Вера Чиркова - Ученица ведьмы [СИ]

А старейшина уже неспешно рассказывает, как гольды приноравливались к жизни в пещерах, как нашли и приручили семейство мутировавших в подземных глубинах монстров. Предков моей крабихи. Как поколенье за поколением обустраивали подземные переходы и спуски, вырубали лестницы, строили мостки. И как однажды обнаружили, что страшная болезнь исчезла бесследно, но возвращаться на поверхность уже не захотели, солнечный свет показался ослепительным привыкшему к полумраку племени. Как через многие столетья на склоны гор пришло несколько тысяч рассорившихся с соплеменниками гномов и как после долгих споров и сомнений гольды решились заключить с ними взаимовыгодное соглашение. Продавать свои изделия только гномам, в обмен на защиту от зачастивших охотников за чужим добром.

Уже задали свои вопросы серьезные, глазастые ученики и, получив на дорожку по кружке горячего напитка с мясным бутербродом, ушли в нелегкий путь домой, а я все думала о несправедливости жизни. Ну вот за что свалилось такое горе на невысокий работящий народец?! И что это было такое, метеорит или терпящий аварию космический корабль? И была ли похожа болезнь, напавшая на гольдов, на лучевую?

– О чем молчишь? – подбросив в очаг несколько кусочков угля, спросил старичок.

– Скажи, а гномьи князья догадываются, что народ гольдов… как бы это сказать… ну что вы все вместе? – вырвался у меня самый главный из крутящихся в мозгу вопросов.

– Конечно, нет, – довольно захихикал Кройз, – они даже подумать не могут, что старейшины Эжунт из Бранмлейна, Зираим из Гверсинта и Кройз – это я один. Да и другим старейшинам приходится появляться в разных княжествах под разными именами, не так уж много среди нас стариков. Князья вообще поделили на своих картах наши горы и объявили тех, кто живет в отмеченных ими областях своими подданными. Ну а мы и не спорим, зачем им объяснять, что кроме маленьких поселков, в которые они иногда наведываются, в глубинах гор расположены наши города и мастерские.

У, какие хитрые. Но в таком случае они должны знать…

– Кройз, а дворцы гномам тоже вы строили?

– Разумеется. Но не всем сразу, с этим мы бы не справились. Пришлось им богатеть до такой степени, чтобы средств хватило на постройку дворца, по очереди. Ведь приходилось нанимать рабочих со стороны. Мы только рисовали планы и давали указания.

Так, так. Вот теперь кое-что мне абсолютно ясно.

– Значит и тайные проходы в перекрытиях между первым и вторым этажом тоже вы сделали?

– Ну а кто же еще? – лучики у глаз гольда собрались в веселые пучки, – хотя гномы не дураки и за строительством старательно наблюдали. Они и до сих пор искренне считают, что тайные проходы могут быть только в стенах! Только двое посвящены в эту тайну, дикая ведьма, и ее сынок. От неё скрыть такое трудно, сквозь стены ходит. А Фус нам как свой.

– Кройз, – вспомнила я, – ты хотел объяснить, почему вы не хотели, чтоб Роул попал в Бранмлейн?

– Нас попросил один… очень полезный человек. Пообещавший помощь в важном деле.

– Тот маг? – вырвалось из крабьего горла.

– Ну, вот видишь, какая ты сообразительная. А про проходы почему сама не поняла?

– Да поняла я. Еще когда по лестнице шла. Только пока никак не привыкну одновременно во все стороны смотреть и обычным зрением и тепловым.

– Ну-ка, ну-ка, объясни мне, как ты это понимаешь, – заинтересовался старичок и развернул ко мне кресло.

Ну, вот кто тянул меня за язык? Ясно же, что теперь меня не отпустят, пока не выпытают все до тонкости.

Разговор на самом деле затянулся и не только Кройз задавал мне вопросы, но и я, припомнив то одно, то другое, выспрашивала у старейшины непонятные мне раньше подробности происходящего.

Пока не решилась задать самый главный вопрос.

– Кройз, а почему ты в тот, первый день решил, что меня нужно вынести из дворца?

– Этому много причин, – его улыбчивое лицо вдруг стало строгим и усталым, – но главная, нельзя было допускать к хозяйствованию Роула. Потому мы и помогали Латринее. Да и сейчас помогаем, хотя она об этом и не подозревает. Но давай, я расскажу тебе про это в следующий раз?

Катерина, ученица ведьмы.

– Если хочешь мне что-то сказать, выходи из стены, – звонко объявляю, не оборачиваясь от окна, и прошу сидящего рядом, на подоконнике, гольда, – Делз, сходи, принеси мне поесть.

Гольд невозмутимо спрыгивает на пол и выходит из комнаты, хотя отлично знает, что в шкафу, где у обычных девушек положено висеть нарядным платьям, у меня стоят две корзинки с провизией. И точно так же он уверен, что содержимое разговора станет ему известно, едва гостья покинет мою комнату.

– Ты еще сердишься на меня? – приняв облик Сирени, дикая ведьма проходит к креслу.

– А ты как думаешь?

– Ну, да, все правильно, – согласно вздыхает она, – я бы тоже сердилась на твоем месте. Но пойми меня…

– Почему? – обрываю её на полуслове, – почему я должна тебя понимать? Разве ты захотела меня понять? Ну, с чего ты решила, что имеешь право распоряжаться моей жизнью? Или еще чьей-то? Почему все должны жалеть только тебя и делать только то, чего хочется тебе? Ты сыграла на моих чувствах и на бедах своих подруг, ты не считаешься ни с чьими желаниями и надеждами. И никогда никого не жалеешь. Не знаю, как в вашем мире, а у нас тебя бы назвали законченной эгоисткой. Из-за тебя скитается по блиндажам Малина, несчастен Ургазир, страдает Эри, а я превратилась в монстра. И теперь ты собираешься давить мне на жалость? Так сообщаю заранее, со мной этот номер больше не пройдет. Хватит. Я уже и так влипла из-за твоих интриг по уши в настоящее… ну, в общем, никаких пониманий. Хочешь сделать предложение – говори, а понимать тебя я не обязана и не хочу.

– Ты стала очень жестокой… – бормочет она, но с кресла вставать не торопится.

– Ага, в чужом глазу соринку видно, а в своем бревна не заметно, – выпаливаю в нее любимой тетушкиной поговоркой, – а вот все остальные считают, что жестокий тут кто-то другой. Но я не собираюсь переходить на личности. Тебя не переделать, да и не нужно это мне. Как только я получу свое тело, ноги моей не будет в этом дворце.

И уже выкрикивая эти слова, понимаю, что совершила огромную ошибку. Слишком поздно включила свое тепловое ощущение. Но исправлять что-либо уже поздно. Эх, не зря тетушка твердит, что слово не воробей, вылетит, не вернешь. Хотя я плохо понимаю, как можно вернуть того же воробья.

– А я хотела с тобой договориться, – печально говорит ведьма, но этому скорбному тону я не верю заранее.

Наверняка она заметила его раньше меня, потому и сказала про жестокость.

Сирень уже давно улизнула сквозь стену, а я все жду, хватит у него смелости выбраться из потайного перехода самому, или все-таки придется позвать.