Владимир Кривоногов - Яга

А Ягода слепо и упорно шла вперед. Ноги заплетались, время от времени натыкаясь на корни, булыжники и спутанную пожухшую траву. Земля казалась испорченной кашей, которая выдавливалась меж пальцев босых ног Ягодки.

Она знала и понимала, зачем ей нужно идти вперед, дальше. Пусть темные воды навсегда сомкнутся над ее головой! Жуткое болото, чавкающее гнилой топью, заберет бедную девушку в свои темные холодные объятья, а вместе с ней – ее беспросветное горе и страшное унижение. Только сама смерть может принести стылое спокойствие и вечный покой в трепетную душу оскорбленной девушки. Ягодка знала, что владения жуткого Чернобога всегда принимали изгоев. Видимо теперь настал и ее черед. Желан, этот подлый предатель, оставил Ягодку на произвол судьбы. На нее повесили бы клеймо распутной девки! Но возмущало и пугало другое – всеобщее презрение соплеменников ожидало бы и ее будущего ребенка.

– Не бывать этому! – с надрывом вскричала Ягодка. – Пусть все эти мерзавцы продолжают жить в своей грязи и пыли, словно склизкие черви, а я… Я уйду навсегда!

Мысли в ее голове метались, как серые грязные тряпицы. Девушка с легкостью решилась на самое страшное – отправиться в мир иной: легкий, бестелесный и темный; заломив руки над головой от безысходности, кануть в омуте, бездонном, как и ее отчаяние.

Пройдя в самую чащу, куда не ступала нога праведного крестьянина, Ягодка, наконец, нашла подтверждение рассказов своей матери. Скрюченные деревья как будто укрывали это место от ненужных глаз. В центре небольшой возвышенности находился священный жертвенный постамент – заклан-камень. Он был почти идеальной прямоугольной формы, каждая грань была расписана затертыми символами и непонятными рунами. Ягодка не умела читать, но красота вырубленных в граните знаков, их аккуратность приковывали ее взгляд. Сверху, на гладкой наклонной поверхности отшлифованного временем камня она заметила глубокие извилистые борозды, пролегавшие по всей поверхности священного останца – когда-то давно по ним стекали теплые багряные ручейки. И лежал здесь вовсе не скот.

Взгляд обреченной устремился к другому, не менее странному и страшному предмету на опушке. Ягодка не могла вообразить, какая несметная сила могла выкорчевать широченный дуб и изогнуть его в такую причудливую форму. Казалось, что тот сам вытащил корни из земли и, извернувшись, сел на них своей кроной. В огромном стволе дерева был вырезан трон, безобразный и неровный. Спинка трона плавно перетекала в идолище с мерзейшим ликом.

Из неестественно огромного и глубокого рта будто бы вырывался истошный крик, вместо глаз красовались глубокие дыры. Щеки впали, лоб был испещрен рельефными морщинами. Не было ни бровей, ни ушей, ни волос на голове, обрубок с двумя небольшими щелями заменял нос. Ягодка не могла не смотреть на это уродливое лицо, но и долго вглядываться в него было слишком страшно. Отведя взгляд, она почувствовала, что чудовище теперь пристально за ней наблюдает. Взгляд его пустых глазниц был везде: в этих кустах, на поверхности заклан-камня, в пожухшей траве и даже средь облаков на небе. У Ягодки не было сил выкинуть страшное лицо из головы. К ее горю и отчаянию присоединилась странная тяжесть этого места. Ей казалось, что нужно поскорей избавиться от всех этих невыносимых чувств. И от всего остального! Ведь болото совсем близко, Ягодка уже видела воду за хитрым сплетением кустов и ивняка.

Когда Ягода с большим трудом преодолела живую решетку растений, перед ней простерлась широкая могильная топь. Приблизившись вплотную к темному зеркалу болота, она наконец решилась продолжить свой путь в один конец.

Она пришла.

Неспешными осторожными шагами юная самоубийца двинулась навстречу мучительной смерти. Ее ноги все глубже проваливались в чавкающую грязь, а платок упал на поверхность воды, сдутый легким ветерком. Девушка услышала какие-то шорохи за спиной, но ни смелости, ни желания оглянуться у нее уже не осталось. Она неуклюже продолжила свой путь и провалилась по пояс в гнилую жижу. Девушка взмахнула руками, пытаясь не упасть – ей почему-то казалось, что умирать надобно там, дальше, где вода чище и прозрачнее.

Шепот. Не один – тысячи мелких шепотков. Детский плач, неявные женские выкрики, торжествующий нечеловеческий хохот нарастали и смешивались в голове Ягодки. Гул призрачных голосов заглушал все настоящие звуки. Внезапно она услышала слово, взорвавшее ее напряженный слух.

– Постой! – прохрипел кто-то в ее голове.

Ягодка не смогла противиться чужеродному гласу: он сковал ее волю и тело.

«Шепот прекратился, но что же здесь творится? Отпустите меня, дайте умереть спокойно».

Грешница испуганно обернулась. И не увидела ничего. Только жертвенник и трон с идолом вдали.

Новый возглас пронзил ее слух:

– А теперь посмотри, что тебя ждет!

С трепетом Ягодка обернулась обратно и вскрикнула от ужаса. В трех метрах от нее из глубины топи поднимались покойники. Замшелый бородач с порванной одеждой и откушенной щекой, два лысых старика, одноглазый парнишка, четыре некрасивых девицы с синими губами, бабка с разодранным лицом и совсем еще маленький мальчик! Серые, разложившиеся, разбухшие от воды мертвецы, улыбались ей кривыми искаженными улыбками. Своими мутными взорами белесых глаз утопленники всматривались в живого человека. Все они принадлежали этой топи и приглашали к себе. Их плотный строй расступился, и сквозь грязные воды болота к девушке вышла она сама – мертвая Ягодка. В серо-синем опухшем лице с пустыми глазницами было очень сложно узнать чернявую красавицу, ослеплявшую своим страстным взором всех деревенских парней. Девушка с ужасом вглядывалась в жуткую утопленницу – те же черты лица, та же одежда, а на руках младенец! Мертвый, как и мать. Нерожденное дите! Ее дитятко!

– Пойдем со мной, – прохрипела покойница. – Наше место здесь…

– Нет! – Отшатнулась Ягодка.

– Ягода! Ягода! Ягода! – враз завопили усопшие. – Иди! Иди к нам!

Девушка в смятении закрыла лицо руками и в нерешительности замерла, не смея сделать даже шажок или пошевелить головой. Ноги постепенно проваливались – илистое дно болота с усердием ухватило новую жертву и отпускать слабую женщину уже не собиралось.

– Возвращайся! – возвестил прежний повелительный голос. – Иди к престолу!

Ягодка не шелохнулась, продолжая проваливаться в топь. Ей казалось, что если она будет стоять безмолвно и, замерев всем телом и душой, то наваждение и страхи минуют сами собой.

Но голос никуда не исчез:

– Дурочка, утопнешь! Выходи на берег и подойди ко мне. Я хочу поговорить с тобой.