Елена Звездная - Книга первая. Магическая Практика

— Это я для подстраховки, чтобы пирог наверняка вкусным получился, — призналась драконам.

Они на меня странно посмотрели, пришлось пояснить:

— Первые три попытки его испечь закончились в мусорном ведре.

И тут позади меня прозвучало:

— То есть вы трижды извлекали его из мусорного ведра?

Я замерла, после медленно обернулась. На подступе к дворцу стоял Владыка. Одет он оказался неожиданным образом в халат. Вид имел мокрый… ну, у всего, что было под халатом и не являлось халатом, вид был мокрый, то есть дракон был мокрый, а халат сухой… Но я так полагаю, что халат лишь временно являлся сухим, так как с волос Владыки капало. И одна капля прокатилась по лбу, с него скользнула на нос… проследовала по носу ближе к земле, задержалась на кончике и сорвалась вниз.

Проследив за падением капельки, я недоуменно спросила:

— Почему сразу из мусорного ведра?

Владыка, изогнув бровь, пояснил:

— Вы можете чем-то иным объяснить то количество магии, что было задействовано при его изготовлении?

Задумавшись, предположила:

— Неуверенностью в собственных кулинарных способностях?

— А вы не уверены в собственных кулинарных способностях? — в свою очередь произнес он.

— Да вы знаете, никогда ранее не приходилось готовить, — созналась я.

У Владыки медленно приподнялась и вторая смоляная бровь. А по его лбу покатилась вторая капля, но он стремительно вытер ее, а после слегка севшим голосом вопросил:

— А за что же мне тогда такая… честь родом из мусорного ведра?

— При чем тут мусорное ведро? — искренне удивилась я.

Дракон промолчал, я же продолжила:

— Да, мусорному ведру не повезло, и три первых попытки испечь ваш подарок отправились в него, но на четвертый раз все вышло!

— Благодаря магии? — скептически уточнил Владыка.

— Благодаря… Хатору, — созналась я. И тут же поинтересовалась: — К слову, а он вообще выжил?

— Кто? — не совсем понял меня дракон.

— Пирог, — уточнила я.

— Да, вполне. Слегка помялся, но в целом имеет вполне съедобный вид.

— Я очень рада. Надеюсь, он понравится вам так же, как мне ваш подарок, впрочем… — Тут я поняла, что патологическая честность это не слишком хорошо, но все же произнесла: — Впрочем, это просто форма вежливости, потому как трубочки однозначно гораздо вкуснее.

И в этот момент крик, полный отчаяния и боли, разорвал пространство!

Я не знаю, кто кричал, сложно было даже определить, мужской это голос или же женский, а вчера из наших и одну девушку забрали, и внезапно мне стало не то чтобы нехорошо, мне стало попросту плохо. Опустив взгляд, я прислушалась, с ужасом ожидая продолжения — выгорание магии крайне болезненный и продолжительный процесс, но далее над дворцом повисла тишина. Мертвенная тишина.

— Я пойду, — тихо сказала я, осознавая, что, если у меня ничего не выйдет, следующим подобным криком в этом дворце вполне может стать мой.

— Как пожелаете, — сухо ответил Владыка.

Когда я вернулась, Камали поманила пальцем и с самым таинственными видом пошла вперед. Я за ней. Драконица же проследовала в сад, там в витую круглую беседку, а стоило мне войти, как она шепотом спросила:

— Была в тюрьме?

Я кивнула.

— И как? — У Камали глаза горели.

— Выспалась, — скрывать мне было нечего.

Глаза драконицы мигнули и потухли. После чего хозяйка гостиницы медленно опустилась на скамью, поковыряла туфелькой песок, указала мне на место рядом с ней и тихо, вообще едва слышно, произнесла:

— Есть кое-что…

Я тут же села рядом, заинтересованно внимая.

— Ты уже поняла, что ступивший на лестницу в гостинице после может отслеживаться нами и драконами службы безопасности?

Я кивнула.

— Тех троих, что забрали вчера, отвели в горы… — она нервно смяла край рукава, — в закрытую даже для полетов зону…

Вспомнив жуткий крик, я уточнила:

— Когда отвели?

— Сегодня, примерно час назад, — ответила Камали.

Я прикинула — где-то два часа назад я покинула дворец Владыки, потом пока письма разнесла, пока вернулась… Значит, крик действительно принадлежал кому-то из наших. Сердце сжалось…

Камали посмотрела на меня, я — на нее.

— По договору наш Владыка имеет право убить любого человека, — сказала она.

— Я знаю. — Действительно знала.

Драконица помолчала немного, глядя на меня, и совсем тихо произнесла:

— У меня в Домне — это под Даримой — живет тетка. Места там глухие, деревья высокие, поэтому стража при облете толком и не видит ничего и…

Она замолчала, а я поняла, о чем речь.

— Нет! — сказала решительно.

— А ты подумай, — посоветовала Камали.

— А с вами после этого что будет? — прямо спросила.

— Разберемся. — Но глаза драконица опустила.

— Не нужно, правда, — заверила я. — Мне уже многое удалось узнать за два дня, надеюсь, и дальше удача будет на моей стороне.

Уверенности, правда, не было никакой. Совершенно. И сил, несмотря на отдых, тоже. Поблагодарив Камали еще раз, я поднялась и ушла к себе в каморку. По дороге заметила одинокого дракона в черной форме, расположившегося во дворе на одной из скамеечек, — с ходу поняла, что нас теперь охраняют.

Зайдя к себе, закрыла двери, разулась, прихватила со стола «Драконоведение» и с ним устроилась на кровати. Открыла и почувствовала странное — книга вдруг потеплела.

Закрыла. Посмотрела на корешок — там переливался красно-золотым привлекший в библиотеке мое внимание дракончик. Я невольно коснулась его пальцем, погладила, затем снова открыла книгу.

«Акона десскаета лимна, лимерине» — надпись, вензелем венчающая вторую страницу, вдруг мигнула золотом, а затем самым невероятным образом начала осыпаться золотой пылью, мириадом блестящих частичек, растворяющихся в книге.

Живая книга?!

В смысле, не живая, а одушевленная?

О них в УМе ходили легенды, но лекторы не могли даже продемонстрировать нам подобный образец, потому как… да потому что живые книги могли создавать только драконы и лишь путем вживления в ее структуру частички собственной души. А свою душу драконы ценили, именно поэтому изъяли все живые книги из человеческих государств, так что это точно не может быть она, и…

И тут на страницу книги вылез дракончик!

Он выглядел рисунком с золотым тиснением и не покидал пределов страницы… но он двигался. Вылез, устроился на начале текста, так словно буквы были кирпичиками, потянулся, затем потешно почесал нос, чихнул, испустив струю нарисованного огня и дыма, помахал лапкой, разгоняя нарисованный дым, и посмотрел на меня.

Глазки его мигнули, на странице появилась надпись: «Токэре атхам?»

То есть у меня в руках была живая книга!

Тьма раздери — живая книга!

Самая настоящая живая книга!