Александр Мазин - Разбуженный дракон

Бурун задумался, а потом неожиданно улыбнулся и подмигнул.

– Дело! – сказал он.– Сам надумал? Или – видел где?

– Видел! – признался Литон.

– Литон! – Хуруг соскочил со спины парда и подступил к новичку вплотную: – Слушай меня! Если то, что ты сказал,– пойдет, твоя доля – тройная! Кто-то против? – И на ладонь вытащил меч.

Нет, никто не возражал. Но Бурун перестал улыбаться.

– Ты! Ты! И ты! Найдите котел побольше, наскребите глины! И,– приказал Хуруг,– вино…

– В моей повозке – полбочонка скисшего эдзамского! – вставил помощник.

– Остальные – на места! Нечего попусту глазеть! – толкнул ближайшего воина так, что тот отлетел на пару шагов.– Давай, давай, парни! Скоро мы зажарим бычка!

Отправленные к возам за тканью вернулись. Без ткани. Зато притащили с собой человека с длинным костистым лицом и горбатым носом, одетого в пятнистый разорванный плащ. На поясе пленника болтались пустые ножны, лицо – в крови. Бандиты швырнули горбоносого к ногам Хуруга, пленник упал ничком да так и остался лежать.

Хуруг легонько пнул его в ухо сапогом из акульей кожи:

– Встань!

Упавший не шевельнулся.

– Живой, или трупака притащили? – спросил атаман.

– Живой! – сказал один из бандитов.– Зашибся немного. Их трое было! Двоих мы подстрелили, а этого – арканом!

– Добро! Ну-ка поднимите его!

Четыре сильные руки вздернули пленника вверх. Глаза его были закрыты, лицо выпачкано в пыли пополам с кровью.

– Взбодрите его, ребята! – приказал атаман.

Один из бандитов пнул пленника в голень носком сапога.

Горбоносый застонал, открыл глаза. Большие, карие, с тяжелыми подрагивающими веками.

– Кто таков? – жестко сказал Хуруг.

Пленник молчал. Зрачки его расширились. Атаман увидел в них отражение своего лица.

Не торопясь, он отвел назад руку и наотмашь хлестнул пленника по лицу. Голова горбоносого дернулась. Верхняя губа лопнула, и по подбородку потекла свежая кровь.

– Молчишь? – спросил Хуруг, раздув ноздри.– Зря!

И вогнал кулак пленнику в живот.

Тот не согнулся пополам только потому, что два человека держали его за руки, а третий – за волосы. Окровавленный рот широко открылся. Кожа на лице приобрела зеленоватый оттенок. Он судорожно дернулся, и его вырвало.

– Хлипкий, подлец! – брезгливо сказал Хуруг.

Пленник что-то пробормотал. Легкие его с хрипом, жадно втягивали воздух.

– Не слышу! – рявкнул атаман.

Пленник продолжал бормотать. Непонятное.

– Ну-ка, говори по-людски! – Хуруг снова замахнулся.

– Он не умеет, атаман! – сказал подошедший Бурун.– Сдается мне, он – урнгурец!

– Урнгурец? С чего ты взял? – язвительно спросил Хуруг, но занесенную руку опустил.– Любой сопляк в этих горах знает: их бог не велит им покидать своей страны!

– Мальчишкой отец брал меня в Чагун! – заявил Бурун.– Точно тебе говорю: урнгурец! И наверняка болтает только по-своему! Хрен ты у него что узнаешь! А жаль! Хотелось бы выяснить, откуда он взялся!

Пленник вдруг быстро, захлебываясь, заговорил. Хуруг и Бурун внимательно слушали. Им казалось, что они различают отдельные слова, но в целом речь горбоносого осталась для них лишенной смысла.

– Тарабарщина! – произнес Бурун, когда пленник замолк.– Может, он придуривается? Как это – не знать конгаэна?..

