Татьяна Скороходова - О волшебной любви (3 бестселлера)

Волк вздрогнул, дёрнулся. Я осторожно положила его голову на песок, двумя руками зажала рану, вливая своё тепло, любовь. Ладони загорелись, я терпела столько, сколько могла, когда не осталось мочи выдерживать боль, я оторвала руки от мокрой шерсти и молча уставилась на розовеющий, свежий порез. Нет… Пустое… Север так и лежал, дыша часто, мелко, каждый вздох был слабее, чем предыдущий. Он потерял слишком много крови… И у меня сил уже не осталось…

Мне казалось, что я умерла. Только мёртвый ничего не чувствует. Ни зла, ни горя, ни печали. Я вытерла мокрое от слез лицо, обернулась.

Вейр стоял, глядя на меня. Я достала нож, запачкав лезвие кровью Севера. Руки, мех куртки, я вся была в его крови.

– Не сопротивляйся, девчонка. Я тебе и твоей магии не по зубам, – тварь распахнула объятья и, не торопясь, двинулась на меня.

Я встала и пошла навстречу. Шаг, второй, лёгкий толчок, я прыгнула, сбив колдуна с ног. Он зарычал, попытался вскочить на ноги, я швырнула ему в лицо горсть песка, тварь взвыла, закрыв лицо руками, попыталась вскочить, но я уже была рядом.

Тонкий, поначалу незаметный надрез на шее Вейра набух на глазах, тонкий ручеёк алого стал рекой, я успела увидеть, как зашипела, запузырилась по краям смертельной раны кровь, словно издалека услышала свой отчаянный крик и дикий, душераздирающий стон Вейра. Клубок огня взорвался, залил слепящим белым светом пещеру клубок, я канула в непроглядную, милосердную тьму.

По моему лицу кто-то настойчиво водил мокрой, тёплой шёлковой тряпкой. Замычав что-то пересохшим ртом, я мотнула головой и пришла в себя.

Не открывая глаз, обняла мощную шею Севера, зарылась в густой, пахнущий кровью мех. Волк мягко вырывался, но я крепко держала, не собираясь отпускать.

Кто-то кашлянул.

Руки враз ослабели, я медленно повернула голову, холодея от предчувствий.

Глаза. Его глаза… Нет. Это был не кашель. Это была музыка… Но… Как?! Я же сама, своими руками убила его! Север вырвался, сел рядом, тяжело дыша.

– Скажи что-нибудь, – осипшим голосом прошептала я.

– Ну кто, кто, скажи, просил тебя лезть? – он слабо ухмыльнулся. – Ты должна была бежать без оглядки, а ты, упёртая, невыносимая, непослушная, отчаянная идиотка, все равно все сделала по-своему!

– Слава Матери, это ты…

Он сидел рядом, молча пожирая меня глазами. Я, застонав от боли в затёкших мышцах, села, уставилась на него в ответ. Его глаза были обычными, слегка покрасневшие белки, зрачки приняли нормальный размер, только смертельная бледность да розовый, свежий шрам на шее напоминали о случившемся.

– Я… Я не хотела, – я отвела взгляд. – Я должна была…

– Я знаю, – мягко ответил он. – Ты упала в обморок.

Я помолчала. Тысячи мыслей, тысячи слов, и все не те…

– Вейр… Как ты думаешь, они ушли? Это всё? Всё кончено?

Он встал, отряхнулся, подал мне руку. Я медлила.

– Не могу сказать. По крайней мере, мы живы, и нам надо выбираться отсюда как можно скорей. Это он нас вытащил, – он глянул на волка, потёр шею, где розовел шрам. – Чуть до смерти не зализал.

Север, казалось, ухмыляется во всю пасть.

– Где ты взяла эту зверюшку?

– От зверюшки слышу, – я приняла его руку, встала рывком на ноги и уткнулась носом Вейру в грудь. – Знаешь, – помолчав, продолжила я, – возвращается назад не только зло. Возвращается и добро. Нам возвратили жертву.

