Коллин Хоук - Мечта тигра

В чем-то она была права. У нас с Анамикой была связь. Не сейчас, правда. Я не знал насчет энергии, но понимал, откуда у нее эта мысль. Под моими глазами были мешки, и хотя я уставал, я едва спал по ночам. Когда я засыпал на стуле в ее комнате, мама Анамики проверяла меня ночью и укрывала одеялом.

— Маа? Баабаа? — Анамика села, потирая глаза ладонями.

— Мы здесь, пьяри бети .

Мама Аны обняла дочь, я отошел.

— Мика! — выдохнул ее отец. — Что ты сделал? — спросил он у меня, гладя волосы дочери.

— Ничего, — ответил я. — Она проснулась, когда ударила молния.

— Я не слышала грома, — сказала ее мама, покачивая дочь. — Спасибо, — добавила она со слезами на глазах. — Ты — дар богов.

Анамика проворчала:

— Я голодна, баабаа .

Ее мама крикнула слуге греть суп и лепешки, молния ударила снова. Родители Аны не заметили. Я выглянул в окно и увидел фигуру во тьме под деревом. Молния снова озарила небо, и я вдохнул, ток пробежал по венам. Молния ударила в третий раз, и человек пропал.

— Простите, — сказала я. — Я вас оставлю.

Они не заметили меня. Я вышел к дереву и огляделся, но никого не увидел. На мягкой земле были следы ног, но они никуда оттуда не вели.

— Ты еще здесь? — тихо спросил я.

— Я здесь, сын.

Кадам опустил ладонь мне на плечо, и я повернулся. Сердце дрогнуло, забилось в горле, и я сглотнул. Эмоции бушевали во мне. Я не думал, что увижу его снова. Я не думал, что увижу любимых после того, как не спас Анамику. Я подавил всхлип.

Он словно знал бурю в моем сердце, притянул меня ближе. Я обнял его, отчаянно цеплялся за кусочек своей жизни. Его плечи дрожали. От него пахло чаем и специями, книгами и домом. Я так скучал.

— Я подвел ее, — лепетал я. Пустота, которую я сдерживал месяцами, разрослась в груди, гасила мою надежду и решимость. Хоть Ана проснулась, и Кадам стоял передо мной, тьма зияла, хотела проглотить осколки, которые я держал. Он пришел попрощаться. Я заслужил свою судьбу. Кадам скажет, что все кончено.

— Нет, — он отошел, тряхнул мои руки и заглянул в глаза. — Нет. Ты не подвел ее. Ты спас ее. Так и должно было произойти.

Я потрясенно раскрыл рот, тряхнул головой и пролепетал:

— Должно было? — я вспомнил его давние слова. Он говорил, что что-то жуткое случится с Аной, и я должен был это принять, позволить произойти.

Я вырвался из его хватки, но вяло, его рука сжала мою руку.

— Я должен был допустить изнасилование? — возмутился я. — Ее смерть? Ты знал, что так будет, но не помешал этому. Ты не такой, каким я тебя считал.

— Возможно, — тихо сказал он. — Я говорил, что путешествия во времени повлияли на меня. Мы все изменились. Вселенная решит, к лучшему это или нет.

Он скривился, когда я отошел, возмущение горело в моих венах, как кислота, с болью остывая. Мне было жаль себя, но сильнее — Анамику. Девушка, которую я знал, не заслужила такого.

— Знаю, ты расстроен, — сказал он. — Я не виню тебя, сын. Но это ее прошлое, Кишан. Ты помнишь истории. Богиня Дурга родилась из реки. Когда пошли дожди, Анамика, которую ты знал, должна была умереть, чтобы родилась богиня. То, что она пережила в плену, это темные воспоминания, что она скрывает от тебя. Это было там. Всегда было, Кишан.

Мне были противны и он, и я, и я сказал:

— Должен быть другой способ.

— Нет, — ответил он. — Ты дал ей пятый дар, камень правды. И пятая жертва понята. Без ужасов прошлого Ана не пошла бы путем одиночества, не получила бы тебя рядом и не стала бы богиней.

