Светлана Бурилова - Никто кроме тебя [СИ]

— Было пару раз, но очень давно. Боги приводят таких как ты, когда кто-то совершенно теряет надежду встретить свою пару. Я даже слышала, что аура у вас больно необычная.

— Почему?

Ишша встала и потихоньку стала накрывать на стол.

— Вот смотришь и видишь — человек, а потом словно слоение начинается. И под каждым слоем, словно в отдельном пузыре, аура других существ. А потом что-то происходит, и один из пузырей прорывается, подавляя все остальные, и аура человека меняется, изменяя его. Один из таких иномирцев стал гномом, другая — эльфийкой. А вот кем станешь ты, пока неясно.

Вот ничего себе! Это я — типа зародыш неизвестно кого?! Не знаю, пока я ощущаю себя истинно человеком, о чём и сказала женщине. Ишша отмахнулась, мол, всему своё время, и пригласила к столу.

Выпутавшись из шкур, обнаружила на себе необъёмную рубаху. Вот и хорошо, не голышом же ходить. Поднялась с постели всё же с трудом, тело всё ещё было слабым. Ишша принесла меховую жилетку, чтобы мне было тепло, а на ноги предложила одеть похожие на тапки меховые чуни. Вещи были мне немного великоваты, но на это мало обратила внимание, так как от стоящей на столе еды шёл одуряюще ароматный запах.

Накинулась на еду. Ишша покачала головой.

— Сколько ж ты не ела, девочка?

— Не помню. Наверное, с утра, когда из деревни убегала, — с набитым ртом ответила я.

— А как ты к «затворникам» попала?

— Даже не знаю, как и объяснить, — прожевав, ответила я. — Пошла однажды в лес за ягодами да немного приблудила. До валежника дошла, решила путь срезать, а там вижу, меж деревьев светится что-то. Любопытство разобрало, посмотреть решила, потом не помню ничего. А глаза открыла уже в деревне, вы не подумайте, люди там добрые, не бросили, приютили…

— Так разве ж я плохого о них думаю?! А от чего из деревни ушла?

— Не ушла, убежала. Напали на нас, убивать всех стали… — передёрнула плечами, вспомнив кошмар, происходивший не так давно.

— Так ты из ТОЙ деревни? Слышала. Не выжил никто, жаль… Столько смертей напрасных…

— За что их так? Они же мирные, никому зла не сделали.

— Не сделали, — согласилась женщина. — Да, видимо, тем, кто их убил, мешали очень. И болезнь та предлогам стала.

— А откуда вы про болезнь знаете?

— Была я в той деревне, — вздохнула грустно Ишша. — Страшное зрелище. Детишек-то за что?!

— Их хотя бы схоронили?

— Тем и занимались целый день. А ещё следы искали напавших. Да уж те больно прыткие оказались, следы за собой подчистили. Только вряд ли они рассчитывали, что расследование оборотни проводить будут, так что прокололись.

— И кто это был? — спросила я, медленно сжимая кулаки.

— Люди. Маги из отщепенцев, считающих «затворников» злом.

— Но почему? Какое от них зло?

— Да, сразу видно, что ты из другого мира. Селяне те непростые, сила в них спит большая магическая, за ней и охотятся отщепенцы. Ведь твоя деревня не первая и, боюсь, далеко не последняя, — пояснила Ишша. — А убивают всех, потому как с последним жителем вся магия, что спит в телах, вырывается в мир, а маги тут как тут, впитывают всю до капельки, становясь сильнее. Да только через убийство магия злая становится, меняет человека, все пороки его раскрывает. Только отданная добром сила свет несёт.

— Жалко, что этим гадам сила досталась, — всхлипнула я, вспоминая весёлые глазёнки соседней девчушки и добрый взгляд старика, что спас меня.

— Э, нет, — улыбнулась женщина. — Тут отщепенцы просчитались, ты то жива до сих пор.

— А я то причём? В деревне я чужой была.

— Раз «затворники» к себе взяли, значит, не чужая им стала. И вся магия их теперь в тебе, девочка.

— Но как же так?! — удивлённо всплеснула я руками.

— Вот так вот.

Весь день я размышляла над словами Ишши, испытывая при этом и грусть, и радость. А ещё надо было подумать, что мне делать с этими новыми знаниями и силами, и вообще, что делать со своей жизнью.

На следующий день попросила хозяйку помочь мне определиться хотя бы с последним вопросом.

— Учиться тебе надо, — ответила Ишша. — Учиться владеть своей магией, иначе бед натворить можешь по неопытности.

— А ты меня научишь? — с надеждой снова спросила я.

— Кое-чему научу, конечно, но тебе надо в специальное место ехать учиться. Вот только…

— Что-то не так? — насторожилась я.

— Надо подождать, пока дух в тебе «затворничий» уляжется да перестанет всем направо и налево показывать, насколько сильна в тебе магия, а то ведь «отщепенцы» в покое не оставят, пока не доведут дело до конца. Им ведь на этот раз сила не досталась, злятся, небось, да местность прочёсывают, ищут тебя.

Я испуганно вздрогнула.

— Так что придётся нам с тобой, девочка, вскоре уходить отсюда. Мы ведь не так уж и далеко от той деревеньки. Сегодня мы соберём все травы, что я заготовить успела, а завтра с обеда в путь двинемся. С утра я хотела сходить разведать, что да как. Ты уж из дома не выходи, деревенские в мой дом не заходят, побаиваются, всё-таки оборотень, хоть и знахарка, но с дурости натворить чего могут.

Пообещав, что из дома ни ногой, стала помогать Ишше, собирать высушенные травы в отдельные маленькие мешочки. Работа не тяжёлая, но кропотливая. Закончили мы лишь к вечеру, прервавшись лишь на обед да ужин.

С утра же, едва первые лучи солнца осветили небосклон, Ишша вышла за дверь, ещё раз напомнив, чтобы сидела дома. Я же решила, что раз уж делать нечего подремлю ещё немножко.

Из сладкой дрёмы меня вырвал звук ударившейся о стену резко открытой двери.

— Вот ты где отродье злобное!

Полусонную меня стащили за волосы с кровати и потащили на улицу, босую в одной длинной рубахе на голое тело. Я пыталась ухватиться за руки тащившего меня бородатого дядьки, но силы во мне было ещё мало, а боль стянутых волос застилала слезами глаза.

Тащили меня не долго, отбросив к стене сарая в центре деревни. Поднявшись с колен, глянула на стоящих полукругом жителей, часть из которых смотрела на меня с жалостью а часть с каким-то злобным торжеством.

— Думаешь, спряталась! Ан, нет! Недолго тебе небушко коптить! Скоро придут за тобой! — голосил бородач.

А у меня от страха и голос пропал, к тому же на улице всё ещё было холодно. И если в первые минуты я этого не чувствовала, то сейчас холодный снег обжигал голые ступни, а промозглый ветер забирался под практически вставшую колом рубаху.

— Что молчишь да зыркаешь?! Думала, не узнаем, кто ты такая?!

Злобная радость буквально переполняла мужика, молчание толпы подзадоривало его. В два шага он подлетел ко мне и ударил по лицу, заставив буквально отлететь к стене сарайчика и снова упасть на колени. Тут же почувствовала, как из разбитого носа хлынула кровь, обильно закапав на рубаху и тут же замерзая на ветру.