Елена Ахметова - Свеча мертвеца (СИ)

Зато Рино, по всей видимости, предпочитал, чтобы опасались его самого, потому что ниже шли короткие деловитые инструкции, написанные другой рукой. Не подходить к окнам, не отдергивать шторы, не подставлять госпожу Алливи, ибо фиг кто еще согласится меня охранять после разноса, учиненного Дилану Его Высочеством, и не звереть раньше времени, потому как это его, асессорово, амплуа, и он как раз занят вдумчивым исполнением репертуара.

Я немедленно нарушила последний пункт инструкции: громогласно выругавшись, скомкала лист и прицельно швырнула в урну для бумаг.

— Трехочковый, — мрачно пошутила я и отправила туда же витамины.

Госпожа Алливи проследила взглядом полет беленькой баночки с пафосной надписью. Я не сомневалась, что к моменту моего возвращения подачка будет на прежнем месте, между молочником и чайником (Черт! Этот паршивец еще и утреннего кофе меня лишил!!), но все равно сходила в спальню за ведьмовой склянкой.

Телефона в рюкзаке и вправду не было. И запасного — тоже. Хорошо хоть вживленные сенсоры не вырезали, доброжелатели хреновы…

Я недобро покосилась на презентованный веник. Но цветы было жалко, и присовокуплять букет к теплой компании в мусорке я не стала. В отличие от чудесным образом вернувшихся на столик витаминов.

Пожалуй, больше всего меня бесило то, что беситься вообще не было никакого смысла. Третий сделал то, что, по совести, я от него с самого начала и хотела: взял на себя ответственность за подставу с лифчиком, обеспечил мою безопасность и теперь выжидает — кто рискнет клюнуть на такую примечательную приманку. А я провожу отпуск в Шитонге за чужой счет и казенными харчами перебираю…

Если же мы с Его Высочеством натворили-таки дел и я беременна, то выбора меня никто не лишал. Как бы ни поносили девятнадцатую статью ирейского кодекса за пределами собственно Ирейи, она всего лишь позволяла отцу быть в курсе судьбы своего будущего ребенка и — в случае, когда женщина рожать не планирует, а папаше страстно хочется разветвить фамильное древо — найти для зародыша суррогатную мать или арендовать техноинкубатор.

То есть, опять-таки, ничего непоправимого не произошло. А внезапная забота Третьего о правильности моего питания в какой-то мере даже трогательна.

Чем я, спрашивается, недовольна?

Я выругалась и прицелилась скомканной салфеткой в урну. Промахнулась.

Ну чего ему стоило хотя бы сделать вид, что его волнует не только теоретически возможный ребенок, но и я сама? Куда, спрашивается, вся вежливость подевалась?

Под невеселые размышления о последовательности и логичности женского мышления завтрак съелся как-то быстро и незаметно. «Все-таки Его Высочество — козел», — печально постановила я в продолжение предыдущей темы и снова встала из-за стола.

Когда Третий вытащил меня в Шитонг, последнее, что пришло мне в голову, — это необходимость захватить с собой пару книг или, на худой конец, не полениться и найти отдельную сумку для планшета. Грандиозно-кровожадные планы Его Высочества и возможность еще разок погулять по столице оставляли чертовски мало времени на скуку, и я ничуть не заморачивалась, как же организовать досуг.

Зато теперь — не иначе как по закону подлости — времени на скуку оказалось предостаточно.

Инвентаризация рюкзака дала вполне предсказуемые результаты. Помимо сменного белья, неведомо как очутившегося в кармашке черного маркера и полупустого полиэтиленового пакетика с разноцветными резинками для волос (куда они вечно деваются?!), я обнаружила только дырку в подкладке, куда завалилась идентификационная карта и маленькая печенька в шуршащей упаковке, случайно оставшаяся с прошлой поездки в Шитонг.

Печеньку я, подумав, отправила в урну: срок годности у нее еще не истек, датой изготовления стояло двадцать первое мая, — но тот факт, что она не раскрошилась, провалявшись столько времени в битком набитом рюкзаке, вряд ли говорил в ее пользу. Не в меру серьезной девице на идентификационной карте я показала язык — и на этом список доступных мне занятий закончился.

Ну… почти закончился. Еще, конечно, оставался несмываемый маркер и целых шестнадцать неисписанных стен плюс одна телохранительница, но пока моего воспитания худо-бедно хватало, чтобы воздержаться.

А кроме этого оставалось разве что активировать сенсоры и пожаловаться на жизнь маме.

Но тут, если вдуматься, полно подводных камней. За последнюю неделю я натворила много всяких дел, о которых маме не расскажешь. Всего ее философского отношения к жизни не хватит, чтобы спокойно пережить известие о покушении на единственную дочь и ее потенциально возможное пузо. Черт! Вот о пузе точно лучше бы промолчать… стоит ли вообще выходить на связь, если даже свое местоположение сообщать нельзя?

Но мама, как обычно, все сомнения разрешила за доли секунды, не дожидаясь просьб с моей стороны. В сенсорах знакомо щелкнуло, и в висках поселился рабочий зуд, сопровождаемый обеспокоенным голосом:

— Кей, что происходит?

Я подпрыгнула над рюкзаком и машинально спрятала маркер, как будто мама все-таки поймала меня за подрисовыванием истершегося номера автофлакса. И только потом сообразила, что, с точки зрения мамы, у меня всего-навсего не получилось прилететь в Канаиль из-за накладки с делом об упавшей «ласточке», и о незапланированном визите в Шитонг (и тюрьму!) она знать не знает.

— Если что-то происходит, то у тебя, — честно ответила я и уселась поудобнее. — Я в порядке.

— Да? — скептически уточнила мама. — Тогда почему оба телефона выключены, на работе тебя не видели уже пять дней, а какой-то левый мужик утверждает, что ты у него в заложниках?

Я вытаращилась в совершенно непричастный рюкзак.

Третий или Рино, в общем-то, вполне могли сообщить маме, где я и почему не выхожу на связь. Но, во-первых, тогда бы им пришлось либо снова поднять мое личное дело, либо просить у меня, где, собственно, мои родители и как с ними связаться. И во-вторых, им бы и в голову не пришло заявлять, что я заложница! Уж Третий-то так бы расписал мое нынешнее положение, что мама еще и позавидовала б, как я хорошо устроилась!

¬ — Стоп, мам, — я тряхнула головой в надежде, что беспорядочно реющие там мысли улягутся по полочкам. — Я в безопасности. Никто меня не похищал. А телефоны выключены, потому что… черт. Потяни время, хорошо? Сделай вид, что ты ужасно перепугана, на все согласна и сейчас закатишь истерику. Сейчас с тобой свяжется… — я снова запнулась и бессильно закатила глаза.

Как, спрашивается, сказать, кто именно с ней сейчас свяжется и как так получилось, что он за меня вступается?!

— Ты уверена, что мне придется делать вид? — уточнила мама.