Ирина Сыромятникова - Ангелы по совместительству

Осталось определиться, будет ли скандал.

Все последние дни Саиль пыталась представить этот разговор, подобрать доводы, отрепетировать реплики, но постепенно склонялась к мысли, что объяснять что бы то ни было нет смысла. Все ее поступки просты, понятны и не имеют двойного толкования, если для кого-то это не очевидно, помочь калеке все равно нельзя. Единственным своим прегрешением Саиль считала неуважение к старшим. Тут тато был в своем праве и мог ославить блудную девку на весь свет, но времена, когда она плакала бы и умоляла о прощении, остались далеко-далеко.

А, впрочем, не убьет же он собственную дочь (кто ему здесь такое позволит?). Это Ингерника, тут на людей не накладывают Печатей, а дети вольны сами решать, следовать ли заветам предков. И вообще, пусть только попробует ее заругать, врун несчастный! Она не постесняется сказать в глаза, что знает, какие безобразия он устраивал. Наверняка, он не известил об этом добросердечных ингернийцев: жулик в мелочах — жулик во всем!

Юная волшебница решительно встала перед взрослым магом и поставила вопрос ребром:

— Познакомься, тато, это мой новый братик!

— А-а…

Улыбка Саиль стала немного зловещей, в глазах появился нехороший прищур.

— Братик — это замечательно! — почти искренне выдохнул бывший пастырь.

Пепе, заметно подросший за время путешествия, агукал и тянулся ручками к блестящим стекляшкам. Саиль поцеловала малыша в лобик и решительно вручила его отцу. В конце концов, ребенка придется оставлять на попечение старших, и она желала быть уверенной, что тато не забыл, как пестуют младенцев. Старый Амиши скептически оглядел Пепе, а потом в нем что-то проснулось и он принялся жизнерадостно агукать в ответ малышу, спросил про молоко и пеленки, уточнил, дают ли прикорм. Вспомнил о дяде, и как-то очень естественно извинился за свое некрасивое поведение. Да стоит ли сердиться? Все же к лучшему обернулось! Саиль помахала рукой провидцу и повела устраивать на ночлег свою семью, в которой, почему-то, считала себя старшей.

Зима прошла, как дурной сон — в хлопотах. Даже не скажу, какой была погода — мое общение с природой ограничивалось короткими перебежками между парадной и дверцей автомобиля. Весна обозначила свой приход прозрачным, ласковым солнышком, которое делает цвета ярче, а не превращает мир в мозаику из света и тени.

Хорошо.

Закончился очередной этап моей жизни. Полчаса позора и я — магистр, причем, опозорились исключительно мои оппоненты. А кто их за язык тянул? Взять и заявить, мои разработки не имеют смысла, потому что воспользоваться ими может только некромант! Два первых ряда в аудитории встали и хором объявили, что могут ворожить ничуть не хуже некромантов. Мне даже аргументы придумывать не пришлось.

Хорошо!

Конечно, пришлось попотеть. Это наивные журналисты могли рассуждать про уникальное достижение (я еще в прошлый раз понял, что интеллектуалов среди них нет). Но история той же алхимии показывает: если идея созрела, она непременно придет в голову кому-то еще. Где-то на просторах Ингерники уже подрастало новое поколение некромантов, один из которых мог увлечься математикой, или просто любить жуков… Рисковать не стоило. В течение месяца рецензенты получили три статьи, поднимающие градус интереса публики по нарастающей: "Духовный Патронат как пример самосборки управляющего заклинания", "Обоснование целесообразности применения многоконтурных знаков в демонологии" и вот — па-пам! — "Новый, энергосберегающий подход при изгнании потусторонних феноменов карантинного класса". Эффект немного смазался из-за Ли Хана, с оказией приславшего в Академию Эмпатов собственный труд и обозначивший меня там как соавтора. Как у него мысль такая возникла?!! Вернусь, нам нужно будет серьезно поговорить.

И вот золотой перстень-печатка (между прочим, весом двадцать грамм) занял свое законное место на пальце. Моим личным гербом стали щит, меч и шестеренка.

За спиной шумел Драйден-холл, дискуссия вошла в ту стадию, когда личного присутствия докладчика уже не требуется. Впереди манил банкетный зал лучшего финкаунского отеля…

А на последней ступеньке лестницы меня дожидался Сатал, держащий в руках какую-то подозрительную тетрадку.

— Здравствуй, мой хороший! — ласково пропел боевой маг.

И со всей дури ткнул мне тетрадкой в живот. Посмел бы я не подставить руки — точно с завтраком простился бы.

— Что это?

— Записки мертвеца. Причем, ты его знаешь.

— Мистера Флапа?!! — вот уж не думал, что зомби напишет мемуары.

— Его самого. Изучишь, осознаешь, перезвонишь, — Сатал гордо развернулся и угреб к своей машине.

Я перелистнул пару страниц — сплошные закорючки. Вгляделся. Вот ведь собакина мама! Похоже, что я от покойников еще и грамоты нахватался. То есть, к моим уникальным навыкам добавилось и владение древним языком. Не стоит ли мне вернуться в Са-Орио прямо сейчас? А то ведь прикуют за ногу в каком-нибудь архиве — фиг выберешься!

Нет, не справиться им со мной — фантазии не хватит. А случись что, Шороха на помощь позову, он им покажет, где у киси глазки. Договора нет, сроки работ Сатал не обозначил, а кто ему эти бумажки выдал, я дома разберусь (хуже дурака — только дурак с инициативой).

Я бросил тетрадку на кожаное сидение черного лимузина, услужливо подогнанного работником стоянки, сел за руль и выехал на проспект, решительно раздвинув бампером поток менее статусных автомобилей.

Жизнь удалась.