Мы бы так и стояли, обнявшись, но в глубине руд заголосила какая-то тварь, судя по голосочку, размером с дракона. Откликнулась вторая, подпела третья. Север, прихрамывая, пошёл к выходу из ловушки, сел у черноты, требовательно глядя на нас. Мы оторвались друг от друга и пошли за ним следом.

Я уже не пыталась запоминать, где и в каких глубинах мы бредём, да и волк, казалось, шёл наугад, единственное, что я знала твёрдо – без Севера путь назад нам не найти. Он часто останавливался, замирая, шумно втягивал воздух, бедолага все ещё прихрамывал, впрочем, мы с Вейром тоже не резвились от избытка сил. Лица, одежда в грязи и крови, Вейр то и дело заходился в приступах кашля, при звуках которого у меня разрывалось сердце, сил у нас уже не осталось, но сесть в закутке и, повыдирав на себе и спутниках волосы, приготовиться помереть, это было не про нас. Не для того Ольга отдала свою бесконечно долгую жизнь, чтобы мы сложили лапки. Найдём «сердце», а там уже поглядим, что это за овощ и с чем его едят. Его ритм то усиливался, то затихал, но Север уверенно шёл вперёд, и я решила довериться другу.

Темные коридоры змеились, петляли без конца и края, я одурела от бесконечных извивов, подъёмов и спусков, то пологих, то крутых, временами накатывало отчаяние, мне казалось, что мы бродим по кругу и вот-вот вернёмся в ту пещерку, что чуть не стала для нас могилой. Вейр молчал, он вглядывался в глухую темноту, черным маревом душившей наши чахлые магические огоньки, при взгляде на которые хотелось рыдать. Ну, что выросло, то выросло. Я то и дело вглядывалась в Вейра, но признаков одержимости не замечала. Он был бледен, спал с лица, но багровых искр, расширенных зрачков и странного поведения я пока не наблюдала. Хотя, кто его, колдуна, разберёт, он и в человеческом-то облике не подарок. Враг может притаиться, чтобы нанести удар в самый неожиданный момент, но пока ничто не предвещало беды. Если разделаемся со смешением, Вейру надо будет провести очищающий ритуал, может, даже, и не один. Правда, что это за ритуал, пока ни мне, ни ему не ведомо. Из огня да в полымя. Если выберемся… Если. Слишком много этих «если» …

Я наступила на груду камней и подвернула ногу, взвыв от боли. Вейр обернулся:

– Ты как?

– Дайте мне гроб и я в нем останусь, – простонала я.

– С собой не ношу, – буркнул колдун.

Спорить не хотелось. Во рту пересохло, страшно хотелось пить. Я с сомнением посмотрела на зеленовато-синий лёд, покрывший прозрачной шубой каменные стены. Использовать его как воду может быть смертельно опасно, да и Север избегал мерцавшего изобилия замёрзшей столетия назад воды.

Я проверила лодыжку, вроде, обошлось без переломов и вывихов, и встала на чугунные от усталости ноги.

Царила тишина. Местная живность, которая нас преследовала, давно отстала. Судя по воплям, нежить повстречалась с нежитью. Отчаянный, дикий крик жертвы и вой победителей, занятых пожиранием врага, придал нам сил, мы умудрились даже изобразить подобие бега.

Север тихо рыкнул, навострил уши. Впереди, в толще мрака, вспыхнуло еле заметное глазу серо-голубое марево и погасло вновь. Мы, сами похожие на нежить, в своей окровавленной одёжке, ковыляющие, прихрамывающие, измученные, побрели навстречу неизвестности.

Коридор все расширялся, изредка нам встречались боковые пещерки, куда мы благоразумно не совали нос, даже Север прижимал уши и проскальзывал мимо них как можно быстрее. Ни крыс, ни мышей, ни пауков, ни ледяных, ни из плоти и крови. Зов Сердца стал громче, отчётливей, сотрясая стены и обломки камней, скользких ото льда.