Екатерина Боброва - О любви и драконах (3 бестселлера)

Дракон разъярённой фурией метался по комнате. Жертвами его гнева уже стали два стула, по ним хорошенько потоптались и не один раз. Стеклянный столик, до этого скромно стоящий у окна, теперь блестел осколками на полу, и даже напольная ваза времен первого малого исхода не избежала печальной участи быть разнесенной на маленькие кусочки.

Хрясь! Кулак впечатывается в поверхность стола. Бумс! Рядом опускается второй. Дракон обводит яростным взглядом стоящих у стены людей.

– Как вы могли вернуться без неё? – в раздавшемся рычании трудно было разобрать слова, но те, кому оно адресовалось, поняли всё без труда. Этот вопрос звучал уже не в первый раз, и не в первый раз Зарран пытался объяснить случившееся.

– Мы… – начал он снова, но запнулся, встретившись взглядом с взбесившимся пламенем в глазах дракона.

– Ты! – рыкнул Ласти. Глава асхалутов с тоской проводил взглядом последнюю чашку, закончившую свою жизнь от столкновения со стеной. Ласти ужинал, когда они вернулись с печальной вестью. И теперь весь столовый сервис валялся на полу, превращаясь в мелкое крошево под сапогами мечущегося по комнате дракона. Но безумство было оправдано. Тут всякий сошёл бы с ума, если бы нежно любимая жена пропала через три недели после свадьбы.

– Битьё посуды её не вернет, братец, – сидящий в кресле Кэстирон, небрежно стряхнул осколок недавно почившей чашки с подлокотника. – Может, всё-таки выслушаешь Заррана?

– Его жалкие оправдания тоже, – парировал тот, но пламя в глазах немного поутихло. Зарран счёл это добрым знаком. Он единственный из стоящих у стены людей рискнул произнести пару слов, «Мы, я, мне жаль» – немного, конечно, но остальные не рискнули даже взгляд от пола оторвать, чувствуя себя крайне неуютно под яростно пламенеющим взором дракона.

Тарк в очередной раз поправил сползающего вниз гронна. Птенец висел у него под мышкой, плотно прижатый к боку. Вид у бедняги был жалок. Нежный пух слипся от жары, и между торчащими сосульками просвечивала голая пупырчатая кожа. Глаза помутнели, в них застыло удивление, смешанное с ужасом и полным непониманием. Птенец еще пытался держать голову прямо, но последнее время та норовила свеситься вниз. Наконец, он сдался и обмяк, чем окончательно приобрел сходство с дохлой, плохо ощипанной курицей.

С тех пор, как неизвестное бескрылое существо выдернуло его из гнезда, случилось много всего, и это всё слилось в одну сплошную какофонию звуков и мельтешение непонятных образов.

Вначале птенец даже слегка обрадовался новому другу, потянулся к нему, уловив тепло любви, идущее от бескрылого, но потом…, потом всё резко стало плохо. К гнездам пришёл враг – давний, беспощадный, опасный. Его запах заставил птенца задрожать от страха и теснее прижаться к новому другу, в поисках защиты. Тот успокаивающе гладил по спине, что-то шептал, но спокойствие было ложным. И птенцу становилось все страшнее и страшнее. Рядом метались в небе взрослые, пытаясь прогнать врага.

Наконец, всё стихло. Угроза миновала, и птенец вздохнул с облегчением. Но бескрылые почему-то беспокоились всё больше и больше. Их громкие крики, суетливые движения раздражали гронна. Он хотел вернуться обратно, к спокойной безмятежности своего гнезда. Вот только бескрылый держал крепко. А еще он почему-то нуждался в маленьком, еще не оперившемся птенце. Гронн не знал, откуда в нём эта уверенность, но она была. Без него это странное существо умрет. Птенец тихо курлыкнул, прощаясь с родными. Больше он сюда не вернется. Выбор сделан.

Сейчас в большом и странном гнезде бескрылых он пытался уговорить шею подержать еще немного голову прямо и не сдаваться. Во-первых, висеть клювом в пол не очень удобно, во-вторых, родовая память подсказывала ему, что за врагом надо смотреть в оба глаза, а делать это в положении дохлого птица невозможно. Врагов было два, и пусть пока они выглядят бескрылыми, но их вид его не обманет. Пахнут они опасностью и смертью.

