Антон Орлов - Мир-ловушка

Он покинул зверинец, едва облака начали наполняться светом, предупредив дремлющего на лежанке Паселея, что завтра к вечеру вернется с друзьями.

Суама просыпалась тяжело, неохотно, как больной и вдобавок вляпавшийся в неприятности человек, который знает, что наступающий день не сулит ему ничего хорошего, и все равно должен встать, стряхнуть остатки сна, заняться опостылевшими делами.

С балконов и крылечек выплескивали помои, за разбитыми окнами ругались. Несмотря на революцию, аристократический центр по-прежнему был обитаем, но теперь в кирпичных дворцах под корень истребленной знати поселились новые люди. Те, кого раньше куда чаще можно было встретить в разбойничьих притонах или на больших дорогах. Мрачный небритый человек с мечом за спиной любопытства ни у кого не вызывал.

Шертон позавтракал в трактире. В былые времена это было заведение для благородных: кое-где на стенах уцелели ошметья пунцовой бархатной обивки, с потолка свисала на цепях позолоченная люстра в виде колеса с подсвечниками. Сейчас она своего назначения не выполняла, ибо кто-то предприимчивый все подсвечники из гнезд повывинчивал. Разбитная девица в не по размеру тесном атласно-кружевном наряде придворной дамы, мятом и замызганном, принесла сухое жилистое мясо, пряные лепешки, кружку пива и удалилась, хихикая.

Шертон угрюмо размышлял. Во-первых, ему не хотелось тащить в Суаму Роми. Вряд ли ей будет приятно окунуться в эту грязь… Но она должна заключить договор с богиней, и, кроме того, нельзя оставлять ребят в лесу без присмотра. Во-вторых, как провести их через город, не привлекая внимания? За время путешествия по Облачному миру загар у панадарцев сошел на нет, но кожа Шертона и Лаймо все равно имела нездешний смугловатый оттенок. Вот у Роми, чистокровной идонийки, кожа от природы почти белая. Однако, погуляв по Нижнему Городу, все трое опять успели немного загореть. И одежда, чтобы не выделяться, нужна другая: лучше всего – излюбленные гвардейцами Палаты Нищих дорогие аристократические шмотки в самых немыслимых и безвкусных сочетаниях.

После трактира Шертон пошел в королевский дворец. По площади перед монументальным каменным крыльцом слонялись одурелые с похмелья гвардейцы, к крыльцу подъезжали и отъезжали верховые. Его окликнули. Двое «удальцов», которых приставил к нему вчера Сасхан. Они глядели на чужака, доставившего им столько хлопот, с подозрением и злобой. Шертон повернул им навстречу. Когда один открыл рот, он наградил его зуботычиной, второго ткнул пальцами в солнечное сплетение, заставив согнуться.

– Куда вы вчера делись, зильдовы дети? Сам Благодетель велел вам ходить со мной, а вы без меня умотали пить! Почему я спал в канаве, а не в постели?! Я искал вас, я…, второй раз в вашем городе…

– Ты сам исчез! – держась за челюсть, начал оправдываться первый. – Это мы тебя искали!

– Плохо искали, – процедил Шертон.

Второй распрямился и уставился на него с ненавидящим прищуром:

– Ты, странник… За мной не пропадет. Ты теперь ходи с оглядкой, усек?

– Усек.

В этот раз Шертон нанес удар в полную силу, на поражение. Гвардеец-разбойник упал на грязную мостовую.

– Пошли, – окликнул Шертон первого. – Не люблю наглых.

Вчера он узнал достаточно, чтобы не обременять себя какими-либо принципами, общаясь с людьми Сасхана.

– Эй, молодцы-удальцы! Слушайте все! Речь держать буду!

