Екатерина Боброва - О любви и драконах (3 бестселлера)

Я честно, старалась не смеяться. Но как-то не вышло, а вскоре и Фир присоединился ко мне. Стало так хорошо, спокойно и легко. Этот разговор будто сбросил с наc все то напряжение, что копилось днями и готово было взорваться. Мы прорвались, мы выжили, мы живы. Да, еще придется выбраться из пещер, но мы уже выжили.

– Тебе идет, Фир, мне очень нравится, – улыбаясь, взлохматила я волосы Фира.

– Ну, идет не идет, а выбора у нас не было. Если бы не обрезали волосы – заболели воспалением мозга, мертвым все равно с какой прической лежать. Ну, ничего, вот отдохну, выберемся, быстро все верну. Тем более с магией – это не проблема, – щелкнул меня по носу Фир. Ну вот, а я было, уже обрадовалась так походить. Ну что ему так нравятся длинные волосы-то…

Из пещер мы вылезли через два дня. Ну, это мы думали, что два, в пещере-то не видно день или ночь. Жутко уставшие и грязные, мы, буквально вывалились к морю. Я уже не впервые видела море, но после однообразной, холодной, грязной пещеры оно показалось мне самым прекрасным в мире и самым долгожданным чудом. На следующий день Фир полностью восстановил уровень своей магии.

Еще день мы отдыхали на берегу, набирались сил и просто грелись на солнышке. А вечером Фир сказал то, что навсегда изменило мою жизнь.

Я сидела возле костра с чашкой каких-то травок, собранных тут же на берегу Фиром.

Мне это сочетание очень понравилось. Фир сказал, что такое сочетание травок называется «Чай семи трав», и он пьется, в основном, только в этом регионе, так как половина из этих трав растет только тут. А перевоз их куда-либо еще, выходит очень дорогостоящим, так как для них нужна специальная среда, которую могут поддерживать только маги и, соответственно, это очень дорого.

Подошел Фир и бросил в костер свою рубашку с завернутыми в нее нашими волосами. К слову сказать, Фир, как и обещал, как только мы выбрались, собрал какие-то травы, заварил, прополоскал наши волосы. Наутро, что у меня, что у Фира, волосы доросли до попы. Фир попытался еще мне раз прополоскать голову этим чудо-средством, но я отказалась наотрез. И так, вон, насколько больше их стало. Хватит с меня и этого «счастья». Зато эльф на следующее утро блистал косой даже длиннее, чем у него до этого была.

– Завтра утром мы двинемся в сторону гор, пройдём вдоль них в поселок без названия. Тебе бабушка рассказывала, что дальше будет?

– Нет, но я думала, что поеду с тобой на остров. Разве нет?

– Нет. Ты поедешь на остров одна. В поселке мы попрощаемся. О тебе мы ничего не скажем, на тебе мой родовой браслет и они не смогут тебе отказать. Ты будешь моим наследником. Для тебя пока небезопасно показывать к какому ты семейству принадлежишь. Все же твой отец был не последним эльфом, и на его наследницу будут многие претендовать. Тем более ты, как бы сирота, вроде как беззащитная. Это потом они уже разберутся, кто, что, и почему… в общем, а так никто на тебя и посмотреть не посмеет косо.

– Но почему? Почему мы не можем поехать вместе. Ты меня отдаешь?

– Так надо, – и все, он встал, развернулся и ушел в сторону леса. И все… просто «так надо»… Интересно, кому «надо» это. Явно не мне. Может он думает, что я хочу туда? Надо с ним поговорить. Я была уверена, что как только объясню ему все, объясню, что мне не хочется на остров, что я хочу поехать с ним, что с ним я уверена, мне будет лучше.

Идти его искать было глупо. Леса я не знаю. Никогда туда не ходила, да и темное время, не самое лучшее для знакомства с лесом. Я решила его дождаться и поговорить.

Он появился, когда луна была высоко, и я из последних сил держалась, чтобы не заснуть.

Фир подошел к своему месту. Сел и, не поднимая на меня головы, устало сказал:

– Не нужно ничего говорить, Кьяра, я уже все решил.

– А моего мнения не хочешь знать?

– Нет, это не важно. Спи, давай. Завтра утром рано уезжаем.

«Не важно. Не важно… не ва-а-ажно-о-о-о…» – его голос, и эти слова все звучали у меня в голове.

Я не важна! Почему «не важно»? Не любит? Отдает как надоевшего котенка? Вернее, мышонка? «Не важно…»

До утра я так и не смогла заснуть. Лежала, смотрела на звезды и думала. Что вот в доме, окружённом монстрами, мне было легче, чем сейчас, ведь несмотря на всю неизвестность и страх, я была счастливее. Я была точно уверена, что бабушка – есть бабушка, а Фир – есть Фир. Что они меня любят, что они моя семья. А как оказалось? Не бабушка, а хранительница, хотя нет, бабушку не трогаем. Она отдала жизнь за меня, воспитала. Заботилась. Обязанности – обязанностями, но любить меня, ее никто не заставлял. Выслушивать весь тот детский бред, что я несла, сочиняя сказки, или шить по ночам туники в подарок на день рождения. А Фир… я думала, что Фир тоже меня любит. А он меня отдает. Не хочет возиться? Боится, что я ему помешаю жить? Неужели все, что он всегда рассказывал, неправда, и про Академию, и про поездку в город. Зачем же он со мной возился столько времени? Игрушку нашел? Ну да, игрушка на время, а тут придется жить вместе так долго – уже не весело. Вот и ответ нашелся. Нужно было просто подумать. Как же больно от этих мыслей становится дышать…

И плакать хочется. Очень, очень, очень, очень… но не буду, а то проснется.

Как только над океаном показались первые лучики утреннего солнца, я тихонько встала и пошла, стараясь совсем не шуметь, к воде. В ту ночь я так и не заснула. Недалеко от воды я разделась. Оставила на себе только тунику и шагнула в воду. Вода за ночь остыла, но все равно, не была такой обжигающе холодной как в пещерах. Взбодрившись, я вылезла из воды и пошла к костру. Фир уже заканчивал готовить кашу и заваривать листики так понравившегося мне ранее напитка.

– Накупалась?

– Да.

– Завтрак почти готов. После завтрака выезжаем.

– Хорошо, – а что я еще могла сказать, он уже все решил. Ну и пусть, проживу как-нибудь и без него. Не навсегда, в самом деле, он меня засунет, на этот чертов остров. Да и оттуда, я думаю, если что, сбежать можно будет. Дождусь восемнадцати лет и пойду поступать в Академию, без него. Сама поступлю. Не буду плакать. Не буду. Не бу-у-уду-у-у-у…

Всю ночь я держалась. Не проронила даже и слезинки, и вот. Не удержалась. Начала позорно реветь. Очень не хотелось показывать Фиру свои слезы. Я встала и постаралась отойти от костра. Но кто же мне дал. Фир тут же схватил за плечи, развернул и обнял меня. Вот так просто взял и обнял.

Я попыталась вырваться. Не вышло. Он меня не отпустил. Он, вообще, стоял, будто не замечая моих усилий.

– Почему ты плачешь, мышонок? – крепко и аккуратно обнимая меня, спросил он, где-то в районе макушки.

Я молчала. Что я могла сказать ему? Отдает, как надоевшего зверька, и еще хочет, чтобы я была рада? Он не получил, случайно, ту простуду мозгов, о которой рассказывал?