Дмитрий Емец - Светлые крылья для темного стража

Ната еще раз улыбнулась, помахала рукой и отступила назад.

– Ну как? – спросила она.

Начальствующий суккуб поморщился.

– Плохо! Не надо улыбаться! – заявил он. – Похмурее… помрачнее… Шепелявь! Глупо хихикай! Ковыряй в носу! Пускай слюни на подбородок! Не старайся нравиться! Старайся активно не нравиться!

Ната надулась. Перспектива пускать на подбородок слюни привлекала ее мало.

– Это еще зачем?

– Подумай сама! Мы будем крутить ролик трижды в час, целый день, по всем каналам. Нам нужно, чтобы пришли только те, кто уже умирает от любви, и как можно меньше новых! Ясно? Среди них непременно окажется тот, кто тебя сглазил.

– Ясно! – сказала Ната.

Она отвернулась от суккуба и внезапно обнаружила рядом Даф.

– Чего тебе надо, светлая? Вас Арей ждет! Не торчите здесь! – закричала она, спеша втолкнуть Мефа и Дафну в кабинет к Арею. При этом она упорно поворачивалась к ним только одной половиной лица.

Арей сидел, откинувшись в глубоком кресле, и что-то диктовал Улите. Насколько Меф понял, или объяснительную записку, или письмо Лигулу.

– С новой строки… Да, у нас выбраковка эйдосов куда больше, чем в Европе. Да, планы мы заваливаем. Но зато и ярких эйдосов у нас на порядок больше. Нет, Россию надо губить гордыней, но никак не потребительством… Точка. Подпись.

Диктующий Арей был окутан сумеречным облаком. Это облако и было истинным мраком и управляло помыслами мечника. Меф его не различал, зато Даф отлично видела. Когда они вошли, Арей даже не взглянул на них, зато облако, выбросив щупальце, потянулось к Мефу. Даф незаметно выдвинулась вперед, заслонив его. Щупальце коснулось ее и поспешно отдернулось.

Арей поднял голову. Его тяжелый, испытующий взгляд скользнул по лицу Мефа и застыл. Дафне чудилось, будто то хорошее, что было в Арее изначально, по праву творения – ибо и языческие боги, пока не пали от гордыни, являлись творением света – пытается пробиться сквозь плотный, давящий слой мрака. Пытается, но не может. Лишь волны ходят по чавкающему болоту.

Напротив Арея на стуле сидела Улита. По ее лицу континентами и материками бродил румянец. Улита никогда не краснела целиком, но всегда пятнами.

– Привет! Страдаешь? – зачем-то спросил Меф.

Спросил не подумав, сбитый с толку настойчивым взглядом Арея. Вопрос был в меру невинным, однако Улита, напряженная как струна, взорвалась.

– Типун тебе на язык! – рявкнула она.

Дафна едва успела отразить стихийный сглаз. Арей погрозил секретарше пальцем.

– Улита! Синьор помидор лишь попытался выразить тебе свое сочувствие! Это еще не повод, чтобы сделать синьора помидора навеки глухонемым. Как он будет выражать свои мысли? Ненависть – двойным мычанием, а страсть – непрерывным блеяньем?

Ведьма сорвалась с места и молча хлопнула дверью. Арей поднял с пола лист бумаги, который она уронила, и пробежал его глазами.

– Любовь, любовь… Есть она – мучаешься сам. Нет ее – мучаешь всех вокруг… Тридцать две ошибки на страницу отчета – это многовато даже для очень средней школы, – задумчиво произнес мечник.

Он повернулся к Буслаеву и, внезапно шагнув, оказался рядом. Меф увидел фиолетовые, потрескавшиеся, насмешливые губы и красное, в крупных порах лицо. Меф никогда не понимал, как грузный, внешне неповоротливый Арей ухитряется двигаться так пугающе быстро.

– Где? – требовательно спросил Арей. – Он у тебя с собой?

Спросил, не поясняя, о чем речь. Меф и без того отлично его понял. Если он не покажет Арею завещание Кводнона, тот отберет его силой.

Меф порылся в карманах.

– Ты не взяла? – спросил он у Дафны. – Вот гадство! И я тоже нет. Мы за ним сбегаем, хорошо?

Не успел он сделать и шага, как из левой ноздри Арея вырвалась струйка дыма.

– Не искушай судьбу, умник! Ложь, конечно, была изобретена не мной. Я лишь прорабатывал мелкие детали, но я отлично знаю, как она действует.

– Но мы правда его забыли!..

– Эйдосом поклянешься? – предложил Арей.

Меф тревожно оглянулся на Даф. Та торопливо замотала головой, хотя у Мефа и самого хватило бы ума не делать такой глупости.

– Нет, – сказал Меф обреченно.

– Тогда покажи пергамент, – повторил мечник.

Его голос стал опасно тихим. Меф неплохо успел изучить Арея и знал, чем чревата эта кроткая тишина. Он протянул мечнику пергамент.

Глаза Арея остекленели. Упрямо сжав губы, он взял пергамент. Продержал его несколько секунд, даже не пытаясь коснуться печати, и вернул Мефу. Лицо у Арея осталось каменным, однако по вискам сбегали крупные капли пота.

– Вам больно? – участливо спросила Даф.

Арей молча показал ей ладонь. Кожа была опаленной, точно мечник сжимал в руке не пергамент, а полоску раскаленного металла.

– Зачем вы его взяли? Вы же знали, что так будет, – сказала Даф.

Арей кивнул.

– Догадывался. Но все равно хотелось убедиться. Делайте с ним что хотите! Пусть Спуриус и Лигул перегрызут друг другу глотки.

– Вы не будете вмешиваться? – удивилась Дафна.

– Куда? В битву змеи и шакала? – удивился Арей. – Грызущаяся сама с собой тьма мне приятна мало, но тут ничего не попишешь. Таково свойство ненависти, что она разъедает не столько внешнего и явного врага, сколько саму себя.

Дафна слушала его с изумлением. Она знала, что Арей всецело находится во власти мрака и служит ему со всей горячностью. И одновременно эти крамольные рассуждения. Впрочем, мрак всегда ими славился. Там они, скорее, одобряются.

– На вокзал-то скоро? – с неожиданной усмешкой поинтересовался Арей. – Мамай вас подбросит.

Меф вздрогнул. Откуда он знает?

– Не удивляйся, синьор помидор! О вашей поездке уже известно всем – и свету, и мраку, и серости, то есть Спуриусу. Считай, что объявление уже вывешено на сакральной доске. А теперь идите и постарайтесь остаться в живых! Вот вам и все напутствие.

– А у вас какой интерес, чтобы мы выжили? – неосторожно спросила Дафна.

Арей посмотрел на нее так, что Дафна пожалела, что не родилась немой. Немые хотя бы не считают, что спросить проще, чем подумать.

Когда Мефодий и Дафна вышли из резиденции мрака, их уже ждала желтая «Волга» с шашечками – пожалуй, самая банальная машина, которую когда-либо использовал комиссионер мрака. Возле «Волги», хмуро косясь на шумную толпу туристов, прохаживался хан Мамай. Экскурсия уже почти прошла, когда Мамай, не выдержав, сердито закричал и, потрясая кулаками, едва не бросился на одного круглого улыбчивого итальянца. Итальянец поджался и поспешил за экскурсоводом.

– Чего он так на итальянцев кидается? – удивился Меф.

– А кто его убил? Ну после уже, когда он с Куликова поля бежал… Свои же, между прочим, союзники чпокнули! – напомнила Даф.

– Так вроде же генуэзцы?