На широком полукруглом балконе второго этажа появился Благодетель с дюжиной приближенных. Афария с изуродованным лицом среди них не было. Площадь отозвалась воодушевленными криками, она быстро заполнялась народом – видимо, о выступлении Сасхана людей оповестили заранее. Получивший по зубам разбойник юркнул в толпу. Неуютно ему было рядом с Шертоном. Через тело его товарища прибывающие переступали, как через бревно: к такому здесь привыкли.

Огладив ладонью светлую бороду, Сасхан Благодетель начал говорить. О том, что короли Мотони и Либны, дождавшись, когда просохнут дороги после поры ливней, двинули свои войска к границам Нищей Халгаты и злыдни урсабийцы собираются сделать то же самое, после того как у них закончатся новые выборы. Хотят разодрать Нищую Халгату на части, как найденный на дороге ничейный пирог! «А мы ихние пироги приберем к рукам и на всех поделим, потому как заодно с нами неимущие массы Либны, Мотони и Урсабы».

– Это вы нарекли меня Благодетелем! – крикнул Сасхан. – Разве я когда-нибудь вас обманывал? Дадим же отпор захватчикам и всех врагов-кровопийц скормим адскому зверю! Они у нас узнают, что такое лютый страх! Человек отличается от зверя лесного только умом да хитростью, и больше ничем. Человек – это, молодцы, самая гадкая тварь, какую белый свет знает, уж такими мы созданы! Только страх держит человека в узде! Вот мы и заставим наших врагов-богатеев бояться и кровавыми слезами плакать, а мы сами теперича никого не боимся, для нас узды нет! Гуляйте, пейте, девок берите, каких захотите: я, Благодетель ваш, все разрешаю! Но чтоб к войне каждый был готов, чтоб ум свой молодецкий никто не пропил, чтоб меч ни у кого не затупился!

Ему ответил дружный одобрительный вопль.

– Гуляйте, да разум не теряйте! – величаво махнув рукой, напутствовал свою вольницу Сасхан и поманил пальцем Шертона: – А ты, странник, сюда поднимися, ко мне. Жду тебя в покоях.

Внутри дворец был загажен, как притон дурного пошиба в Нижнем Городе наутро после оргии. По дороге Шертону попалось несколько полуголых женщин в кружевах и драгоценной парче, нечесаных, мутноглазых, опухших с перепоя. Они лениво возились с уборкой. От стен разило мочой. Витражные створки окон были приоткрыты, но гулявшие по галереям сквозняки не могли развеять зловония.

Увидав Благодетеля на королевском троне, Шертон не удивился. Было бы странно, если б Сасхан облюбовал какое-нибудь иное местечко.

– Где тебя вчера нежить носила, странник?

– А, не знаю… Твои молодцы куда-то пропали, я вроде еще где-то пил… С кем-то… Потом проснулся на улице под крыльцом и пошел сюда.

– Так ты пропойца? – Благодетель неодобрительно покачал головой. – Это нехорошо…

– Я редко пью. Разве что когда загуляю. Значит, война не за горами?

– Не за горами. Нищей Халгате нужен человек, который сумеет командовать регулярными войсками. Я почему на тебя глаз положил? Ты ведь из тех же краев, откуда пришел монах Титус, у тебя и кожа похожего цвета, и обувка такая же. – Он указал пальцем на высокие, со шнуровкой, панадарские ботинки Шертона. – Титус грамотен в военном деле, но он нынче совсем дурной стал, вроде больной девки. От него толку не будет. Вот я и подумал: может, вы с ним одному и тому же научены? Нам ведь туго придется, коли на нас регулярные войска навалятся. Мы все больше привыкли, хе-хе, по лесам подстерегать путничков, набеги устраивать… Вот это по-нашенски! А генералов среди нас нету. Ежели их не найдется, мы и сами с врагом управимся, да лучше б побыстрее и без потерь. А то провизии мало и засранцы деревенские ни пахать, ни сеять не хотят. Надобно бы нам поскорее прорваться за границу! Урсаба, Либна и Мотонь – страны богатые…