Всеволод Алферов - Перевал [СИ]

Еще немного — и щит треснет. И, уж конечно, от каменного вихря не осталось и следа. «Проклятье. Думай. Думай!»

Решение пришло сразу — как в те времена, когда они все, маги и солдаты, стояли в одном строю. «Щенок не помнит, не может помнить», — твердил старик, вслушиваясь в вой ветра над горами. Направить здесь… и здесь… Сперва он не увидел, во что вылились его старания. Старик заблаговременно укрепил щиты, не позволяя им пропускать звук, так что до них донесся низкий гул — слабое эхо рева, что сотрясал поле битвы в годы молодости. Однако пламя начало редеть, а град ударов прекратился. Сквозь раскаленный воздух Кейх увидел, что один горец неподвижно лежит, другой прижимает к ушам руки, а из-под пальцев его сочится кровь. Третьего старик не видел.

Теперь Тассир не тратил силы на разговоры. Ответный удар последовал сразу — словно тысячи демонов потащили Кейха в разные стороны. Давление было таким, что старик опустился на колени.

Потом из-под земли поползли мерцающие щупальца.

Толчок. Еще толчок. Щупальца раскачивали щит. Не способные проникнуть внутрь, они бросали беглецов из стороны в сторону. Еще толчок. Щит ударился о скалу. По камню поползли трещины. Кейх с ужасом понял, что его защита расползается под ударами врага. Словно этого мало, Тассир направил на старика тонкие лучи, рассекающие внешние слои барьера. Кейх создавал все новые, но голова кружилась, а из носа пошла кровь.

— Давай я… — голос Вашти пришел словно издалека.

Руки юноши лежали на плечах мага, тот готов был передавать силу, но Кейх молча помотал головой. Нет. Он не может. Мальчик не должен знать.

Еще удар. Щупальца бросили их в другую сторону, и старик едва удержался на силовой подушке. Он попробовал отвлечь противника, нанося удары с разных сторон, но сил не хватало. Тассир легко отразил робкие попытки мага.

— …в чем дело? Ты сошел с ума, старик! Ты убьешь обоих!

Кейх сплюнул кровь — хорошо еще, мальчик не видит. Нет, его хватит на один удар, только нужно знать, куда его нанести. Или заставить противника открыться.

Заставить открыться…

«Я лишь старик, — думал он. — Помеха. Слуга, не уберегший отца. Я не важен. Всего лишь щит. Главное, чтобы мальчик думал, что он дворянин».

— Да прими же силу, дурень! — юноша не удержался и встряхнул Кейха за плечи. Внешние слои барьера съеживались и отлетали прочь, словно бумага в огне.

«Всего лишь щит», — как молитву, повторял Кейх. Он закрыл глаза. Так он мог не видеть юношу, только чувствовал, что рядом гудит море энергии. Молодое, здоровое тело, полное жизненной силы. Старик осторожно коснулся ее: разум подопечного корчился от страха и бессилия.

Отбросив сомнения, Кейх открылся, чувствуя, как сила наполняет его защиту. «Я щит, который тебя бережет, — твердил он, не пропуская в сознание юноши прочие мысли. — Я пес, что лежит на пороге. Я посох, что нащупывает путь».

Последний удар. Его нужно нанести так, чтобы уничтожить и магов, и воинов. Старик сосредоточился. Ему хватало сил, но нельзя бездумно тратить их на обмен ударами. Кейх видел мага даже с закрытыми глазами: мерцающий кокон, в котором плескалась мощь. Всего лишь разрушить стенки. Всего одна брешь.

Я пес, что лежит на пороге…

Через буйство стихий, сквозь месиво щупалец Кейх потянулся к противнику и ударил в самое уязвимое: сознание, что управляло пеклом. Еще мгновение ничего не происходило, даже пламя опало. А потом раздался взрыв. Сила чародея вырвалась на свободу.

Последними крохами магии Кейх укрыл их обоих. Взрывная волна подкинула беглецов, перевернула и бросила на ступени. Где-то застонал Вашти. Пошевелился. Приподнялся на локтях.

— Отец?

Старик не слышал. Ему мерещилось, что он и впрямь стал щитом: тяжелым бронзовым диском, что заслонил его сына от смерти. Очень холодным. И слишком тяжелым. Слишком.

Он положил Кейха лицом к закату, чтобы солнце простилось с уходящим в царство теней чародеем. На перевале юноша отыскал крохотный лагерь: полдюжины хлипких хибар, еще теплое кострище и разбросанное оружие — все присыпано пеплом.

Юноша хоронил отца второй раз всего за горсть дней. С холодной отстраненностью он выламывал шесты из шатров, ломал об колено доски для костра. В груди поселилось черное удушье, но Вашти его не замечал. Он ни о чем не думал, просто ломал и складывал в кучу, ломал и складывал — пока груда обломков не достигла груди.

Когда занялось пламя, юноша стал перебирать имена богов, ища к кому бы обратить молитву. Имена оставались пустыми и холодными, ни одно не подходило Кейху. Великий Судья и Солнечный Владыка, Шакал Пустыни и покровитель мудрецов Джах ат — имена осыпались ломким крошевом.

«В конце концов, горы — это неплохо, — вместо молитвы подумал Вашти. — Ближе к небу. Птицы сами отнесут прах, кому нужно».

Он развернулся и зашагал прочь — и через дюжину шагов сумерки поглотили его без следа. Как идущий ко дну корабль.