Татьяна Алферьева - Сбежавшая игрушка

Я покраснела. Действительно, получается, прямо сейчас я нежно гладила по голове мужчину.

— Значит, ты оборотень? — спросила, чтобы хоть как-то справиться с неуместным смущением.

— Нет. Насколько я помню, оборотни в представлении людей Третьего мира какие-то извращенцы, которые не контролируют свое обращение, воют на луну и едят всех подряд.

«Емкое определение», — подумала, но вслух ничего не сказала, только кивнула.

— Я — двуликий. У меня две равноправные ипостаси. Я человек и зверь одновременно, в любом обличье.

— А зверь может разговаривать?

— Нет. Но это и не нужно. У нас есть другой способ общения.

— Какой?

— Давай я отвечу на твои вопросы, когда мы приедем домой.

Лэнс подошел к давно потухшему костру, взял свою куртку, с одобрением поглядел на уменьшившуюся горку мяса, завернул остатки еды в лист «лопуха» и сунул сверток в мою дырявую после встречи с медведем котомку.

— Раз тебе понравилось, как я выгляжу в облике зверя, предлагаю упростить наше передвижение по лесу. Только за уши не дергать и за шею не душить.

И снова передо мной рыжий, пятнистый кошак. До этого я ездила верхом только на лошадях, не считая пары кругов по зоопарку на ослике. Бег у Лэнса оказался мягче, чем у коня. Мы продолжили двигаться вдоль ручья, который становился все шире и глубже, пока не превратился в быструю речку, текущую меж высоких берегов. Лес заметно поредел, а потом и вовсе кончился. Перед нами открылась зеленая холмистая равнина. Невдалеке раскинулось круглое озеро, в которое впадала наша резвая провожатая. Лэнс остановился на его берегу и встряхнулся, предлагая мне слезть.

— Хочешь искупаться?

Поразительно, как быстро и незаметно он становится человеком.

Мужчина подошел и рукой потрогал воду.

— Холодная.

Все равно хочу. Я так давно не мылась, что стерплю любую температуру воды, даже экстремальную. Вот только…

— Ты бы не мог мне помочь расстегнуть платье?

Лэнс вопросительно изогнул бровь. Я вздохнула и повернулась к нему спиной.

— Зачем здесь столько пуговиц?! Попроще нельзя было?

Мужские пальцы коснулись моей спины и не особо шустро взялись за дело.

— Здесь глубоко? — спросила я, чтобы хоть чем-то занять неловкую паузу.

— У берега мелко. Дальше — глубже. Эти пуговицы такие крошечные… Издевательство какое-то! Наши женщины так ни себя, ни нас не истязают.

— А в чем они ходят?

— Приедем — увидишь. Все!

Лэнс справился с последней пуговицей и выдохнул с таким облегчением, будто колол дрова, а не расстегивал платье.

— Теперь ты бы мог отвернуться?

— Только недолго, — поворачиваясь ко мне спиной, усмехнулся Лэнс.

Я быстро разделась до нижнего белья и вошла в озеро. Остальное сниму на глубине, заодно и простирну. Холодная вода заколола тысячами иголочек, но времени морщиться и привыкать к ней у меня не было.

«Дэй, ты держишь связь с ловцами?» — «Постоянно». — «Сообщи им, что мы у Голубого Ока». — «Как чувствует себя моя невеста?» — «Купается». — «Она умеет плавать?» — «Не знаю». — «Так посмотри». — «Она просила отвернуться». — «И ты послушался?» — «Тарх меня побери! Она решила утонуть!» — «Может, нырнула?»

Но Лэнс уже не слушал, он бросился к озеру, с шумом и фонтанами брызг влетел в воду и… столкнулся нос к носу с выныривающей ему навстречу девчонкой. Видимо, выражение лица двуликого говорило само за себя.

— Со мной все в порядке, — рискуя прикусить язык, настолько неудержимо стучали ее зубы от холода, прохрипела Арина.

— Вижу, — буркнул Лэнс и попытался выхватить мелкую из воды.

— Не надо! — она дернулась назад и снова нырнула с головой.

— Да чтоб тебя! — рявкнул двуликий, хватая девчонку за руку и подтаскивая к себе.

Арина закашлялась. Мокрые волосы облепили лицо с посиневшими губами. Лэнс тащил мелкую к берегу, но она упорно сопротивлялась, отбиваясь руками, ногами и даже царапаясь. Вот ведь кошка!

— Я сама! Пусти!

— Замри! — князю надоела эта бессмысленная возня, он подхватил, перекинул строптивую девчонку через плечо и слегка шлепнул ее по мягкому месту ниже спины. Она тут же притихла, лишь изредка вздрагивая.

Выйдя на берег, Лэнс опустил Арину на землю. И тут же понял, в чем дело. На мелкой была лишь тонкая, полупрозрачная сорочка до середины бедра. Мокрая, она льнула к телу, ничего не скрывая, а скорее выставляя напоказ. Девчонка покраснела и обхватила себя руками.

— Отвернись!

— Опять? Чего я там не видел? — усмехнулся Лэнс, но просьбу все-таки выполнил.

Брр! Холодно! Из-за нее он теперь мокрый с головы до ног. Двуликий обернулся. Арина успела надеть платье и сидела на земле, подтянув колени к груди и сжавшись в маленький, дрожащий комочек. Что ж, придется греть и греться самому…

Вода оказалась примерно той же температуры, что в озерах и речках Среднего Урала в конце мая — начале июня. Холодно, но терпимо. Конечности быстро коченеют, зато освежает и бодрит. Зайдя по грудь, я стянула с себя панталоны и… выпустила их из рук. Пришлось нырять. Дно озера было каменистым, а вода прозрачной, с голубоватым оттенком. Я прекрасно видела свою «пропажу», но никак не могла ее ухватить. К тому же, сделав всего один шаг вперед, я перестала чувствовать опору под ногами. Протянув руку, я наконец поймала увертливое нижнее белье, вынырнула и неожиданно нос к носу столкнулась со своим провожатым.

Не то чтобы Лэнс выглядел напуганным, но он был явно недоволен. Неужели подумал, что тону?

— Со мной все в порядке, — отбивая зубами частую дробь, поспешила я успокоить двуликого.

— Вижу, — буркнул он и попытался меня схватить.

— Не надо! — я дернулась назад, и дно снова ушло из-под ног. На этот раз я успела наглотаться воды.

Лэнс за руку подтащил меня к себе. Я закашлялась.

— Да чтоб тебя! — ругался князь, волоча меня к берегу.

Осознавая, что практически голая, я начала активно сопротивляться.

— Я сама! Пусти!

Мужчине быстро это надоело, он, как пушинку, выхватил меня из воды и перекинул через плечо, после чего добавил звонкий шлепок по попе. Я вспыхнула.

Лэнс вышел на берег и только тогда отпустил меня. Я обхватила себя руками — жалкая попытка укрыться от чужого взора. В глазах мужчины читался неподдельный интерес.

— Отвернись!

— Опять? Что я там не видел? — решил поиздеваться надо мной двуликий, прежде чем повернуться ко мне спиной.

Я бросилась к платью. Едва не запуталась в нем, торопясь надеть. Как же холодно! Из-за мокрой сорочки ткань платья тут же пропиталась водой, и малейший ветерок казался дыханием зимней стужи. Панталоны я окончательно потеряла в неравной борьбе с Лэнсом. Вот и пригодилась лежащая на дне котомки смена.