А Говард - Новая Королева

Теперь их стало намного больше.

Я подавила ненасытное желание узнать всё и сразу, решив не отвлекаться от главного. Я достала из наволочки мамины книжки, положила их между нами и приготовилась записывать ответы Морфея в блокнот.

Он захлопал в ладоши.

– О, прекрасно. Люблю эту игру. Ты покажешь свои карты мне, а я тебе. Подожди, ты еще увидишь, что у меня припрятано в рукаве…

– Может, перестанешь болтать? – сердито спросила я. – Значит, ты и эти… феи… вы живете в Стране Чудес?

Его лицо озарилось светом. Очевидно, Морфею очень хотелось ответить, но он сжал губы.

– Ну же, – сказала я. – Ты из Страны Чудес?

Он молчал.

– Это правда?

– Ты же велела мне замолчать.

Я впиваюсь ногтями себе в колени.

– Блин. Отвечай!

Морфей по очереди стянул перчатки, приводя меня в бешенство своей медлительностью и спокойствием.

– Не надо раздражаться. Да… я из Страны Чудес, как и мои очаровательные маленькие питомицы.

– И это значит… – я сглотнула, – что Страна Чудес существует на самом деле?

– Да.

– И кроличья нора? – спросила я, справившись с комом в горле.

Разглядывая меня в тусклом свете, Морфей кивнул.

– Я могу раздобыть тебе карту. Только скажи.

Я вцепилась в воротник рубашки, пытаясь скрыть лихорадочное биение пульса на шее.

– Кто ты там? В книжке я тебя не помню.

Нить синей магии перескочила с кончика его пальца на «Элисон в Стране Чудес». Страницы начали переворачиваться – и остановились, дойдя до картинки, на которой Алиса разговаривала с Гусеницей.

– Как и наша умная и любопытная героиня, в начале пути я не был похож сам на себя.

Я прочла ответ Алисы на вопрос Гусеницы:

«– Ты… кто… такая? – спросила Синяя Гусеница.

– Сейчас, право, не знаю, – отвечала Алиса робко. – Я знаю, кем я была сегодня утром, когда проснулась, но с тех пор я уже несколько раз менялась».

Я проглотила ком в горле. До меня дошло.

– Ты Гусеница… которая вылупилась из кокона.

Морфей поморщился, словно я его оскорбила.

– Бабочки не вылупляются. Они преображаются. Итак, у тебя осталось шесть вопросов. Трать их с умом, ягодка.

– Подожди, я задала всего четыре.

– Позволь мне не согласиться! – Морфей поднес руки к полосе лунного света и пошевелил пальцами, изображая фигуры на стене – пугающе реальные. Одни походили на чайные чашки, другие на грибы, третьи на розы, небрежно нарисованные брызгами краски. – Ты задала четырнадцать, хотя большинство из них были пустыми и бессодержательными. Во-первых, ты спросила, умею ли я играть в «двадцать вопросов». Согласись, это был вопрос. Далее, когда я предложил загадать загадку, ты спросила: «Что?» Еще один вопрос. Потом, когда ты велела не называть тебя птичкой, ты спросила: «На мне есть перья?» Затем: «Ясно?» И, наконец, ты уточнила, что я имел в виду, когда сказал, что ты – нечто большее, чем просто имя. Ты правда думаешь, что всё это было необходимо? Конечно, когда ты спросила про фей – кто они такие и правда ли способны усмирить ваших полоумных сторожей – от этого уже мог быть какой-то прок.

У меня запылали уши.

– Я живу не в зоопарке, и тут нет сторожей, – прорычала я.

Морфей ухмыльнулся и пальцами изобразил кролика, скачущего по стене.

– Добавь к этому четыре вопроса про меня и про мой дом – единственные, которые имели некоторый смысл. Итого одиннадцать. К сожалению, один из них ты повторила дважды, после того как попросила меня замолчать. А потом спросила: «Это правда?» Еще три. Значит, остается всего шесть. Выбирай слова с умом.

Подавив гневный рык, я сжала ручку в ладони, так что она врезалась в кожу.

– Ладно, – сказала я.

Я должна была задать вопрос, на который очень боялась получить ответ, прежде чем он успел бы хитростью лишить меня этого шанса.

– Ты связался с моей мамой, так? Когда она была еще девочкой.

Стиральные машины и сушилки замолкают, когда магические нити света втягиваются обратно в тело Морфея. Его лицо делается серьезным. Он снимает шляпу и кладет ее на колени.

– Я пытался, Элисон. Но ее рассудок оказался слабее, чем я ожидал.

Я бросаю блокнот и встаю.

– Ты сказал, что безрассудство достойно второго шанса на жизнь. Так почему ты не подхватил мою маму? Ты же спас меня! А она падала с гораздо меньшей высоты! Ты мог бы удержать ее в воздухе!

Слезы застлали мне глаза. Я была в ярости, хотя злилась, наверное, больше на себя, чем на него. Я же обещала, что больше никогда не буду плакать.

Морфей смотрел на меня, не вставая с пола. Драгоценные камни у него под глазами блеснули дымчатым фиолетовым цветом, а на лице появилась нежность. Как будто он отчасти мне сочувствовал.

– Твоя мать предпочла сделать это прилюдно. На парковке было слишком много зевак. Я ничего не мог предпринять. А если бы она выпрыгнула из окна повыше, ее удержали бы собственные крылья. Эти две ошибки стоили ей жизни.

– Нет. Это ты стоил ей жизни. Почему ты беспокоишь мою семью?

Если бы Морфей отпустил на этот счет какую-нибудь глупую шуточку или заметил, что я по-дурацки истратила четыре вопроса (осталось всего два), я бы окончательно утратила власть над собой. Я бы удушила его голыми руками, наплевав на магию.

Но, к счастью, Морфей лишь покачал головой и сказал:

– Я не отвечаю за всё то зло, с которым ты столкнулась в течение жизни. И я здесь не для того, чтобы вознаградить тебя за страдания. Я предлагаю тебе способ почтить смерть матери. Примириться с тем, что она погибла.

Я смахнула горячую влагу с лица.

– Я не хочу с этим мириться! Я всегда мечтала только об одном – узнать ее! Единственное, что мне осталось, – эти дурацкие книжки! Книжки, которые погубили маму!

Я пнула их ногой. Книжки заскользили по полу, но не улетели далеко. Я гневно посмотрела на них, желая, чтобы они взмыли в воздух и набросились на Морфея, как хищные птицы… чтобы у них выросли клювы, и они выклевали эти прекрасные, бездонные черные глаза, полные зловещих загадок и еще более зловещих ответов.

Словно услышав мои мысли, две книжки оторвались от пола, бешено хлопая страницами, словно крыльями. Они понеслись к Морфею и попытались на него напасть, но он словно ждал этого – и скрылся под куполом из синих молний.

– Восхитительно, – произнес он с чем-то вроде гордости в голосе и поправил галстук. – Дай мне знать, когда перестанешь истерить.

Подождите. Это я оживила книжки? Я заставила их взлететь? У меня отвисла челюсть.

Невозможно. Книги со стуком упали на пол, как будто логические рассуждения убили их.

– Я это сделала.

Я просто констатировала факт.

Даже в шоке мне хватило осторожности не задавать вопрос. У меня осталось всего два… «выбирай слова с умом».

Я перевела взгляд с упавших книг на Морфея, который убрал купол магии и снова стоял без защиты в лунном свете, терпеливый и серьезный.