Всеволод Алферов - Мгла над миром. История вторая. Город опавших листьев

Ханнан не чувствовал ни малейшего признака слабости, но, благодарно кивнув купцу, оперся на руку темнокожего верзилы. Взгляд ушел. Словно кот среди стаи мышей, он уже искал новую жертву, позабыв о предыдущей.

Маг шел, низко опустив голову, чтобы богачи не видели бегающего, затравленного взгляда.

— Пойдемте, господин, — на ломанном хир а т говорил охранник. — Если хотите, можем взять носилки. Хозяин долго пробудет здесь, слуги успеют сбегать туда и обратно.

Ханнан не сразу нашел в себе силы ответить. Слова не шли, и он вновь думал, зачем он здесь. Он не солдат и не лазутчик, ему не под силу справиться со страхом, подорвавшим волю еще в ту страшную ночь. Не под силу лгать, скрываться от жрецов, теперь еще — и от Искалеченных… Его место в столице, в тихом кабинете, где крики чаек и скрип галер спорят за право нарушать спокойствие обители.

Но маг не вправе выбирать, куда его занесет судьба. С новой решимостью Ханнан посильней оперся на руку охранника и заковылял так, словно силы его покинули.

Такани вернулся к полуночи, под фырканье лошадей, топот забегавших слуг и занудные распоряжения Захита. Чародей услышал его задолго до того, как торговец ворвался в комнаты Ханнана, в шелесте дорогих одежд и облаке сладких южных ароматов.

— Поднимайся, старик! — прогудел купец. — Приходи в себя. Нам нужно многое обсудить.

Маг был к этому готов и спокойно ответил:

— Располагайся. Слуги оставили бутыль…

— Боги, нет! Нечего тут киснуть, — купец пошире распахнул дверь, приглашая друга идти вперед. — И потом, здесь полно челяди. Незачем им слушать торговые дела. Мы идем в сад, я распорядился натащить туда фруктов, вина и света.

— Боишься своих же слуг?

— Я хороший хозяин, — хохотнул Такани. — У них уши завянут, если послушают, как я считаю медяки.

Ханнан послушно набросил на себя накидку. Когда он проходил мимо застывшего у дверей торговца, тот хлопнул чародея по плечу и негромко произнес:

— Не бойся, не дам я тебя в обиду.

Ханнану оставалось лишь пожать плечами.

В саду было прохладно и тихо. Медные светильники с горящим маслом выхватили из ночи небольшой остров света: с парой ковров, низким столиком и грудами подушек. Кипарисы и цветочные кусты сгрудились за чертой темноты, словно не решаясь подступиться к огню. Когда они приблизились, из теней вынырнул Захит с кувшином развязывающего язык питья.

— Захи будет с нами, — пояснил торговец. — Ты ведь не против?

— Как я могу быть против? Я твой гость.

— Кончай свои унылые разговоры. И без них тошно, — купец упал на подушки.

Ханнан подождал, давая старику наполнить чаши, и осторожно спросил:

— Почему тошно? Церемония прошла неудачно?

Такани поморщился, опрокинул в себя вино и протянул Захиту чашу за обновлением.

— Проклятые вахуриты! Не нравится мне это…

— Что именно?

— Все. Да все! — Такани умолк. Пожевал губами, тяжело вздохнул. И начал заново: — Понимаешь, старик, когда владыка стал Царем Царей… да продлятся его годы и прирастет царство… мы ведь знали, что он пришлет наместника. Думали, все останется по-прежнему, только в крепости будет сидеть другой. А видишь, как вышло: наместник вон где, а мы здесь. Мы стали думать, наместник назначит хранителя города. Тоже не назначил. Сказал, города побережья богаты купцами и товарами и не нуждаются в поводырях. Только намекнул: те, кто соберет деньги на ремонт тракта — те и не нуждаются.

— И что?

— Собрали. Кто бы сомневался? — Такани фыркнул. — Потом на новый храм, на крепость. И мы привыкли. А этот… как ты его назвал?

— Кийяз.

— Да. Именно. Я не могу его винить. Совет Достойных больше препирается, чем управляет. А если власть валяется на дороге: просто так, в пыли, никому не нужная… Глупо ее не поднять, верно? — Такани пожал плечами. — Во всяком случае, я бы поднял.

Чародей со слугой молчали.

— Проклятье, Ханнан, я боюсь! Жрецы почти отобрали у нас вожжи, теперь у них еще появился колесничий… И, судя по всему, он намерен хорошенько нас взять. Видел бы ты прием в ложе торговцев! Не знаю, что от нас теперь останется.

— Ты узнавал, что произошло на площади?

— Узнавал… — Такани выглядел виноватым. — Никто не знает, никто ничего не видел. Это что, так важно?

Маг пожал плечами.

— Просто пытаюсь понять, вцепятся они в меня или в вас, — помолчав, он добавил: — Я могу найти другое пристанище.

— О боги, только не начинай по новой! — Такани замахал рукой. — Одного тебя они выследят и забьют, как шакала. Мой авторитет, по крайней мере, нас защитит.

Ханнан подумал, что ни авторитет, ни власть, ни золото не спасли обитель от толпы, но счел за лучшее промолчать.

— Ладно, кончили с причитаниями, — купец со стуком поставил чашу на стол. — Что ты там углядел на площади?

— Углядел? Может, ты и транс заметил?

— Проклятье, Ханнан, я не слепой! — отрезал купец. — Остальные пялились на жреца и слишком плохо тебя знают.

— Вам нечего опасаться, — вставил Захит. — Кроме нас, такое никто не распознает. Большинство торговцев едва научились читать и писать, они не отличат мага от бродячего поэта, то и другое им одинаково чуждо.

— Ну, того, что я заметил, они точно не знают, — чародей потер висок, думая, с чего бы начать. — Понимаешь, среди магов тоже есть преступники. Раньше было проще. Сам Круг редко судил своих же, но Царь Царей и двор — все были магами. Они хоть понимали, о чем речь. После смуты… — Ханнан помялся, но продолжил: — Сложные дела по-прежнему судит Царь Царей. Но это раньше у мага могли отобрать земли и имения, в самом плохом случае казнили. А сейчас у мага нечего отбирать, а владыке не пристало разбрасываться чародеями. У соседей-то переворотов никто не устраивал, в войне чародеи пригодятся. Маги нужны стране, и Азас это знает. Казнят слабых. Сильных же… им отрубают руки, отрезают языки и выкалывают глаза. Считается, это помогает обуздать Дар. Глупость, конечно… Даром управляют волей, а не словами и жестами.

— Ты о тех шутах в масках? — спросил Такани.

— О них самых. Маги называют их шахва. Искалеченные. Это преступники. Причем, не какие-нибудь… это убийцы. Первый-в-Круге торгует ими. Не то, чтобы у него был выбор… Его поставили перед фактом: либо делаешь по добру и приносишь в Круг золото, либо делаешь то же, но из-под палки.

— Погодите, господин… — встрял Захит. — Так эти Искалеченные, они умеют колдовать?

— И еще как! — усмехнулся Ханнан. — Это самые сильные из преступников-магов. Шахва рабы. Отпуская их в большой мир, Круг надевает на них ошейник, ключ от которого дает хозяину. Ошейник нельзя снять. И хозяин не ограничивает способности шахва, просто в любой момент может уничтожить ключ, а вместе с ним — и раба.