Елена Звездная - Дыхание Смерти [СИ]

Я едва дышала. От нахлынувшей слабости вдруг закружилась голова и ноги ослабли, и почему-то я отчетливо понимала, что происходи что-то… что-то такое странное…

— Норт… — прошептала, пытаясь отступить.

Он удержал, все так же пристально глядя мне в глаза, и тихо произнес:

— Тшш. Я же ничего не делаю, так? — невольно кивнула, как зачарованная глядя на него. — И не сделаю, — продолжил Норт. — Успокойся, дыши глубже. Один маленький невинный поцелуй, и я тут же отпущу тебя. Всего лишь поцелуй, Риюш, легкий и мимолетный. Ну же?

И очень медленно, так, словно боялся спугнуть, Дастел начал наклоняться ко мне, не отрывая взгляда от моих испуганных широко распахнутых глаз. И вероятно они распахнулись еще шире, когда, замерев на расстоянии дыхания от моих губ, Норт остановился, ожидая от меня исполнения договора.

И время словно остановилось…

Замерло, став тягучей жаркой патокой, в которой каждое движение давалось с неимоверным трудом, и слышалось только мое дыхание и биение моего сердца…

Мгновение, второе, третье…

Внезапный щелчок на моем левом запястье, холод железа и тихо сказанное Нортом:

— Этот браслет мой подделавший внешность сына и мужа темный предок, надел на руку своей супруги в их первую и последнюю ночь, и, пожалуй, лишь он спас ее и дитя темного от расправы, когда вскрылся подлог. Это один из древнейших артефактов Темной империи, он сотни лет хранился в роду Веридан.

И Норт отступил от меня, а после и вовсе указал на дверь.

Все еще пребывающая в странном оцепенении я, лишь удивленно воззрилась на некроманта, намекая, что условия сделки не выполнены. И получила в ответ:

— Вечером поцелуешь.

— Почему вечером? — переспросила я.

— По трем причинам, — невозмутимо начал Дастел, подойдя к шкафу с одеждой и вынимая из него рубашку. — Причина номер один — я умею ждать, сокровище мое. Причина номер два — предвкушение стоит любого ожидания. И причина номер три, — он оглянулся, улыбнулся мне и протянул, — ты будешь думать обо мне весь оставшийся день хочешь ты того, или нет.

И натянув рубашку, Норт повторно указал мне на дверь, со словами:

— Время тренировки с Эдвином.

Тренировалась я… одна. Точнее, как одна — под присмотром сразу и ректора и Норта, и Дана, и Эдвина. Эти четверо сидели и обсуждали что-то с мрачной решимостью на лицах. И насколько я знала этих четверых — кому-то очень и очень не повезет в будущем. Причем, вероятно, в ближайшем будущем. И пронимала я это все отчетливее, по мере того, как в четвертый раз пробегала мимо порога и на нем сидящих.

В момент пятой пробежки, Эдвин скомандовал:

— Боевое плетение Кейвен, мишень выползающее из-за забора умертвие! Натасканная им уже до такой степени, что реагировала автоматически, не задумываясь начала создавать плетение, встраивая в него плетение «Энг» и одновременно старательно ища то самое умертвие, по которому нужно было нанести удар.

И тут Норт сказал:

— Нет, котика убивать нельзя, у меня нет никакого желания лечить его повторно!

Осознав, о ком речь, сбилась с шага, заклинание ушло в остатки столба, искромсанного накануне ректором, и теперь добитого в щепки мной, а грязный, ободранный и злой ученик вечных прекратил ползти, и встал, выпрямившись во весь рост.

Во дворе дома Гаэр-аша воцарилась удивленная тишина.

— Та-ак, — недобро протянул ректор.

— Это вообще что? — поинтересовался Дан.

— Отступник, — холодно пояснил для него Эдвин. — Молодой, зеленый еще, но уже отступник. Вопрос в том, что он тут делает.

В следующий момент вопрос отпал — просто за пределами забора послышался перестук копыт и чей-то зычный голос:

— Отступник был здесь. Ищите!

Ученик вечных, все в том же платье прислуги, правда теперь жутко грязном и потрепанном, нервно глянул на ворота, затем стремительно подошел ко мне, и тихо, так чтобы остальные не услышали, проговорил:

— Не могу войти в Призрачные грани. Никак. Видимо последствия нарушения энергетических после ранения. Не получается связаться с нашими, а без них не покинуть город. Мне нужна помощь.

И он вопросительно посмотрел на меня.

— Да конечно, — поспешно ответила. — Что нужно сделать? Связаться с кем-то? Что передать?

Ученик открыл было рот, чтобы ответить и… и не смог. Попытался снова — и ничего не вышло. Его огромные черные глаза округлились, кадык судорожно дергался, несуразные длинные руки метнулись к шее и ослабленные опали, а во взгляде появился какой-то священный ужас. Испугавшись, я в ужасе метнулась к нему, ухватила за ледяные ладони, приподнимаясь на носочки и вглядываясь в его лицо, пытаясь понять что происходит и…

— Девочка моя! — раздался ледяной, полный ярости голос ректора.

И я с нахлынувшим ужасом поняла, что происходит с учеником отступников.

Очень медленно повернула голову и через плечо посмотрела на лорда Гаэр-аша. Глава Некроса, пристально глядя на меня, зло спросил:

— Ты хотя бы иногда соображаешь, что делаешь?

Я промолчала, неожиданно ощутив нарастающее глухое раздражение.

«Прекрати раздражаться!» — раздался разъяренный приказ в моей голове.

А дальше откровенно взбешенное: «Да стоит тебе всего раз продемонстрировать отступникам, что ты доступна через Призрачные грани, и твою смерть можно считать свершившимся фактом! Риа, прекрати… Тьма, я даже не знаю, как не сорваться на ругательства! Прекрати совершать действия, не отдавая себе отчета в последствиях! Это опасно! Ты, Тьма тебя раздери, хоть сама соображаешь насколько?»

Холодный зимний ветер, завывая, ворвался во двор, коснулся ледяным холодным дыханием щеки, и не охладил ни на йоту. Меня все больше и больше злила эта ситуация.

Не просто злила, внезапно я испытала настоящее бешенство! Ярость, которая всколыхнулась во мне волной жара!

И развернувшись к ректору всем телом, я, с трудом сдерживая гнев, закричала:

— Это мое дело! Моя жизнь! И последствия от моих действий тоже мои! Я… — с трудом заставила себя остановиться, осознав, что едва не проорала «Я вас ненавижу!»

Мне удалось остановиться лишь по одной причине — утверждение про ненависть было бы ложью. Ложью, которая, несомненно, причинила бы боль Гаэр-ашу, а я меньше всего хотела сделать ему больно опять… снова… в очередной раз. Нет, я не хотела этого, всей душой не хотела, несмотря на все, что было между нами. И я не понимала почему сорвалась, и откуда во мне столько гнева?

Но слова рвались откуда-то изнутри: злые, гневные, рванные, непонятные даже мне самой! Ярость душила, гнев стиснул спазмом горло, ладони сжались в кулаки и вдруг руки отозвались резкой болью. Не понимая, что происходит, я подняла руки и с изумлением увидела по четыре кровоточащих прокола на каждой ладони… Еще не понимая, глянула на ногти и… остолбенела. Они стали острыми. Вытянувшимися, светлыми и отливающими серебром.