– Ну, почему я отпустил её одну, – простонал Ласти, пытаясь избавиться от лишних волос, но те держались крепко и покидать его голову не собирались.

– Ты сам знаешь, что твоё присутствие было невозможным, как и любого из вас, – тихо проговорил Зарран. – Гронны до сих пор считают драконов природными врагами, и выбрать птенца невозможно, если при этом их мамаши носятся в воздухе, как бешенные и норовят выклевать тебе мозги.

– Об этом известно всем, – фыркнул Ласти, усаживаясь на единственный уцелевший стул в комнате. Кроме кресла, охраняемого сидящим в нём Кэстироном, целой мебели в комнате больше не осталось. Даже большой обеденный стол и тот красовался с трещиной посередине.

– Пора начинать думать, брат, – Кэстирон встал, подошел к окну. Океан сегодня был неспокоен, и сквозь стекло доносился сердитый рокот волн.

– О чем? – вскинулся Ласти, – о том, что пятеро не смогли уследить за одной, – тут он запнулся, лицо исказила гримаса отчаянья, – за самой любимой и дорогой для меня женщиной?

Четверо людишек и один грейф издали горестный вздох, продолжая тщательно изучать каждую выбоину на полу.

– Я не знаю, что там произошло, – честно признался Зарран. Как старший он взял на себя ответственность за случившееся, хоть и Тарк, и Хирано рвались разделить её с ним, – но мы держались вместе. Тарк уже выбрал себе гронна, Риль всё медлила. Вдруг она рванула в одно из гнезд, я крикнул, чтобы она была осторожней на скалах, но тут гронны словно сошли с ума. Разом поднялись в воздух и попытались нас атаковать. В этом облаке кружащих и орущих птиц мы мигом потеряли друг друга из вида. А когда Хирано отогнал гроннов в сторону, выяснилось, что Риль исчезла. Мы искали везде – безрезультатно. Вернулись сюда, в надежде, что ты сможешь её найти.

– Нет, – прорычал, багровея дракон, – зря надеялись, я её не чувствую, совсем не чувствую.

– Дуры! Никчемные дуры! А ну пошли прочь отсюда! – в глазах принцессы Салии бушевало пламя. Красивое личико раскраснелось от возмущения, а так и не доплетенная служанками коса растрепалась по хрупким белым плечам, чуть прикрытым полупрозрачной тканью ночной рубашки. Когда перепуганные девушки бегом выскочили из покоев своей хозяйки, я тяжело вздохнула и осуждающим взглядом посмотрела на свою госпожу:

– Зря вы так с ними, Ваше Высочество.

– Да в своем ли ты уме, Ниэль? – возмущенно воскликнула принцесса. – Эти безмозглые идиотки чуть скальп с меня не сняли! Сегодня же скажу Альфредо чтобы он приставил ко мне других служанок!

Я пожала плечами. Спорить с ней в таком состоянии было бесполезно, да и не всякий на это решался. Принцесса Салия на все семь королевств, славилась своим крутым нравом так не подходящим к ее ангельской внешности. Ее отец – король Охтий Второй, безумно гордился сильным характером своей дочери, но вот слуги и прочая дворцовая челядь, не раз попадавшие под горячую руку своей госпожи, за глаза называли Салию первосортной стервой. Я же, привычная к ее перепадам настроения и склочному нраву, просто-напросто научилась уживаться с ней в одном периметре и даже заслужить ее доверие. Раньше, когда нам обеим было лет по пять, мы даже считали друг друга подругами, и часто проводили вместе время за детскими играми и проказами, но вот теперь, когда мы стали восемнадцатилетними девушками, социальная пропасть, возникшая между нами являлась непреодолимой преградой на пути к былой дружбе. Хотя, пожалуй, я осталась одной из немногих, к чьему мнению Салия иногда прислушивалась и кто мог все высказать так как есть, без привычного во дворце лицемерия и лести.