Сергей Злой - Путь опытного темного мага

Меня зовут…. Меня зовут…. Я не помню.

Возможно, мое имя — Том Риддл. У меня много воспоминаний, где меня так называют. А может, лорд Волдеморт? Я не знаю…. В голове все перемешалось и мне трудно отделить мои истинные воспоминания от ложных. Кажется, это из-за того, что я поглотил душу этого Риддла, или Волдеморта, или этого, третьего.

Хоть я и не помню своего имени, я точно помню, где я. Азкабан, тюрьма, созданная специально для магов. Самых опасных из них, совершивших по-настоящему ужасающие преступления. Остальных, кажется, держат в подземельях Министерства, либо просто накладывают штраф.

Так что мои соседи — отъявленные убийцы. Как и я. Душевная компания.

Недалекие люди говорят, будто Азкабан — это Ад на земле. Совсем не так. Ада и Рая не существует. А вот Чистилище — очень даже, и я сейчас в нем. Хотя, я не объективен: моим соседям хуже, чем мне, и наверняка для них эта тюрьма самый настоящий Ад. А дело все в дементорах.

Да, в прелестных созданиях, которые высасывают из тебя все положительные эмоции. А то и душу. Прямо как я.

Сначала я думал, что они не трогают меня из-за той сущности их собрата, которую я (я ли?) поглотил уже давно. Но это не так. Все гораздо проще, это я понял через какое-то время.

Они мной просто брезгуют.

У меня есть счастливые воспоминания, я их помню. Но радости они мне не приносят. Не знаю почему.

Холод, сырость, темнота — вот мои единственные собеседники в этом Чистилище. Удивительно, что я еще не заболел каким-нибудь воспалением легких или туберкулезом и не умер в муках. Может, за это стоит благодарить мой сильный организм, или это насмешка Судьбы? Этого я тоже не знаю. Уж точно это не заслуга здешних медиков. Хотя бы потому, что их тут нет: кому какое дело до заключенных, даже если они сдохнут разом от гриппа? Всего лишь сократится графа расходов на содержание отбросов.

А вот с чем в Азкабане в порядке — так это с кормежкой. Харчи тут просто царские — непонятная субстанция, похожая на кашу, но отвратительная на вкус, два раза в день с куском плесневелого хлеба и стаканом воды. Но зато по еде я научился считать года: на Рождество дают больше этой баланды, чем в другие дни. Мол, порадуйтесь, узнички, праздничный ужин вам. Счастливого Рождества, дементоры тоже голодны.

А еще такое пиршество устраивают в День Победы над Волдемортом. Мной? Точно нет, я слышал от охранников, что он мертв. Значит, я не могу быть им. Скорее всего.

В этот «праздник» охранники наиболее любезны, всем английским дворецким на зависть. По-другому и быть не может, ведь у каждого из них погибли друзья на войне с Волдемортом, а то и родственники. Поэтому с нами, а особенно со мной, они сама обходительность. Перед тем как избить, обязательно ноги вытрут.

Это у них что-то вроде ежегодного соревнования. Я слышал, даже деньги ставят на то, сколько продержится заключенный в сознании. Я их любимая груша для битья. На роль моего «оппонента» долгие годы выходил стражник. Другие звали его Фредди. Я запомнил это имя, запомнил его лицо.

А знаете, что было самое ужасное в Азкабане? Не поганая еда, не риск заболеть, не издевательства стражи, нет. И не возможность сойти с ума — я и до Азкабана не отличался психическим здоровьем. Самое страшное в Азкабане для меня — деградировать.

В редкие минуты, когда приносили еду, я мог видеть других заключенных. Настоящие животные — в глазах безумие, грязные, вонючие, жрущие руками, хотя приносили и деревянные ложки. Отвратительное зрелище.

Больше всего я боялся превратиться в такое животное. Чтобы избежать этого, я держал себя в строгих рамках. Каждый день — физические упражнения, даже если нет сил или тело болит после побоев. Каждую неделю — не пренебрегать возможностью помыться. Приносили, правда, для этого ведро ледяной воды (кажется, прямо из океана поблизости), но я все равно тщательно мылся. Ел медленно, ложкой, хотя и было желание ее откинуть.

Но я держался. Я знал — стоит дать слабину, и я уже не смогу выбраться из той бездны, в которую упаду.

Труднее всего было сохранить ясность мышления. Чего я только не делал — перебрал все воспоминания, освежил все знания, составил сотни теорий о разных разделах магии, а так же различные головоломки. Даже в шахматы играл мысленно!

В этом мне помогли мои «друзья». Я помню, в жизни того, третьего, был Внутренний голос, на который он нечасто обращал внимание. В его голове был только один, в моей — два. Они никак себя не называют, так как являются частью меня. С их появлением мое сознание стало более ясным.

Возможно, я сам их создал, по крайней мере, одного из них. Возможно, в него я вложил воспоминания одной личности, которые были у меня, оградив их от моего сознания. Но как я это сделал (если это сделал я) не понимаю. А может, понимаю, и знание об этом осталось у Второго, а он просто не хочет об этом говорить. Не важно.

С появлением этих двух жизнь стала более… интересной. Я нашел то, чего был лишен — собеседника. Более того — умных и образованных собеседников. И какая разница, что они — это я сам?

Вместе мы даже придумали особые шахматы, для трех игроков. Новые правила, новые фигуры, новая доска — все это мы мысленно сделали сами. Это оказалось настоящее испытание для ума: играть, не ведя перед собой самих шахмат, да еще помнить месторасположение всех фигур. Первое время я постоянно проигрывал, у моих оппонентов не было проблем с запоминанием диспозиции. А потом приноровился и я.

Все это помогло мне сохранить разум.

Но это было бессмысленно, ведь я так и сгнию в этом Чистилище заживо. Отсюда нельзя сбежать. Не мне, по крайней мере. Почему-то меня охраняют наиболее надежно. Это в какой-то мере даже льстит.

Я пробовал, пытался придумать план побега, но все было тщетно. Система безопасности была слишком хороша. Меня ведь даже из камеры не отпускали, и, открывая дверь, предварительно меня оглушали через небольшое отверстие в двери. Если я, например, сымитирую приступ — стражники сперва подождут, пока я сдохну, а потом еще Авады добавят на всякий случай.

Сбежать было нереально. Но я не терял надежды. Ну, не верил я, что мое предназначение — это сгнить заживо, ничего, по сути, в жизни не совершив.

«Ты сделал многое. Вспомни хотя бы Дневник», — пытался успокоить меня Первый.

«Да, большая часть магов до твоего уровня и не поднимется никогда», — вторил ему Второй.

Да, Дневник, мое совершенное творение. Интересно, где он сейчас? Нашел ли его кто-нибудь? За его сохранность я не беспокоился — его невозможно уничтожить. Разве что Смерти.

Годы шли, я рос. Вымахал я изрядно, несмотря на скудную пищу. Почему так получилось — непонятно. Сейчас мой рост составлял больше двух метров. Из-за постоянных упражнений мое тело тоже было не в особо плохой форме. Не то идеальное здоровье, что раньше. Сильно подорванное здоровье, но я все-таки мог составить конкуренцию более молодым и здоровым.