Виктория Мельникова - Невеста для дофина

Да, мы схитрили, но не будут же нас за это пытать. Это же такой… совершенно логичный поступок. Сами фавориты поступают так же, узнавая все про каждую из кандидаток.

— Разве это не показывает качества, так нужные при дворе? — несколько угрюмо поинтересовалась у дофина.

— Например? — удивился принц.

— Хитрость, напористость, умение добывать информацию, просчитывать варианты, — старательно перечисляла, загибая пальцы.

Как раз насчет отсутствия этих черт характера сетовали сами же тогда на балконе, когда мне удалось подслушать разговор. А теперь совершенно нелогично возмущаются тому, что мы узнали тайну конкурса.

— Да, пожалуй, при дворе хитрость не повредит, — нехотя согласился месье Рауль, переглядываясь с остальными фаворитами.

— Мадемуазель Эвон, а какие качества, по-вашему, нужны королеве?

— Королеве? — переспросила у де Армарьяка. Странный он. Как граф может не знать, какую девушку они ищут.

— Именно!

— Ее величество должна быть доброй, такой, чтобы быть матерью всей Франкии, умной, терпеливой, верной душой и сердцем стране, — горячо сказала я. Именно такой, как говорилось в старинных сказках, я представляла себе будущую королеву. Потом подумала и добавила: — И красивой.

— Почему же тогда в вашем втором описании нет ни слова о хитрости и напористости? — усмехнулся де Армарьяк.

Растерянно замолчала. Действительно, почему? Может, потому, что первое — общепринятое мнение, а второе — мои собственные мысли. Пожала плечами, не зная, что ответить.

— Так все же, как пройдет конкурс талантов?

— Почему мы должны отвечать вам, мадемуазель, о том, что должно остаться секретом для всех?

— Вероятно, потому, что у меня хватило храбрости спросить, — улыбнулась как можно обворожительнее дофину.

Мужчины же, переглянувшись, дружно засмеялись.

— Это весомый аргумент, — согласился граф.

Я переводила взгляд с одного мужчины на другого и не могла отделаться от мысли, что они смеются надо мной. Но почему? Разве я сказала что-то смешное? Всего лишь спросила. И сколько в голове этих вопросов! И про «время первой крови», и про потерю дара, и главное, отчего девочки, прошедшие собеседование, все выглядели расстроенными. Все эти страхи как-то слабо стыковались с тем, что нынешняя королева — сестра месье де Грамона. Разве позволил бы «старик» причинить вред своей сестре? Мне кажется, Цепной Пес будет до последнего стоять за семью, в бараний рог скрутил бы короля, окажись все это эпизодом страшной сказки. По крайней мере, именно так представляется, стоит лишь взглянуть на старшего менталиста. Значит, определенно не происходит ничего кошмарного. Все это девичьи глупости и предубеждение. Ведь верно?

Позади меня раздался какой-то странный звук, и я обернулась. Неужели кто-то из учеников? Или для такого дела библиотеку закрыли? Может быть, месье Труа ходит между стеллажей и теперь наткнулся на нашу компанию? Не то чтобы я боялась библиотекаря, но когда месье увидит нас в «храме книг» с водой и печеньем… Старика точно удар хватит.

— Вас что-то беспокоит, мадемуазель?

— О нет! — улыбнулась, снова сосредоточившись на столе.

Мой бокал снова полон, но на этот раз соком. Все надеются, что я буду пить? Неужели я мало правды сказала? На всякий случай, опустив руку под стол, сложила фигу, может, кто-то из фаворитов ментальный маг и сейчас нагло читает мои мысли. Хотя зачем в таком случае поить меня зельем?

— Вы волнуетесь… — протянул молчавший до сих пор фаворит, имени которого, единственного, я пока не знала, по-своему истолковав мое поведение, и покровительственно улыбнулся.

На всякий случай кивнула. На самом деле вся эта ситуация приводила меня в восторг, вот они — дворцовые интриги и тайны! Кровь бурлила от предвкушения — я в самом центре непонятного заговора. Эта была чистая эйфория от ситуации, веду себя как искушенная дама королевского двора. Легко устраиваю пикировки с дофином и фаворитами, делаю разные выводы и подкрадываюсь к тайне. Какой, я пока, правда, не знаю.

Перед глазами уже маячила статья в альманахе, что-то вроде: «Уроки интриг от Эвон де Гостьес». И мемуары, как я стала королевой. Каждая повлиявшая на ход истории мадам должна написать историю своего жизненного пути.

За спиной снова раздался непонятный звук, похожий на смешок. Обернулась. Неужели за нами кто-то следит? Но…

— Так вы интересуетесь конкурсом талантов, мадемуазель Эвон? — подал первым голос граф де Армарьяк после продолжительного переглядывания с остальной компанией.

— Безусловно. — Важно кивнула, переключая внимание на графа.

— Но вы же понимаете, что это будет не совсем честно по отношению к остальным конкурсанткам, — продолжал де Армарьяк, поглаживая край оплетки шнура на запястье.

Я же замялась. Не думала в таком ключе. Разве могу я поступить бесчестно? Нет-нет! На мгновение слова де Армарьяка поколебали мою уверенность. Чтобы васконка бросила тень на честь? Даже помотала головой, отгоняя непрошеные мысли.

— Не понимаете? — по-своему истолковал мой жест граф.

Губы буквально жгло, хотелось рассказать все-все, что только творится на душе, и я только прикусила язык. Понятно же, что действует зелье. Не то чтобы мне было что скрывать, но это как-то унизительно… говорить правду не потому, что ты действительно честен, а оттого, что ты под управлением магии.

Замахала руками, чтобы хоть как-то сгладить впечатление, и неуклюже опрокинула свой стакан. Прокатившись полукругом, он упал со стола и, жалобно дзинькнув, разбился, наверное, на тысячу осколков. Мужчины переглянулись, а я чуть не расплакалась. Теперь они будут считать меня неуклюжей девицей.

— Простите, я не специально, — виновато призналась, глядя на вытянувшиеся лица фаворитов.

— Не специально? — подозрительно переспросил месье Гай.

Не знаю, что такого произошло, но взгляды всех мужчин разом изменились, словно я совершила что-то плохое. Они так из-за стакана расстроились? Или что на ковер пролился желтоватый тыквенный сок? Виновато вздохнула и протянула руку по направлению к полу. Мне плохо удавалась бытовая магия и левитация легких предметов, но был у меня один талант, которым я втайне гордилась. Алхимия мне давалась легко, а уж управляться с жидкостью я мастерски научилась еще на первом курсе, на занятиях зелья будто ластились к рукам, перетекая в воздухе от ладони к ладони.

Вот и сейчас капельки влаги одна за другой поднимались в воздух, будто кто-то выжимал поверхность ковра. Остатки сока собирались в один большой шарик, мерно покачивавшийся в воздухе. Солнечные лучи бликовали на его блестящем боку и, казалось, жили своей жизнью.

— Потрясающе, — выдохнул месье Гастон, ободряюще мне улыбаясь.