Коллин Хоук - Мечта тигра

Каждый день я следил за ее клеткой, смотрел на ее дрожащее тело, на то, как она смотрела вдаль. Каждую ночь мне приходилось смотреть, как ее уводят из клетки наверх развлекать мужчину в тюрбане. Мужчина пришел за Аной лично лишь раз. Он смотрел на меня, делая это, зная, что нарушает обещание. Я свете факела я видел, что с ним что-то не так.

Его кожа обвисла. Он похудел, вены на ладонях казались темными, почти черными под кожей. Белки глаз были налиты кровью, его пальцы дрожали, он говорил людям торопиться. Я вспомнил предупреждение феникса. Он говорил, что сердце феникса в камне правды уничтожит того, кто камнем ранит других. Может, мужчина в тюрбане мстил тем, кто врал.

Пятой ночью подвернулся шанс. Мы слушали щелчок замка, когда Ану увели наверх, но его не было. Моя кожа пылала, я знал, что кровь заражена. Мои раны не обрабатывали, и они гноились. Но я все еще намеревался спасти Ану, даже если умру при этом.

Мой юный друг открыл свою клетку и мою своим ножом, принялся открывать другие клетки. Они не были в оковах, и дети двигались тихо. Пока мы сидели тут, они описали мне дом. Один даже знал о скрытом проходе, что вел из спальни хозяина на случай атаки. Мы собирались пойти в комнату хозяина, убить его и стражей по пути и сбежать по этому проходу.

Я тихо поднял люк и махнул детям идти первыми. Они умели прятаться. Им нужно было прятаться, пока я разбирался со стражей, а потом следовать за мной как можно тише. Когда пропал последний ребенок, я выбрался и пошел в спальню хозяина.

Я перерезал глотку одному стражу, поймал его тело. Я опустил его и пошел дальше. Оглянувшись, я увидел, как дети убирают его тело в шкаф и вытирают кровь. Я убрал почти без проблем еще двоих. Их тела тоже быстро спрятали. И мы оказались в коридоре перед комнатой хозяина. Обходного пути не было, придется напасть прямо.

Я не успел, смелый мальчик, которого я звал капитаном, выбежал в коридор и встал там, чтобы стражи его увидели. Они окликнули его и бросились за ним. Я убрал одного, вонзил нож в спину другого, когда он попытался оттащить мальчика в погреб. Дети бросили тела в погреб и заперли его. Ничто теперь не мешало нам войти.

Я дернул ручку, но было заперто. Я тихо сунул нож меж двух дверей и поднял засов. Комнату озарял слабый огонь, и большая кровать стояла в центре. На столике на подушке лежал сияющий камень правды. Я указал своему помощнику на него, и он кивнул. Он забрал камен и передал одной из девочек за ним, а сам нашел рубашку в груде вещей и сделал из нее мешок.

Хозяин лежал на кровати и громко храпел. Я подошел и заметил, что его кожа посинела и облазила в нескольких местах. Я подобрался ближе и увидел прижатое к нему маленькое тело. Я убрал одеяло в сторону и увидел Анамику, ее глаза блестели, были огромными, она смотрела на меня и тихо скулила, лицо исказилось. Я тихо выругался, поняв, что выгляжу жутко в полумраке, так что отошел, чтобы она не видела меня.

Пока я был у кровати, дети нашли скрытый проход, и юноша махал рукой, чтобы все дети убежали. Я вонзил нож в шею храпящего мужчины, тот резко проснулся и завизжал как свинья. Я быстро оббежал кровать и подхватил Ану. Она резко ожила, отбивалась, но я плотно укутал ее одеялом, жалея, что не могу обходиться с ней нежнее.

Я взглянул на умирающего, повернулся и побежал по проходу за светом факела одного из детей. Ана перестала бороться. Она опустила голову, глаза все еще были открытыми. Она словно закрылась в себе. Мои глаза заполнили слезы, я склонился и прошептал ей:

— Прошу, прости меня.

Глава 20

Людоед и чудо

Мы шли по тусклому проходу почти час, а потом выбрались из пещеры в горе в пустыне. Дети отодвинули ветки кустов, и я вышел, не зацепив ногами Аны колючки. Щурясь во тьме, я разобрал силуэты зверей на земле. Я выдохнул и решил, что это верблюды.

Дети помогли мне собрать троих, и я привязал их, используя свой пояс и рукава рубах мальчиков. Дети забрались, и я сел на верблюда спереди, прижимая неподвижную Ану к себе. Мы отправились на запад, не туда, куда я хотел, но подальше от цитадели, я хотел быть подальше от наемников.

Я надеялся, что редкие знали о том проходе. Мы старались закрыть его за собой, и дети спрятали тела убитых. Если повезет, никто не проверит хозяина и наши клетки до утра, и мы успеем оторваться, пока они поймут, что случилось.

Если не повезет, то у нас было меньше часа преимущества. Я надеялся, что мы найдем хорошего торговца, который не связан с торговцем оружием, но так вряд ли повезет. Если бы я спасал только Ану, шансов сбежать было бы больше. Но со мной была дюжина детей, что зависели от меня. Им нужны были вода и еда, целитель для их ран. Мои раны заживали плохо из-за заражения, и я был всего лишь с ножом. Шансы выживания были низкими.

Мы двигались по пустыне быстро и тихо два часа, что уже удивляло, но потом мы нашли колодец, что было редкой удачей. Дети напились. Они даже принесли воду верблюдам. Я пытался заставить Анамику попить, сунул черпак к ее губам, но она шлепнула меня и замотала головой, как в бреду. Я знал, как будет жарко в пустыне, когда взойдет солнце, так что пытался влить в нее воду, но лишь пара капель пролилась в ее рот.

Я сдался и указал детям залезать на верблюдов. Я надеялся, что кто-нибудь приведет своих зверей к колодцу на рассвете, но никого не было в этот тихий час. Мы поехали дальше, держались близко тропы, чтобы я видел помощь, но достаточно далеко, чтобы не броситься в глаза сразу.

Через час после рассвета я вспомнил о яйце феникса. Я позвал мальчика, что помогал мне, и он поравнялся со мной на верблюде.

— Можешь отдать мне камень? — спросил я.

Он хранил его в свернутой рубашке, привязанной к себе. Удивительно, что он не упал от этого груза. Он был крепким. Без вопросов он снял его, отвязав рукава, и передал мне.

— Прошу, работай, — прошептал я. Прижав ладони к камню, я заглянул в его глубины. — Мне нужен твой совет, — шепнул я камню. — Прошу, помоги спасти детей.

Сначала ничего не произошло, а потом свет внутри камня засиял золотом, тепло пульсируя в моих руках. Сердце феникса заговорило в моей голове. Голос был нежным и жутким. Неразличимым, но знакомым. Разум помутнел, я пошатнулся, и чуть не упал с верблюда, но горизонт стал ровным, я пришел в себя, глядя на камень, и я понял принцип.

«Безопасно», — сказал камень и показал мне картинку.

Там была дорога, по которой мы ехали, и я увидел путь и дом в конце. Карта осталась у меня в голове, и я знал, куда идти, и что мы найдем в конце. Я знал, что на путь на верблюдах уйдет три дня.

Доверяя камню правды, я завязал рубаху с ним на шее и повел детей дальше. К полудню вес давил мне на грудь, стал жарким, и я коснулся камня. Он показал мне всадников. Мы успели убрать верблюдов за камни и сухие деревья. Спешившись, мы опустили верблюдов, дети спрятались за ними.