— Может, так было бы лучше.

— Для кого? — спросил Кадам.

— Для нее, — рявкнул я.

Кадам сжал губы. Он отвернулся от меня.

— Она тебя ждет, кстати.

Я посмотрел на окно Аны.

— Не та, — уточнил он. — Та, которую ты вытащил.

Я огляделся в темноте.

— Она здесь? — спросил я, отчаянно желая увидеть ее.

Он покачал головой.

— Не здесь, — сказал он. — Дома. В вашем времени. Она зовет тебя. Хочет, чтобы ты вернулся. Ты не слышишь?

Хмурясь, я глубоко вдохнул и закрыл глаза. Сила тихо гудела под кожей, я ощущал себя живым, чего не было уже давно. Я повернул голову, ноздри раздувались, я улавливал разные запахи. Я открыл глаза с удивлением и призвал силы, чтобы измениться. Через пару секунд мое восприятие изменилось.

Усы торчали из верхней губы, зубы удлинились. Я опустился на землю, когти знакомо впились в траву. Я махнул хвостом, выгнул спину и потянулся. Мой тигр вернулся. Мне было интересно, как сильно я скучал по нему.

Я тихо зарычал, фыркнул у ног Кадама, мое дыхание затуманило его блестящие туфли. Мелодия вдали заставила меня насторожить уши. Я склонил голову. Дурга звала пением тигра. Я с неохотой превратился в человека.

— Мне жаль за то, что ты потерял, сын.

— Ты про то, что потеряла Ана?

— Нет, хотя и за это мне жаль.

— Тогда о чем ты?

— О том, что ты отдал в этот раз, чтобы спасти ее, вернуть ее.

— Ты про клятву служить богине всю жизнь?

— Это да. Но, чтобы вернуть Ану с края, ты кое-что отдал.

Мое сердце застыло. Я вспомнил, как спас Рена. Кадам, или Пхет, сказал, что я отдал человечность за это. Тогда это не казалось чем-то большим, и я не хотел жить вечно. Но я уже лишился бессмертия. Что осталось?

— Скажи, — сухо сказал я.

— Ты больше не можешь быть разделен с тигром. Если пойдешь туда, решишь следовать списку, то тигр будет твоей частью до твоей смерти. Твоя жизнь навеки переплетена с его.

— Ясно, — я обдумывал последствия спасения Аны и решил, что это того стоило. Я долго жил с тигром. Мы были частью друг друга. Я не жалел, что спас Рена, как и не жалел, что спас Ану.

— Знаю, сейчас ты мне не доверяешь, Кишан, — сказал Кадам. — Поверь, если бы я мог изменить это событие в жизни юной Анамики, я бы это сделал.

— Ты бы сделал, если бы это не влияло на богиню.

Он отвел взгляд.

— Да. Я об этом.

Я выпрямил спину с каменным видом.

— И что дальше? — спросил я. — Мне просто вернуться к ней?

— Не совсем. Иди к семье в дом. Отдохни. Ты увидишь меня завтра и все поймешь.

Я устало посмотрел на дом.

— Ладно.

Я отошел от него, замер, услышав его тихие слова:

— Надеюсь, однажды ты простишь меня, Кишан. Но я прошу тебя хотя бы простить себя. Ты не виноват в произошедшем.

Не оглядываясь, я ушел в дом. Анамика была на кухне, гоняла содержимое по тарелке с супом. Ее мама сказала:

— Я думала, ты была голодна, Мика.

— Если бы ты отошла, а не изображала курицу-наседку, то она бы поела, — сказал ее отец.

Юный Сунил сидел напротив них, прижав руками к щекам, наблюдая за беседой.

— Ты видела много бандитов? — спросил он.

— Тихо! — рявкнул его отец. — Ты не будешь о таком говорить.

Анамика посмотрела на Сунила, взглянула на меня. Я не был уверен, что она знала, что я был в комнате. Ее щеки залил румянец.