Грег Вайсман - Traveler: Путешественник

Тем временем Арам вынул свой блокнот и карандаш и принялся рисовать угощавшихся – так быстро, как только мог. Выручало то, что вяленое мясо было чертовски нелегко разжевать. Работая челюстями, те, кто подходил за угощением, задерживались у стола и превращались в прекрасную натуру для художника. Так он успел нарисовать трех кентавров, дворфа, двух свинобразов и двух тауренов еще до того, как Макасе пришло в голову рыкнуть:

– Лучше и не думай помещать меня в эту треклятую книжонку!

– Обещаю, что не стану рисовать тебя, пока сама не попросишь, – механически ответил Арам.

Теперь он пытался нарисовать по памяти ту высшую эльфийку, но удовлетворительного результата добиться не смог.

Оставив рисунок незавершенным, он перевернул страницу и принялся рисовать землисто-черного свинобраза, усердно жевавшего вяленую треску. Арам постарался ухватить, как лежит его темная шерсть на груди, как вьются охряные линии на его бивнях, как на плечах бугрятся мощные мускулы, и к тому времени, как свинобраз покончил с угощением и отошел, сумел добиться прекрасного результата. Рисовать то, что находится прямо перед ним, Арамару Торну всегда удавалось куда лучше, чем по памяти.

Когда свинобраз ушел, Арам огляделся вокруг в поисках новой натуры и заметил Старину Кобба, стоявшего под дождем в дюжине ярдов от шатра и беседовавшего с каким-то человеком. Издали Араму было не слышно, о чем они говорили, а собеседник Кобба, стоявший к шатру спиной, был одет в плащ с капюшоном, скрывавший все, кроме его широких плеч да изрядного роста. С некоторым любопытством Арам проследил за тем, как оба обменялись рукопожатиями (на руке собеседника Кобба оказалась кожаная перчатка), и ему показалось, что сразу после этого в пальцах кока что-то блеснуло. Незнакомец скрылся в толпе, а Джонас Кобб направился в шатер и подошел к столу.

– Как т-рговля, к-питан? – спросил Кобб таким жизнерадостным тоном, какого Арам не замечал за стариком никогда.

– Здесь не место говорить о делах, – ответил Грейдон. – Но, в общем, не жалуюсь.

– Кобб, – строго заговорила второй помощник Флинтвилл, – по-моему, тебе уже пора быть в таверне. Увольнение для твоей смены почти закончилось.

– Как раз направляюсь пропустить рюмочку, дочка, – ответил Кобб, показав всем серебряную монету. – Выиграл в карты, и она жжет мне к-рман. Увидимся на б-рту.

Подпрыгнув и ударив каблуком о каблук, Кобб подмигнул Араму и без лишних слов удалился.

– Пожалуй, рюмочку, а то и дюжину рюмочек, он уже пропустил, играя в «Хартстоун», – проворчал боцман Джонсон Рибьерра. – Вы когда-нибудь видели, чтобы наш старикан этак отплясывал джигу?

Кантон, Микс и Феррар дружно признали, что такого не видели никогда.

Арам призадумался. Ему казалось, что эту монету Кобб получил от незнакомца в плаще с капюшоном. Но, может быть, тот вправду проиграл ее Коббу, а расплатился только сейчас? Однако Арам уже собрался было рассказать Макасе о том, что видел, но тут к нему подсел Грейдон и спросил:

– Понимаешь?

Арам повернулся к отцу. Грейдон широко взмахнул рукой, охватив этим жестом и их стол, и весь шатер, и все торговое поселение, включая и их самих.

– Думаю, да, – неуверенно кивнул Арам. – Здесь они пробуют наш товар и идут к леди Кровавый Рог делать заказы. Только не знаю, где и когда ты получишь деньги. И еще не понимаю, отчего потребовалось настолько все усложнять.

– Оттого, что Кровавый Рог – не простая лоточница или купчиха. Она… организатор. Посредник. На голову выше прочих.

– Тогда зачем ей лавка на рынке, да еще вдвое больше, чем у других? Что проку в такой большой лавке, если на прилавках пусто?

– А как ты сам полагаешь?

– Э-э… «Больше» – значит «лучше»? Знак ее высокого положения?

Грейдон кивнул.

– А отсутствие товаров на прилавках?

Арам поразмыслил и над этим:

– Потому, что ее товар – это сама торговля?

– Именно. Хорошо.

Польщенный похвалой, Арам улыбнулся, но тут же вспомнил, чья это похвала, помрачнел и опустил голову. Заметив это, Грейдон вздохнул.

– На то были свои причины, – сказал он.

Арам резко поднял взгляд. Оба прекрасно понимали, о чем идет речь, хотя Грейдон никогда прежде не говорил о том, как ушел от семьи, а Арам всегда был слишком упрямым, чтобы требовать от него ответа.

– Какие причины? – спросил он теперь, не желая оставлять недомолвок.

– Не здесь. Не сейчас. Но обещаю: вскоре я расскажу тебе обо всем.

Глаза их встретились. Взгляд Арама молил об ответе, взгляд Грейдона – о терпении.

– Вскоре, – повторил Грейдон. – Даю слово.

Немного подумав, Арам кивнул. Не сговариваясь, оба Торна хором испустили совершенно одинаковые вздохи облегчения. От этого Арам улыбнулся, а Грейдон, взъерошив сыну волосы, поднялся и отошел, чтобы предложить порцию вяленого мяса чалому кентавру.

Арам понимал, что на самом деле ничего не изменилось. «Вскоре», конечно же, могло означать все, что угодно. Однако один лишь кивок Арама, казалось, помог сбросить всю напряженность, накопившуюся в их отношениях за шесть месяцев. Неожиданно Арам почувствовал симпатию к отцу. Впервые с тех пор, как ему было лет восемь или девять, Арамар Торн был готов предоставить Грейдону Торну презумпцию невиновности. Возможно, у него в самом деле имелись веские причины. Честно говоря, пусть даже не такие уж ужасно веские. Конечно, теперь, когда дело уже сделано, эти причины вряд ли могли бы показаться уважительными. Но если Грейдон сможет объяснить, отчего он решил, будто ему необходимо покинуть Арама и Сейю, этого вполне хватит.

– Сносное объяснение, – прошептал он себе под нос, – плюс три кожаных щита делать «хватит» теперь.

Улыбнувшись самому себе, Арам снова взялся за блокнот, перелистнул несколько страниц назад и принялся заканчивать портрет отца. И вышло у него довольно удачно.

«Добрый магия…»

Еще ни разу в жизни Араму не удавалось нарисовать столько за один присест. Настала ночь, зажгли факелы, натруженная рука устала так, что сводило пальцы, но в шатер шли и шли новые изумительные невиданные существа, желавшие попробовать товар «Волнохода» – вернее сказать, товар леди Кровавый Рог.

Сама леди Кровавый Рог тоже явилась в шатер, и Арам отчаянно спешил закончить ее портрет, пока она не ушла. Тауренка, жевавшая полоску мяса вепря, смеялась и фыркала с набитым ртом и во весь голос утверждала, что на вкус оно – в точности как свинобраз. Затем она склонилась к Грейдону и шепнула:

– Эти тюки почти кончились. Меньше мяса – меньше денег.

Грейдон с улыбкой покачал головой:

– Сделка заключена. Те образцы, что я раздаю, принадлежат тебе.

Тауренка вновь расхохоталась, обрызгав все вокруг крошками полупережеванного мяса.