Владимир Кривоногов - Яга

«Я к ним пешком со златом, а они ко мне стрелой и злобой». Баба Яга обиделась и поковыляла в ближайший подлесок, где в крапиве летунья припрятала свою ступу.

С этого дня она занялась прежними затеями. Грабила редкие обозы и все дальше наведывалась в орду. Ограбив и убив очередного монгола, она почему-то ощущала удовлетворение, а русский люд перестала трогать, почему-то стыдно стало их мордовать.

Однажды так далеко в степи забралась, что наткнулась на татарский стан. Там в юрте томилась пленница, русская княжна, украденная удачливым ордынцем в лихом набеге. Ее насильно выдали замуж за немолодого степняка, и теперь в ненависти она рожала и рожала ему выродков. С каждым разом все мельче и мельче рождались дети, пока не превратились в черные зерна. Баба Яга нахмурилась, раздумывая, как поступить, а затем пригнала ветерок-суховей, закидала песчаной пылью главную юрту в стане. Лошади заржали, нервно переступая копытами, дергая кожей на спине. Грузный басурманин выскочил наружу, успев нахлобучить на лысину остроносый шлем в мехах. Получилось набекрень и смешно, но мужчина зашелестел кривой саблей, вынимаемой из ножен и, прикрывая рукавицей глаза от колючего песка, махнул блеснувшим лезвием перед собой в надежде зацепить неизвестную летучую ведьму, а затем сделал выпад.

Яга была рядом. Она ловко увернулась от татарского тычка острием, дико засмеялась и, закружившись вокруг ордынца, со всего маху ударила его тяжелым пестом в основание шеи, чуть ниже шлема. Он громко закричал, охнул и упал замертво. На крик выбежали низкорослые чумазые жены, которые кинулись к распластавшемуся в пыли мужу, и только одна из них, высокая и голубоглазая, гордо стояла и, широко распахнув ясные бездонные глазищи, торжествующе всматривалась в поверженного мужа-мучителя. В руках она держала кошель с черными семенами.

Баба Яга засмеялась, вынырнула на ступе из плотной завесы пыли, подхватила за талию эту непокорную женщину, и усадив ее на край ступы, унеслась ввысь.

– Кто ты, матушка? – хрустальным голоском спросила спасенная.

– Зови меня Ягой, – ответила ведьма. – Ты не должна здесь горе мыкать. Твой очаг там, на Руси.

– Да, матушка, – тихо прошептала молодая женщина, и крепко обняв Бабу Ягу за шею, прижалась к ней. Она беззвучно плакала, и слезы быстро сохли в плотном набегающем потоке воздуха.

– Пореви, пореви, девонька, – проскрипела зубами ведьма, набирая высоту. Бабе Яге было неудобно отталкиваться помелом, но ей так хотелось спасти из полона эту несчастную русскую бабу, что она терпела тесноту и неудобства. – Здесь не твой род, полетели домой, как две лебедушки – черная и белая.

С головы княжны свалилась татарская шапочка, и полыхнула волна почти белых с золотистым отливом волос. Ступа ускорялась, качаясь то вверх, то вниз, а удивительные волосы молодой красавицы перехлестывали черные космы Бабы Яги. Так и ушли в красный закат. Девушка успокоилась, еще крепче прижалась к груди ведьмы, и прошептав «спасибо, матушка», задремала.

Летели долго, а достигнув родных просторов, Баба Яга скомандовала:

– Высыпай здесь свои магические зерна! Это не твои дети. Все порастет травой, и ты забудешь о своем кошмарном пленении.

Молодая женщина послушалась, развеяла семена над полем и кошель с высоты сбросила, только и промолвила:

– Как высоко!

На этом все и закончилось. Баба Яга долетела до ближайшего русского поселения, высадила пассажирку у ворот частокола, махнула помелом на прощание и скрылась в предрассветной дымке.

Молодая женщина поклонилась в пояс своей спасительнице и постучалась в ворота русской крепости Путивль.

На месте развеянных детей в поле проросла гречиха, и люди полюбили это растение, даже стали называть его «русским хлебом», а Яга вернулась в свою избушку и историю эту крепко позабыла. Время для нее остановилось. Оно тянулось медленно-медленно, как загустевшая патока. В ожидании всегда так, но Баба Яга ждала, а обещанный богами герой все не шел и не шел.

В поисках бумаги миновали еще три года, а затем еще три. На Руси найти настоящую бумагу Бабе Яге не удалось, и тогда ведьма решилась на дальний поход. Леший Аука собрал на дорожку лукошко с лепешками, запеченным рябчиком и лесной луковкой. Яга проверила все боевые зелья, прокрутила в голове все новые наговоры, забралась в ступу, махнула на прощание плотным серым платком, который она надевала только в дальнюю дорогу, и унеслась в предзакатное небо.

Полетела ведьма к холодному морю, к крестоносцам – у них-то бумага должна быть! А как же иначе-то? Они же там просвещенные, как-никак!

В марте 1312 года, подобно мокрому снегу, она вывалилась из низких туч на головы встревоженных войной рижан – мокрая, замершая, уставшая, взъерошенная, злая и ужасная – на саму себя ворчала, а заодно и на весь остальной мир, но мир об этом пока не знал.

В те годы у рижан и так проблем хватало, война с ливонским орденом затянулась на целых пятнадцать лет, а крестоносцы то одну крепостишку оттяпают, то другую, да и своих ведьмочек в округе с избытком по лесам и чащобам баловало. С войной беда, так еще эти мерзкие колдуньи то курей украдут, то детей.

Их, конечно изредка ловили и обвиняли в совокуплении с Дьяволом, затем жгли на костре, топили в бочке, либо давили камнем. Но честные граждане, как правило, обвиняли и казнили не совсем тех, а если точнее, совсем не тех женщин.

Яга сразу в город не пошла, да и крепостные ворота были закрыты. Она эти стены запросто перемахнула бы, да только вот действовать надо было с осторожностью. Не зря же в такую даль летела, чтобы в первый же день тревогу среди рижских стражников поднять. Поэтому терпеливо дождалась утра, пристроилась в хвост пешего каравана каких-то ободранных попрошаек, да так и вошла в приоткрытые по этому случаю ворота. Для пущей пользы ведьма решила напустить в округу непроницаемого тумана. Достала из сумы веточки белены, и раскрошив в ладонях, дунула труху по ветру, тихо приговаривая волшебный наговор «Клубись, затуманься!»: «Доухати слепь обманом! Глава и пята водицей ходити! Разлитися млеком густо!»

И туман пришел с Даугавы – плотный, белый, осязаемый. Заволокло все окрестности непроницаемой мглой. В таком тумане вытяни руки перед собой, и растопыренных пальцев не увидишь.

Баба Яга проверила увесистый кошель с золотыми монетами на поясе и пошла по узким улочкам Риги.

На что она надеялась, одним богам известно. Яга думала, что здесь раздобыть чистую бумагу будет не трудно, имея за душой золотишко и твердое желание именно купить необходимое, а не разрушать это несчастный городишко, распугивая толстых, усатых стражников, не отличающихся особой бдительностью.