Андрей Егоров - Путешествие Черного Жака

– Я есть хочу!

– Прекрасный ответ, – заметила Селена, которая тоже подошла и присела на корточки, – кажется, он хочет остаться с нами… Мы ему понравились.

Теперь втроем они взирали на меня. Селена и Тереса с едва заметными улыбками на лицах, а Габи, крепко сжав пухлые губы.

– Больше ты ничего не хочешь, человечек?! – с издевкой поинтересовалась она и тряхнула рыжей шевелюрой.

– Хочу, чтоб ты замолчала, – ответил я, что еще раз подтверждает тот факт, что даже в столь юные годы я обладал острейшим разумением, которое со временем все возрастало… А вызвано оно было, вне всяких сомнений, богатым опытом моих прежних инкарнаций… Впрочем, об этом позже.

– А, как он тебя приложил?. – Селена засмеялась, пока бледная от гнева рыжая ведьма скрежетала зубами.

– Я тоже чувствую, – после недолгой паузы произнесла Тереса, – в нем что-то есть. Что-то древнее, возможно темное…

– Наглость в нем есть, – с яростью сообщила Габи.

– Это неплохое качество для чернокнижника. – Тереса радужно мне улыбнулась. – Посмотри, какие у него благородные черты лица, тонкий орлиный нос…

– Распустили детей, – проворчала рыжеволосая, – распроклятые люди…

– Решено, он остается… – Тереса встала с кофточек и взяла меня за руку. – Пойдем, я покажу тебе твою комнату.

Мы пошли к бревенчатой избушке. Габи фыркнула и сплюнула на землю:

– Ну и пожалеете об этом…

Внутри жилище ведьм оказалось очень уютным. Что, впрочем, неудивительно, когда в заброшенном домике живут втроем одинокие женщины, пусть это даже озлобленные на весь мир ведьмы, иногда крадущие детей. Такой красоты в своей короткой жизни я еще не наблюдал. Убранство было подобрано со вкусом и любовью к крепким вещам из светлых пород дерева и изящным металлическим украшениям. Люстры и ручки дверей были отлиты из благородной бронзы, эстампы в тяжелых рамах сверкали золотом, а на комоде стояла огромная серебряная ваза с причудливой гравировкой – два мускулистых гиганта, ухватив друг дружку за причинные места, застыли с выражением бесконечной печали на лицах. Открыв от восторга рот, я не в силах был даже пошевелиться. Так и замер на пороге, пока Тереса мягко не подтолкнула меня чуть пониже спины.

– Что, нравится? – спросила она.

– Не очень, – ответил я, воровато оглядываясь кругом, – видали и получше…

– Я предлагаю избавиться от него, чтобы нам потом не пожалеть, – сказала Габи, когда они с Селеной остались вдвоем, – а в ученицы взять девочку. Сколько я ни общалась с мужчинами, из этого ничего хорошего не выходило.

– Но это же ребенок, – возразила беловолосая. – к тому же очень симпатичный И, кажется – думаю, мы все это ощутили, – не лишенный темного таланта.

– Ребенок, – фыркнула Габи, – каких-то десять лет, и он уже будет не ребенок… а… а жеребенок. Здоровый молодой жеребчик. И что ты тогда скажешь? Тебе двести сорок три, а рассуждаешь, как незрелая девка.

– Я и чувствую себя девочкой. – Селена улыбнулась.

– А должна чувствовать себя дурой. – Габи презрительно сморщилась. Тереса распахнула дверь.

– Он уснул, – сообщила она.

– Что, так сразу? – удивилась Габи. – Как-то это подозрительно.

– Должно быть, устал в дороге, – с заботой в голосе проговорила Селена, – дети так быстро утомляются в этом возрасте…

Я же вовсе не спал, а с интересом подслушивал их разговор. Впрочем, через пару минут ведьмы занимали меня куда меньше. Я вскочил с постели, на которую до этого упал, сделав вид, что засыпаю от усталости, и принялся копаться в ящиках тисового комода, стоявшего в углу. Мне удалось обнаружить в его недрах и прикарманить две баночки с эликсирами, сушеную лягушачью лапку (настоящее сокровище) и серебряное кольцо (можно будет выгодно продать его в Аноре в лавке старьевщика – он никогда не гнушался брать ворованные вещи. Кольцо попыталось укатиться от меня под кровать, но было поймано – от малыша Жака еще никто не уходил. Новообретенные сокровища я спрятал под матрас и тогда, почувствовав уверенность в завтрашнем дне – мне было обеспечено пропитание, я действительно решил вздремнуть. Для ребенка, даже такого бойкого, как я, день оказался слишком насыщен событиями.

На следующее утро меня разбудили очень рано, плотно накормили вкусным завтраком – тарелка манной каши и хлеб с сыром – и стали мучить расспросами, не брал ли я вчера некоторых вещей.

– Конечно нет, – отвечал я как ни в чем не бывало и постарался придать своему лицу выражение кристальной искренности и невинности.

– А давайте съедим его, – предложила Габи, и я ощутил, что в своей короткой жизни никого и никогда так люто не ненавидел, как эту рыжую ведьму, заставлявшую меня снова и снова испытывать страх.

– Оставь, Габи, – Тереса поморщилась, – ты, наверное, сама спрятала куда-то баночки и кольцо, а теперь обвиняешь ребенка.

– Спрятала специально, – поддержала ее Селена, – чтобы извести мальчика, он ей с самого начала не понравился.

Она погладила меня по голове, и я, открыв глаза как можно шире – так мое лицо казалось честнее, я хорошо знал это по опыту, – согласно закивал.

– По поводу «специально» я ничего не говорила. – Тереса строго посмотрела на Селену.

– Где же баночки и кольцо? – задумчиво произнесла она… – Баночки и кольцо… баночки и кольцо…

Ее глаза гипнотизировали меня, проникали в самую душу. «Баночки и кольцо… баночки и кольцо…»

– И лягушачья лапка, – неожиданно вырвалось у меня… Вот уж не думал, что смогу когда-нибудь так глупо проколоться.

… Наказание было чудовищно жестоким. Меня заперли на темном чердаке, где под самым потолком с визгом носились тени летучих мышей. Иногда их перепончатые крылья жестко хлестали меня по лицу и рукам. Не могу сказать, чтобы я когда-то боялся этих отвратительных тварей, но обидно мне было необыкновенно… Я сел, прислонился к стене и горько заплакал. Где моя спокойная жизнь в притоне мадам Агеллы, где каждая из девочек норовила погладить меня по голове и угостить чем – нибудь сладеньким… Я имею в виду настоящие сладости. А вы что подумали? В то время я был еще слишком мал, чтобы думать о сладости женского тепла и ласки… Выпустили меня поздно вечером.

– Ты должен отнестись к нам с уважением, – сказала мне Тереса, – запомни, ты избран. Для тебя это, конечно, сейчас ровным счетом ничего не значит, но запомни, что это очень большое продвижение вверх по социальной лестнице. Хотя ты вряд ли понимаешь меня. Чтобы объяснить тебе лучше, я спрошу тебя вот о чем. Кто были твои папа и мама?

– Мама умерла, когда я только родился, а папа крадет драгоценности и деньги. Он – самый лучший вор в Оссирисе. – Я гордо задрал подбородок. – Самый лучший – мой папа, вот так-то.