не надевала.

— Госпожа Юлиса! — окликнула её Приния. — Идите обедать.

Она встала, машинально проверив за спиной кинжал, но не успела пройти и половины расстояния, как Вальтус Торнин настороженно проговорил:

— Кто это?

Сейчас же все обратились в ту сторону.

По второй дороге к роднику неторопливо спускались с холма три всадника в красных плащах. У одного из них проглядывала подкладка из лисьего меха. Кроме того, он носил щеголеватую сине-серую тунику с расшитыми узорами рукавами.