– Вот подпалю ему пятки! – пообещал Хуруг.– Ты, урод, слышал, что я сказал? Хочешь немного поджариться?

Пленник с ужасом глядел на атамана.

– Ладно, после! – махнул рукой Хуруг.– Успеем. Сначала – Паук. Свяжите его и бросьте под повозку. Да так, чтобы парды не зажрали! А потом марш за тканью! Бурун! Как в доме? Тихо?

– Как в гробу, атаман! Ждут небось, когда смоемся.

– Мы их удивим! – пообещал Хуруг.– Мы…– И оборвав себя на полуслове, прислушался.

– Сожри меня магхар! – сказал он.– Бурун! Послушай-ка!

– Что?

– Парды, Бурун! Много пардов!

Помощник упал наземь и прижал ухо к жесткой короткой траве. Потом встал и с уважением проговорил:

– Ну, атаман, у тебя уши!

– Потерявший всадника пард…– пробормотал Хуруг, вспомнив.– Ну, это мы поглядим! Бурун! Ну его к демонам – Паука! Свисти: по седлам! Ударим, пока не ждут!

– А Рех? – спросил помощник.– Сзади ударит?

– Обгадится! – отрезал атаман.– Живо, Бурун! Мы перехватим их у Змеиной Норы!

Но помощник не разделял желания атамана воевать неизвестно с кем.

– Их много, Хуруг! – напомнил он.– Не стоит!

Хуруг оскалился в точности как зверь, имя которого он носил. Кривой рубец на лице налился кровью.

– Делай как сказано,– произнес он совсем тихим голосом, от которого у его подручного по спине пробежал холодок. Продолжить спор Бурун не посмел.

Через пять минут шесть с лишним дюжин Хуруговых молодцов, весь его отряд, если не принимать в расчет пятерых, оставленных при повозках, уже мчался по дороге навстречу неизвестному врагу. Поступок, достойный настоящего хуруга, свирепой и отважной твари, без раздумий бросающейся на все живое. Впрочем, семьдесят пять всадников, каждый из которых – отличный боец (иные уже давно отправились бы в Нижний Мир),– большая сила для здешних мест.

Горная дорога извилиста. Если склоны заросли лесом, нет никакой возможности увидеть то, что скрывается впереди.

Хуруг скакал первым на своем мощном, красно-коричневом парде и уже слышал топот множества лап, короткие рыки пардов и звяканье железа. Не дальше чем за следующим поворотом. Точно такие же звуки раздавались за его спиной. Все же передовые урнгриа появились неожиданно. И с ходу ударили по банде.

Пард Хуруга взвился в воздух и, перелетев через две сплоченные шеренги, обрушился сверху на закованного в железо всадника. Пард под урнгриа упал с громким воплем, а зверь Хуруга завертелся волчком, пока его хозяин рубил направо и налево длинным мечом.

Урнгриа и бандиты сцепились в сече. Страшно рычали рассвирепевшие парды, звенела сталь, орали бойцы. Несколько зверей вместе с всадниками покатились вниз по склону, заросшему небольшими деревьями.

Поначалу урнгриа, вооруженные короткими пиками, с лучшей броней здорово потеснили молодцов Хуруга. Но когда шеренги их потеряли строй и перемешались с бандитами, то более опытные в схватках парни Хуруга стали брать верх. Тем более что лишь треть первой хогры могла вступить в бой. Многие урнгурцы неплохо владели оружием, но сеча – не поединок. Конгаи рубили их почем зря. Особенно неистовствовал Хуруг. Ухватив длинный меч двумя руками, он рвался вперед, круша доспехи урнгурцев, ломая их боевые порядки. Пробившиеся к вожаку Бурун и еще двое прикрывали его со спины и с боков. Атаман не мог определить численность врага, да это ему в горячке схватки было и не важно.

– Хап! Хап! – выкрикивал он собственный боевой клич, прорубаясь вперед.